Читать книгу "Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней - Робер Мюшембле"

Никому не известно, как будет развиваться ситуация. Сексуальное поведение отделяется от «вселенских процессов рождения и смерти»[567], и по этому поводу можно радоваться или негодовать. В любом случае сексуальность сохранит преимущественное положение в обществе. Рассуждения с точки зрения биологии приобретают все более широкий характер, не ограничиваясь проблемой выживания вида. Гипотеза Десмонда Морриса, предположившего, что оргазм необходим для того, чтобы существование супружеской пары длилось дольше и благодаря этому детям обеспечивалась наилучшая защита, вписывается в тот же контекст. Он делает вывод о «естественном» равенстве полов в сладострастии, разрушенном в процессе урбанизации общества и возрожденном в шестидесятые. При этом он обличает плотский эгоизм, с его точки зрения, лишенный смысла[568]. Но разве в глубине общественных установлений во все времена не воздавалось должное взаимоотношениям полов? Современное общество отказалось от опоры на религиозную мораль, но не отказалось от морали вообще. Появляются новые системы нравственных ценностей, где должное место отводится великой общественной роли единения тел. Некоторые системы предлагают просто рекомендации по выживанию личности в противоречивых условиях той страны, где она живет. Так, например, американский нарциссизм можно считать ответом на тягостную раздвоенность сознания, мятущегося между пуританскими законами и повсеместным их нарушением, причем эта раздвоенность порождает постоянную тревогу и чувство вины. Другие новые нравственные системы предлагают регулировать плотскую любовь, превращая ее в конструктивный элемент самоуважения и взаимоотношений с людьми. Опрос по поводу системы ценностей европейцев, проведенный в 1999 году, дает возможность предположить (или надеяться), что наш континент склонен выбрать именно такую модель сексуального поведения и избежать американской раздвоенности сознания. Потребность укрыться в обновленной семье не будет признаком хрупкости личности. Субъект обменяется любовью и нежностью с близким кругом людей и тем самым компенсирует жестокость и холодность современного мира. Стремление к сексуальному разнообразию не противоречит жизни в семье, потому что семья предстает как бы коконом, созданным вокруг партнеров, объединенных физически и эмоционально. На этот кокон, словно луковые чешуйки, наслаиваются рациональные отношения с друзьями, соседями, родственниками и даже с бывшими любовниками, если есть общие дети.

Разрыв с религией дает современным мужчинам и женщинам возможность самостоятельно решать, как им пользоваться собственным телом. Однако все не так просто, ибо свобода воли ограничена социальными и культурными предписаниями. Они теперь совсем иные, чем раньше, и связаны не с подавлением, а с терпимостью, но все равно определяют поведение личности в обществе. Законы экономического рынка толкают человека к соревнованию, чтобы самореализоваться и получить максимальное удовольствие независимо от возраста. Любовный кодекс, предполагающий равенство партнеров, обязывает не только брать, но и давать и при этом неуклонно стремиться к оргазму. Надо проявить изобретательность, чтобы всегда быть молодым и желанным для партнера: супружеская пара остается основой общества, но ее не скрепляет необходимость совместного зачатия или воспитания детей. Каждый стал требовательнее к партнеру в том, что касается страсти, чувственности и эмоций. Похоже, пришло время любовного меню, когда однажды заключенный контракт постоянно пересматривается, поскольку заключившие его стороны жаждут совершенства и полноты ощущений, этой навязчивой идеи нашей цивилизации. Несомненно, на современной сексуальности лежит лишь слабый налет той сверхзначимости, которой она наделялась, когда с ней связывалось выживание человеческого рода. Современный поиск сладострастия можно было бы окружить аурой ностальгии и разочарования. Но это означало бы, что цивилизация, ориентированная на экономический рост и технический контроль, потерпела крах[569]. Если такое утверждение и может быть принято, то лишь в отношении Соединенных Штатов. По нашу сторону Атлантики тоже отмечается хрупкость личностного самоопределения, особенно у молодых мужчин, растерявших представления о мужественности, свойственные предыдущему поколению. Они сталкиваются с возрастающими требованиями и соперничеством со стороны молодых девушек-ровесниц, но это не приводит к формированию и развитию патологического нарциссизма. Наоборот, близкие отношения вновь ценятся очень высоко, а новый любовный кодекс предполагает, что возможна самореализация через удовлетворение потребностей другого.

Отношение к плотскому наслаждению предельно четко выявляет, какой выбор делает то или иное общество. Наследники покорителей Нового Света все еще преданы западной репрессивной модели, которая видит опорные столпы своей традиции в религии и браке, как священном таинстве. Но это общество сотрясают требования разных социальных групп. Культура нарциссизма переводит сдвиги и потрясения в плоскость интимных отношений. Уже в исследованиях Кинси 1948 и 1953 годов показано, что невероятно строгие законы и нравственные установления постоянно нарушаются. Через пятьдесят лет те же «двойные оковы» существуют и негативно воздействуют на человека, хотя многое изменилось, особенно в отношении к женской сексуальности.

Гедонистическая Европа избрала путь вседозволенности и терпимости. Он имеет свои очевидные издержки, но благодаря ему в обществе формируются новые ценности и новые связи между людьми. Развивается вкус к наслаждению, но вместе с ним восстанавливается поврежденная ткань человеческих отношений. Теплота и близость опять в цене; личность, тоскующая по чувству защищенности, взаимодействует с теми сообществами, которые могут его создать. Среди таких сообществ и супружеская пара: она не отмирает, а приспосабливается к изменениям и потрясениям.

В начале XXI века личность испытывает как никогда сильное воздействие своей социальной группы. На первый взгляд, торжествует индивидуализм, но законы экономического рынка, тирания оргазма заставляют личность постоянно бороться за успех и выглядеть как можно лучше в чужих глазах. Вместе с тем в Европе человек еще никогда не обладал такой возможностью самостоятельно выбирать, как ему развиваться, как распорядиться своим телом и получить максимальное удовольствие в условиях эротического равенства между мужчиной и женщиной или между партнерами одного пола. Динамическая и изобретательная культура пошла на хитрость: она снова предлагает пересмотреть общественные взаимосвязи и принять во внимание ту великую роль, которую играет в них нечто, осуждаемое и потаенное от начала христианской культуры, — плотское наслаждение.

БИБЛИОГРАФИЯ

Addy J. Sin and Society in the Seventeenth Century. London: Routledge, 1989.

Aers D. (éd.). Culture and History, 1350–1600: Essays on English Communities, Identities and Writing. New York: Harvester Wheatsheaf, 1992.