Читать книгу "Террористы - Пер Валё"

Прошлый раз он видел ее больше полутора месяцев назад.

Тогда она была в черной куртке, выцветших синих джинсах и красных резиновых сапогах.

Он помнил также, где именно ее видел. Тут, на Чёпмангатан, потом на другой улице, название которой вылетело у него из головы, и сразу после того на Дворцовой горке.

Гейдт не имел ни малейшего представления, кто она, но узнал тотчас и, надо думать, удивился бы такому совпадению, будь он вообще способен удивляться. Теперь же он просто навел оптический прицел на ее светлые волосы и пришел к выводу, что они у нее не крашеные, как ему показалось в тот раз.

В поле зрения появился мужчина. Довольно высокий, с широким лбом, прямым носом, широким тонкогубым ртом и мощной нижней челюстью.

Гейдт сразу опознал в нем человека, которого показывали по телевизору. Это был его враг, Мартин Бек. Тот, кто сперва сорвал террористический акт, потом обезвредил Каитена, физически самого сильного из всех агентов БРЕН, и кого теперь следовало устранить, чтобы облегчить Гейдту отступление.

Мужчина взял женщину за плечи, повернул лицом к себе и обнял.

Не такой уж опасный на вид, подумал Гейдт, слегка приподнимая ствол так, что крестик оптического прицела пришелся на переносицу полицейского.

Убить его сейчас ничего не стоило, но тогда он должен немедленно убить и женщину тоже. Все зависит от ее реакции. Гейдт видел ее только мельком, но догадывался, что она достаточно сообразительна. Если быстро сориентируется — успеет укрыться и поднимет тревогу, а тогда его позиция на крыше станет отнюдь не завидной. Окажись поблизости несколько полицейских, и темнота уже не будет для него надежной защитой. Напротив, он очутится в смертельной западне, отрезанным от всех путей отступления.

Рейнхард Гейдт быстро и трезво взвесил все за и против. Потом решил, что время еще есть, можно подождать и посмотреть, как разовьются события.

Рея Нильсен поднялась на цыпочки и шутливо куснула Мартина Бека за щеку.

— У меня теперь регламентированный рабочий день, — сказала она. — И начальство есть. Как еще оно посмотрит на то, что за три четверти часа до конца работы меня забирает полицейский.

— Особые обстоятельства, — объяснил Мартин Бек. — К тому же мне не хотелось возвращаться домой одному.

— Что за особые обстоятельства?

— Сегодня ночью уезжаю.

— Далеко?

— В Мальмё. По правде говоря, мне уже положено быть в пути.

— Почему же ты здесь?

— Решил сперва провернуть одно дело.

— Где? В спальне?

— Допустим.

Они отошли от окна. Рея покрутила в руках модель корабля, которую он сам собрал, и подозрительно посмотрела на Мартина Бека:

— И надолго ты уезжаешь?

— Не знаю точно. Дня на четыре, на пять.

— Значит, и в сочельник тебя не будет? Черт возьми, я даже не успела тебе подарок купить.

— И я тебе. Но к сочельнику я, наверно, все-таки вернусь.

— Наверно? Кстати, обрати внимание, какая я нарядная сегодня. Юбка, блузка, ажурные колготы, туфли, клетчатый бюстгальтер и такие же трусики.

Мартин Бек рассмеялся.

— Ты над чем смеешься? Над моей женственностью?

— Без одежды она нагляднее.

— Ты милый, — вдруг заявила она.

— В самом деле?

— Честное слово. Если я верно читаю твои мысли, нам лучше пройти в спальню.

— Ты всегда верно читаешь мои мысли.

Она сбросила туфли так, что они разлетелись в разные стороны. Потом трезво заметила:

— Но сперва лучше проверить кладовку и холодильник. Чтобы тебе потом не грозил голодный бунт.

Она вышла на кухню. Мартин Бек подошел к окну и выглянул наружу. Он увидел ясное звездное небо — подлинное метеорологическое чудо для этого времени года.

— Откуда этот омар? — крикнула Рея.

— С Центрального рынка.

— Из него можно приготовить кучу вкусных блюд. Сколько у нас времени?

— Это зависит от того, как долго ты будешь копаться на кухне, — ответил он. — Вообще-то времени достаточно. Несколько часов.

— Ясно. Иду. Вино у тебя есть?

— Есть.

— Отлично.

Рея Нильсен разделась по пути из кухни в спальню. Сперва швырнула на пол джемпер.

— Кусается, — объяснила она.

Когда она дошла до кровати, на ней оставался только клетчатый бюстгальтер.

— Помоги расстегнуть, — попросила она, пародируя кокетство. — Редкий случай, я же никогда не ношу бюстгальтер. Сегодня так уж вышло.

Они не стали задергивать занавески, ведь обычно некому было заглядывать в окна.

С того места, где лежал Рейнхард Гейдт, кровати не было видно, но он заметил, что свет в спальне погас, и примерно представил себе, что там происходит.

Через некоторое время свет зажегся, и женщина подошла к окну. Обнаженная.

Через оптический прицел он бесстрастно смотрел на ее левую грудь. Крестик пришелся как раз на широкий светлый сосок, и увеличение было настолько сильным, что он заполнил все поле зрения. Гейдт заметил даже светлый волосок длиной около двух сантиметров над самым соском.

Почему она его не выдернет? Он чуть опустил ствол. Теперь крестик лег на точку пониже левой груди. Сердце.

Рейнхард Гейдт слегка нажал на спусковой крючок, оставалось утопить шептало.

Еще четверть миллиметра, пуля вырвется из ствола и поразит цель.

Учитывая мощность вышибного заряда, сила удара отбросит женщину к задней стене, но еще раньше она умрет от шока. Независимо от того, какая часть сердца будет поражена.

Рея Нильсен стояла у окна.

— Сколько звезд, — сказала она. — Зачем тебе непременно ехать в Мальмё? Все из-за того же гнусного типа с баками? Из-за Гейдта?

— Из-за него.

— Знаешь, чем он, по-моему, занят в эту минуту? Сидит на острове Бали с красоткой на коленях и ловит золотых рыбок. Ладно, пошли займемся омаром.

В пятидесяти метрах оттуда Рейнхард Гейдт подумал, что все это неинтересно и ни к чему. Протиснулся сквозь слуховое окно на чердак, разобрал винтовку и убрал в чемоданчик. Надел свой светлый плащ и спустился на улицу.

Неторопливо шагая по Болльхюсгренду, он принял решение, когда, как и где выедет из страны.

XXX

С той поры, когда Мартин Бек и его сверстники были детьми, рождество из милого традиционного семейного праздника успело превратиться в широковещательное торговое действо, коммерческую свистопляску. Месяц с лишним, вплоть до великого дня — сочельника, оголтелая реклама нещадно истязала нервы людей, причем с единственной целью: выжать из них все деньги до последнего гроша. По идее рождество — праздник малышей, но сколько бедных малюток плачут от стресса и изнеможения задолго до того, как нанятый (и нередко пьяный в лоск) Дед Мороз наконец постучит в дверь.