Читать книгу "Закон мести - Дженнифер Блейк"

Они скакали, не давая себе ни малейшей передышки. Пилар не задавала вопросов, куда они едут. Ей было достаточно того, что рядом Рефухио, что впереди извивается дорога, а над головой висит луна. Эти мгновения принадлежали только ей. Она была переполнена счастьем и опьянена любовью. И этого у нее теперь никто не мог отнять. Никто.

Они уже преодолели не меньше пяти миль пути, когда Пилар оглянулась. Дорога позади была пустынной, но вот вдалеке заклубилась пыль, и в бледном лунном свете отчетливо стало видно, что это приближается многочисленная группа всадников.

Пилар обеспокоенно взглянула на Рефухио.

— Нас преследуют, — сообщила она.

— Я знаю, — коротко ответил он.

— Думаешь, это апачи?

Рефухио покачал головой:

— Чарро.

Они пришпорили лошадей еще быстрее, рассекая мрак ночи. Им в лицо дул холодный колючий ветер, в воздухе чувствовался резкий, сладковатый запах шалфея. Время от времени на дорогу выпрыгивали кролики, но тут же снова прятались в густой траве. По обочине деловито сновали взад-вперед какие-то длинноногие птицы. Луна лениво плыла по небу прямо впереди всадников, а затем, словно утомившись, скрылась за горизонтом. Они уже подъезжали к цели.

Но им не удалось оторваться от погони. Расстояние между ними и их преследователями не сокращалось, но и не увеличивалось. Близился рассвет. На прозрачной бледно-голубой вуали неба расцветали розовые и алые мазки, будто нанесенные кистью невидимого художника. Взошло солнце, рассылая во все стороны живительные золотые лучи. Земля и все сущее на ней просыпалось. Мир снова обретал свои подлинные краски, похищенные у него ночью. Рефухио и Пилар утро встретило серебристым колокольным звоном.

Висенте уже поджидал их у входа в миссионерскую церковь. Братья поприветствовали друг друга и обнялись. Оба не прятали радостных улыбок. Потом Висенте подошел к Пилар и чмокнул ее в щеку.

— Ну, будет вам, — забрюзжал Рефухио, изображая недовольство. — Нам надо торопиться.

— Непредвиденные сложности? — встревожился Висенте, моментально посерьезнев.

— Можно так сказать. Скоро здесь будет Чарро.

— Тогда не будем терять ни минуты. Священник ждет.

Висенте поспешил в церковь, а Рефухио повернулся к Пилар. Его глаза излучали какой-то загадочный свет, когда он предложил Пилар руку. Еще никогда он не казался ей таким робким и беззащитным. Он глубоко вздохнул и расправил плечи.

— Я не предполагал, что это произойдет именно так. Я думал, что мне придется потратить долгие часы, убеждая тебя, что все, что я наговорил дону Эстебану и Балтазару той ночью, было ложью, которую я выдумал только для того, чтобы получить шанс сохранить наши жизни. Я собирался тронуть твое сердце нежными словами, которые не осмеливался произнести раньше, окружить тебя лаской и заботой и убедить в искренности моих чувств. И только если бы все это оказалось безрезультатным, я решился бы увезти тебя силой.

— Ты действительно считал, — сказала она, глядя куда-то поверх его плеча, — что в этом могла возникнуть необходимость?

— Я допускал это. — Рефухио погрустнел. — И не стыжусь сейчас в этом признаться. Но разве подобная мысль была такой уж нелепой? Разве ты не могла побояться оскорбить Чарро накануне вашей свадьбы? Разве ты не могла не справиться с доводами рассудка, твердившего о необходимости обо всем рассказывать жениху? Я должен был все предусмотреть ради нашего же блага.

— Чтобы не позволить мне совершить ошибку, за которую я потом расплачивалась бы всю жизнь?

— Я вовсе не так бескорыстен — чтобы не позволить тебе покинуть меня.

— Я слышала, какие доводы ты приводил Чарро, — сказала Пилар нетерпеливо, — но ты уверен, что тебе нужно именно это?

— Да, это именно то, чего я хочу. И я должен это получить. Я был настолько одержим этой идеей, что, если бы вдруг потерпел неудачу, вместо меня заговорила бы моя шпага.

— Но ведь тебе гораздо удобнее было бы выбираться отсюда одному. — Пилар сама не верила в то, что говорила.

— А я никуда не собираюсь.

— То есть как? А что будет, когда губернатор Пачеко получит ответ из Испании?

— А он решил не посылать запроса. Он сказал мне об этом сразу после похорон. Кто-то должен обживать Техас, и даже если это будет бандит, большой беды в этом нет. Губернатор сказал мне по секрету, что половина чиновников в колониях — самые настоящие разбойники.

— Так он знает, что ты?..

— Правильнее будет сказать, не хочет знать. И он предпочитает, чтобы это не было документально подтверждено, тогда его совесть будет чиста. Смерть твоего отчима его не волнует. И не только потому, что дон Эстебан привел его в бешенство, но и потому, что еще в Мадриде он был наслышан о сомнительных «заслугах» этого господина. Кроме того, мне сдается, губернатору приходилось встречаться с моим отцом.

— Но это значит, — медленно произнесла Пилар, переполняясь радостью, — что ты в безопасности?

— Мы в безопасности. Пока. Сложность заключается в том, что отвергнутый жених не желает так просто уступать свои права. Время бежит. Стану я мертвым похитителем или мертвым мужем, зависит от тебя, моя дорогая Пилар. Что я должен сделать, чтобы получить от тебя именно тот ответ, который я жажду услышать?

— Только задать вопрос, — улыбнулась Пилар, но взгляд ее темно-карих глаз был красноречивее любых слов.

На лице Рефухио тоже появилась улыбка, нежная и лукавая.

— Я знаю способ получше, — сказал он и, нагнувшись, подхватил Пилар на руки. Потом, крепко прижимая к себе свою драгоценную ношу, направился в церковь.

В дверях он остановился и проникновенно прошептал:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Сию же минуту, — ответила она, прислушиваясь к отдаленному стуку копыт, который становился все громче и словно вторил бешеному стуку ее сердца.

— Да, — согласился Рефухио. — Сию же минуту.

На священнике было подобающее случаю облачение, повсюду горели свечи. Перед алтарем стояла скамеечка, на которую жених с невестой должны были преклонить колени. Аромат благовоний смешивался с запахом жженого дерева, все носило отпечаток благочестия. В церкви находилось несколько индейцев, которые чинно сидели на длинных деревянных скамьях в ожидании церемонии. Колокола перестали звонить. Все было готово к обряду.

Рефухио и Пилар назвали свои имена священнику. Отблески пламени свечей трепетали на их лицах, когда он произносил слова клятвы. Священник осенил их крестом и благословил. Они стали мужем и женой. Святой отец заторопился произнести заключительные слова молитвы.

Внезапно дверь церкви распахнулась. Грубые башмаки загромыхали по деревянному полу, потом все стихло.

Голос священника задрожал, но он мужественно закончил церемонию. Пробормотав «Аминь!», он поднял голову.