Читать книгу "Восточный фронт адмирала Колчака - Сергей Владимирович Волков"

сводилось уже к выжиданию изменения военно-политической ситуации в районе Перми до того момента, когда можно было бы перейти по ту сторону линии фронта, которая разделяла в это время «красных» от «белых».

Жизнь в большевистской Перми в течение последних двух месяцев перед занятием ее сибирскими войсками была полна тревоги и ужаса. В городе и на Мотовилихе, так называемом районе военных заводов, царил кровавый террор. Всюду шли аресты и расстрелы. Кто из жителей Перми попадал в Мотовилиху или в местную семинарию, где располагалась Чрезвычайка, тот оттуда живым уже не возвращался. Про Мотовилиху народная молва говорила, что там «живьем» сжигают в заводских печах, семинарский сад был весь завален трупами расстрелянных там «буржуев», священников и офицеров…

После занятия Перми белыми автор настоящих воспоминаний сам лично убедился в полной справедливости последнего сведения. Действительно, в саду, довольно обширных размеров, всюду валялись трупы, видимо, давно расстрелянных жителей Перми, имевших несчастье попасть в это место смерти и пыток. В ужасных позах, изуродованные, полураздетые, там и сям валялись полузасыпанные снегом фигуры несчастных. Толпами народ валил в этот страшный сад, разыскивая среди погибших своих родных и близких людей. Все это знал в Перми каждый житель и больше всего боялся попасть на особый учет и внимание агентов Чрезвычайной комиссии.

Каково же было настроение тех, кто невольно находился в эти страдные дни в Перми и вынужден был, как, например, Светланов, скрывать свое настоящее лицо и положение… Никаких «артистических» выступлений публичных, конечно, Светланов для оправдания своего профессионального положения производить не мог уже потому, что не был профессионалом, да и, кроме того, появись он на «сцене» вообще, он был бы кем-нибудь обязательно опознан и с «концерта» мог бы прямо угодить или в Мотовилиху, или в семинарский сад…

В штабе Красной армии, кажется по номеру 5-й, располагавшемся в то время тоже в Перми, служило несколько бывших офицеров кадрового Генерального штаба, среди которых были такие, которые отлично знали «Светланова» в лицо. Был однажды один случай, когда «Светланов» с глазу на глаз столкнулся с полковником В.Я. Жуковым, с которым он в течение полутора последних месяцев совместно, бок о бок, сотрудничал в Петрограде в Главном управлении Генерального штаба. Жуков был немного близорук, а «Светланов» сильно видоизменил свою внешность, и потому только обошлось без «приятного» восклицания: «Ба, какими судьбами! Что поделываете, Георгий Иосифович, где служите?»

Трудно было бы в это время доказывать, что ты уже не Георгий Иосифович, а Юрий Федорович. Каких настроений преисполнен был в это время «дорогой друг Владимир Яковлевич», Светланову совершенно было неизвестно. Люди ведь так быстро меняются… После этой неожиданной встречи различными агентурными и кружными путями было выяснено, что этот самый полковник старого Генерального штаба был ревностным работником (таким же ревностным служакой он был и в Гугше в свое время) в штабе Реввоенсовета 5-й советской армии по оперативной части. Возглавлялся Реввоенсовет тогда Смилгой, Лашевичем и Уборевичем. Последний из них был в последние годы ликвидации белых армий на Дальнем Востоке командующим краснознаменной армией. Лашевич, как известно, играл печальную роль потом на К. В. Ж. Д., будучи на ней в качестве ответственнейшего руководителя ее с советской стороны.

Может быть, Жуков и не выдал бы своего бывшего сослуживца и приятеля, но этим самым он ставил бы и себя под удар со стороны тех же агентов Чрезвычайки, которые всегда могли бы арестовать и его за сокрытие опаснейшего «врага народа»… Этот случай и некоторые другие определенно говорили о том, что шутить с такими вещами в обстановке непосредственной близости от фронта жесточайшей Гражданской войны было весьма неразумно. Приходилось очень мало показываться днем на улице и на каждом шагу проявлять максимум осторожности. И в то же время надо было, как говорится, не терять лицо «профессионального артиста без специального ангажемента», то есть безработного, однако живущего в условиях некоторого комфорта, недоступного для средств рядового артиста.

На Оханской улице, в доме номер 29, найдена была с первых дней приезда в Пермь Светлановым сравнительно приличная комната с обстановкой. Домохозяева, типичные местные «буржуи», были на особом учете у Чрезвычайки и посему скрывались где-то по разным местам в городе, в его окрестностях и по заимкам. Некоторое время хозяйка дома пыталась еще нелегально жить в своем собственном доме, но частые визиты агентов Чека ее все время пугали, и она в конце концов должна была вовсе покинуть свой дом и поселиться где-то в окрестностях города, за рекой Камой. Несмотря, однако, на явную опасность и колоссальный риск, оба они временами снова возвращались в свой дом, чтобы провести в нем полную тревоги и смертельного страха ночь. Как затравленные звери, кругом озираясь и вскакивая с постелей при малейшем за окнами шорохе, они ежесекундно должны были быть готовыми обратиться в дикое и безоглядное бегство… Нервность и сторожкость домохозяев передавалась и на всех членов семьи Светланова, которая, находясь в положении невольных укрывателей разыскиваемых Чрезвычайкой лиц, сама рисковала попасть вместо разыскиваемых в места смерти и пыток…

Случился однажды такой казус, что ночью из агентов никто не являлся, но вдруг утром, когда домохозяева считали себя в относительной безопасности, в дверь с черного хода кто-то сильно постучался. Обомлевшая от ужаса хозяйка дома через окно увидела трех чекистов. Потеряв всякую способность ориентироваться и не понимая, что делает, она опрометью бросилась через «парадную» дверь на улицу, забыв даже предупредить своего мужа, который в этот момент находился в… уборной и не подозревал о том несчастье, которое на него надвинулось… Надо было во что бы то ни стало спасти домохозяина, так как слишком долго уже за ним охотились агенты Чека. В несколько прыжков Светланов подскочил к двери уборной, рванул дверь с крючков, крикнул о грозящей опасности, бросил ему в руки шубу и шапку и показал выход на подъезд, где только что скрылась его жена. К величайшему счастью, чекисты были не так предусмотрительны и, входя с черного хода, со двора, не позаботились поставить караул со стороны «парадного» подъезда. Пока жена Светланова возилась у дверей, чтобы открыть двери непрошеным гостям из Чрезвычайки, время было выиграно и домохозяева, которые в этот раз попались бы несомненно, были спасены.

Долго потом ходили все бледные и расстроенные после этого трагического момента, в случае неблагоприятного исхода которого всем членам семьи Светланова грозила бы весьма печальная участь. Если бы только злющие-презлющие агенты Чека разобрались в том, «кто» укрывал преследуемых ими лиц, то мало от этого бы не было. Когда чекистам недоело подлавливать