Читать книгу "Попытка возврата - Владислав Конюшевский"

А на следующий день Нахтигаль, зайдя в палату, направилась прямо ко мне. Писец, приехали… Узнала, курва белобрысая и, сейчас, уверившись в своих подозрениях, свистнет орлов из комендантского взвода. Чтобы не выдать себя паническим взглядом, смотрел на ее ноги (очень даже красивые ножки), целомудренно прикрытые белым халатом уставной длины. Врачиха подошла к койке и остановилась. Пялиться на ноги становилось неприличным и пришлось поднять взгляд. Нет, похоже, комендачи пока отменяются. Вид у нее был какой-то нерешительный. С таким видом вражеских шпионов не раскрывают. Хелен улыбнулась и спросила:

– Здравствуйте, господин Шнитке. Как вы себя чувствуете?

Сделал печальную морду и ответил:

– Хо-хо-хо-хорош-ш-шо.

Врачиха потеребила пуговицу на халате. Видно, что-то спросить хочет, но не знает, как. Потом все-таки решилась:

– Господин Шнитке, у меня очень хорошая память на лица, и я уверена, что встречала вас раньше. Только не могу вспомнить, где. Такое впечатление, что мы не только встречались, но и общались. В наш госпиталь вы попали в первый раз, но может быть, мы виделись в Берлине, в клинике моего отца Карла Нахтигаля?

Вот пристала! И не живется ей спокойно. До всего надо докопаться. Но какие глаза-то красивые. Огромные, зеленые, с коричневыми крапинками. Прошлый раз, в свете горящего грузовика, я их цвет так и не определил… А она все смотрит, в ожидании ответа.

– Н-н-н-нет. Я ва-ва-вас н-н-не з-з-знаю. Из-з-звин-н-ните.

Разведя сокрушенно руками, виновато улыбнулся, показывая, что и рад бы вспомнить, но чего не было, того не было.

Хелен покраснела и сказала:

– Это вы меня извините. Все-таки даже моя фотографическая память может давать сбои. До свидания!

И резко развернувшись, зацокала каблучками к выходу.

Ф-ф-у-у-у… разоблачение откладывается. Но вот сегодня же ночью надо валить из этого гостеприимного места. Еще один ее подход, и у меня просто нервы не выдержат. И так уже мокрый как мышь лежу.

– Ха-ха-ха! Наша железная фройляйн запала на заику Шнитке! Вы слыхали, как она с ним ворковала?

Вот сука одноногая! Остальные во время разговора сделали вид, что их здесь и нет, а этот козел Краус теперь начал ржать, привлекая всеобщее внимание. Видя, что его не поддерживают в стремлении опустить врачиху, пулеметчик еще какое-то время повозился на койке, а потом, повернувшись ко мне, сказал:

– Она вообще-то так еще ни к кому не подходила. Но все бывает в первый раз. Говорят в прошлом году русские «невидимки» захватили колонну раненых, которую везли с передовой. Она была в той колонне. Так всех раненых убили, а ее изнасиловали. Представляешь, десять здоровенных русских ее пропустили по кругу! После этого у кого хочешь крыша съедет. Вот она в тебе и почувствовала родственную душу. У тебя же тоже – мозги не в порядке! Ха-ха…

Бум! Костыль лежащего с другой стороны сапера ловко влепил по грушеобразной башке Отто. А его сосед, прежде чем одноногий начал вопить, привстал на койке и, глядя на вытянувшуюся морду этой падлы, процедил:

– Заткнись, свинья, пока я тебе последнюю ногу не сломал!

