Читать книгу "За тридцать тирских шекелей - Данил Корецкий"

– Иван Родионович? Добрый вечер! Узнали? Феликс Юздовский! Прочёл вашу книгу… Должен признаться, очень впечатлён. Очень! Хотелось бы встретиться с вами, обсудить… Хочу пригласить вас к себе домой, на обед или ужин… Когда вам будет удобно? Машину за вами я, естественно, пришлю.

Граф говорил любезным тоном, но напористо – он знал поговорку: «Кто робко просит – сам отказу учит!» – и всегда ею руководствовался.

– Это так неожиданно, – проблеял ученый. – Я даже не знаю… Как раз сейчас у меня много работы… Может, в конце месяца…

– Понимаю, понимаю! Тогда давайте завтра? Хотелось бы поскорее – у меня столько вопросов, и только вы можете на них ответить… Вечером, после занятий? Хорошо. Куда подъехать? К университету? Отлично! Мои люди вас и привезут, и отвезут домой, не волнуйтесь. До встречи!

Важного гостя привез на «Волге» лично начальник охраны Азаров, а Юздовский, хоть и не стал выходить на улицу, приветливо встретил Трофимова у распахнутой двери дома.

– Добрый вечер, Иван Родионович! Спасибо, что приняли моё приглашение! Очень рад!

– Здравствуйте, Феликс Георгиевич! Я даже не знаю, чему обязан такому вниманию…

Доцент смущался, он явно не привык выступать в роли важного гостя.

– Восхищением перед вашим трудолюбием, Иван Родионович! Вы проникли в тайны веков и извлекли оттуда сведения о нашем фамильном перстне, – раскланялся Граф. Сам перстень Феликс снял и положил в карман брюк, а теперь с трудом сдерживался, чтобы не проверять каждую минуту – на месте ли он.

– Прошу в комнату, водка стынет!

Они прошли к столу, на котором стояли простые, но с фантазией приготовленные закуски: тосты с запечённым сладким перцем и сыром, ломтики жареной колбасы, копченый окорок, зеленый горошек и соленые грибочки, натертая солью и перцем ветчина… В центре возвышалась закрытая крышкой чугунная гусятница, сохраняющая жар только что извлеченной из духовки утки с яблоками. Ароматы шкворчащего блюда будоражили аппетит, тем более что время ужина уже наступило.

Немолодая сухощавая кухарка Тамара, в специально надетом белоснежном фартуке и напоминающем кокошник головном уборе, хлопотала вокруг стола: то переставляла покрасивее бутылки со спиртным, то поправляла салфетки, то делала что-то еще, чтобы занять себя и успокоить волнение: хозяин предупредил, что ждет важного гостя. И хотя Трофимов не произвел на нее особого впечатления, волнение не улеглось, она даже пролила «Нарзан» мимо фужера.

– Иди, Тамара, отдохни, мы тут пока сами справимся, – сказал Граф. – А утку разделывать я позову.

Женщина, облегченно вздохнув, молниеносно исчезла. Хозяин и гость сели за стол. Из обилия спиртного Трофимов выбрал «Киндзмараули», Граф налил было водки, но отодвинул рюмку и последовал его примеру: одинаковые вкусы сближают людей, а чем ближе отношения, тем больше откровенность.

– За вас, Иван Родионович! За ваш талант и исследовательские способности! – Феликс осушил бокал до дна. – Я прочел книгу на одном дыхании!

И он не врал. Больше того, он перечитывал ее многократно и знал почти наизусть.

Трофимов, в свою очередь, искренне хвалил еду и вино, как будто бы гостеприимный хозяин вырастил и утку, и беконную свинью, и виноград, и горошек, и всё остальное, что стоит на столе, а потом лично приготовил отменные блюда и напитки.

Когда первая бутылка вина опустела, гость уже порядком захмелел, снял галстук и пиджак.

– Я недавно вернулся из Израиля, – начал рассказывать он. – Там, в основном, арабская кухня: кебаб, шаурма, хумус. Я спрашивал традиционные еврейские блюда: фаршированную щуку или курицу, форшмак, – но там их нет… Зато удалось попробовать монастырское вино из кишмиша, – совершенно необычное, даже сравнить не с чем! Хотя один француз сравнивал его с сотерном, причем в пользу последнего… Ну, как говорится: «Всяк кулик свое болото хвалит…» Хотя оказаться у болота из сотерна было бы интересно!

Трофимов весело рассмеялся, что применительно к особенностям его организма соответствовало средней степени опьянения.

– Завидую вам, Иван! – хозяин снизил уровень официальности общения. – Теперь я могу понять, откуда у вас вдохновение, чтобы создать столь глубокий труд. Но…

– Что «но»? – настороженно вскинулся Трофимов.

– После прочтения осталось у меня странное чувство… Будто недосказанность какая-то… Как будто ты не написал чего-то важного!

– А почему возникло такое чувство? – живо заинтересовался Иван и даже привстал.

– Мне кажется, перстень не только фигурировал фоном происходящих событий – он их определял! Это следует из всего смысла повествования!

Юздовский впился взглядом в своего визави.

– Это заметно, да? – удивился гость. – Вы очень тонко чувствуете и очень внимательно читали! Раньше мне никто такого не говорил!

– Ну, а кто тебе скажет?! Студенты? Так им не до дискуссий, им надо экзамен сдать. Коллеги? Так им, наверняка, зависть глаза застит, при чтении только ошибки и выискивают, чтобы потом покритиковать. Редакторы всякие? Так они глубоко в суть не вникают – им важна форма, грамотность, стиль изложения. Другие? Так простые люди таких книг не читают. Вот и получается, что кроме меня правду сказать и некому. Мне-то от тебя ничего не нужно. А за то, что заметил «тонкость чувств и внимательность» – спасибо! Все же я из княжеского рода!

Трофимов от такой речи даже растрогался.

– Удивительная проницательность! Да, есть многое, чего я не написал в книге и не говорю на лекциях… По разным соображениям – по идеологическим, по цензурным, да и по…

Он сделал паузу, залпом допил свой бокал.

– И по личным. Не хотелось мне кое-какие стороны затрагивать…

– Какие же? – Граф даже немного наклонился вперёд, чтобы не упустить ни одного слова.

– Темные. Да-да, темные. Много странностей у этого перстня…

– Например? – насторожился хозяин.

Трофимов положил вилку и вытер губы салфеткой.

– Например, ни один владелец перстня не умер своей смертью!

Юздовский на мгновение остолбенел, но тут же взял себя в руки.

– Прям-таки все? Может, это просто легенды такие?

– Не легенды, а известные факты, и я их описал в своей книге. Одной такой гибели я даже был свидетелем. Киндяев, мой коллега по работе в Эрмитаже, очень не любил этот артефакт, а перстень отвечал ему взаимностью. И в конце концов Киндяева растерзал вырвавшийся из клетки цирковой лев. Такой, как изображён на перстне.

– Ну, все львы похожи, – возразил Граф. – И вряд ли владельцы перстня были так же отрицательно настроены к перстню, как этот ваш коллега… А вы сказали, что кончали все одинаково – плохо!

– Отношение – не главное! – уверенно заявил Трофимов – Я тоже сначала думал, что злом он отвечает на дурное отношение. Но нет! Результат всегда одинаков, да! – даже когда негатива нет и в помине. Причем вначале идет удача и исполнение желаний, как будто хозяина заманивают в ловушку…