Я лежал, глупо улыбаясь и сжимая под одеялом кулаки. Убил бы тварь! И докторша здесь была вовсе ни при чем. Если сейчас начнется кипеж с последующими разбирательствами, то все мои планы могут полететь к черту. Но скандала не получилось. Пулеметчик, почувствовав общее настроение палаты, глухо выругался и, завернувшись в одеяло, притворился, что неожиданно решил вздремнуть. Хм… Молодец сапер. Однако не все среди фрицев отформатированы до невозможности. И нормальные люди встречаются. Этот же сапер к примеру. Такой вряд ли жалкую сигаретку в долг давать будет… Вечером сходив на перевязку, я в смотровой стырил на всякий случай бинтов и сульфидина, а вернувшись к себе уснул, потому как в ближайшее время спать не придется. Рана на боку была уже чистой, не дергала и даже постепенно начала подживать. Вот и хорошо – окончательно на ходу заживет, тем более что к утру ноги моей здесь не будет.

В двенадцать, когда заставили выпить какие-то таблетки, проснулся и, выждав еще минут десять после ухода медсестры, скользнул к двери. Если что – просто иду в туалет. Проскочив по длинному коридору, выглянул в окно. Пусто, тихо… Белым привидением ухнул в палисадник. В боку слегка стрельнуло, но вполне терпимо, что не может не радовать. А прохладненько-то, в одном бельишке. Зябко поджимая ноги, направился к домику, в котором хранилась форма раненых. Вообще, каптерок было две. Одна возле дежурной медсестры, туда мне соответственно ход заказан, и вторая в этом домике. Даже если он и охраняется, то после пересменки сделаю часовому козью морду и оденусь по-человечески, а то брожу сейчас по кустам, как призрак замка Моррисвиль. Хотя днем никакой охраны я не видел. Часового возле домика не было и ночью. Зато в беседке, стоящей рядом, слышались голоса. Прислушался… Вроде мужской и женский. Вот скотобаза! Нашли время миловаться! Когда эта парочка свалит, никто не знает, даже они сами. А мне тут что – до утра торчать? Или в полуголом виде до фронта рысачить, изображая из себя спортсмена-разрядника? Хотя вроде в романтической беседе парочки наметился досадный разлад. Подобравшись поближе, начал нагло подслушивать. Ого! Похоже, в беседке сидит моя старая знакомая и еще какой-то хмырь. Причем Нахтигаль явно изволят гневаться. Правда, не вопит, но зато шипит очень эмоционально:

– Господин майор, немедленно отпустите руку!

– Хелен, ну почему так официально? Я всегда для вас буду просто Фридрихом.

Голос мужика сильно напоминал стенания самца оленя в брачный период. Господин майор, пылая страстью, тем временем продолжал подкатывать шары к докторше:

– Ну же, Хелен! Не для того я прилетел сюда из Мюнхена, чтобы в очередной раз услышать ваш отказ. Тем более я твердо намерен увезти вас из этого ужасного места. Всюду грязь, вонь, эти дикие русские! Такая обстановка совершенно не приемлема для девушки. Тем более вашего положения.

Блин! Соглашайся уж скорее и уматывайте оба в теплую люлю! Я поджал замерзшую ногу и подышал на ладонь. У вас тут страсти, а я мерзнуть должен?!

– Господин майор, я еще в прошлый раз сказала вам твердое нет. С того времени ничего не изменилось! А сейчас могу добавить, после того как узнала о ваших последних «геройствах», – вы садист и трус! Мало того, что совершили с той девушкой в Бретани, так еще потом, заметая следы, уничтожили всю ее семью!

Нет… не светит им теплая кроватка, а мне быстрое переодевание. Майор где-то во Франции накосячил, а мне теперь отдуваться приходится. Или обоих завалить? Хотя как-то стремно… майора-то без проблем, а вот докторшу жалковато. Да и красивая она. Вспомнив зеленые глаза Нахтигаль, я вздохнул и поджал другую ногу.

– Это вам этот прощелыга Гюнтер успел сообщить? Но мне уже все равно!

Ух ты, как резко сменился голос мужика – с воркующего на лязгающий. Какой-то хреновый из него ухажер. Ну кто же так баб охмуряет? Этому козлу у Сереги поучиться бы. Десять минут от начала знакомства, и барыня, как говорится, уже легли и просють. А этот недоделок девчонке мозги запудрить не может. Майор тем временем продолжал: