Читать книгу "Поцелуй вдовы - Джейн Фэйзер"

– Слушаюсь, милорд. Я сейчас приведу повара. Он как раз разжигает огонь в кухне. – Милтон так спешил, что полы его гауна разлетелись в стороны, как крылья.

Хью нетерпеливо шагал взад-вперед по залу. Когда Джиневра поймет, что все их несчастья – дело рук хранителя печати, и увидит, как он раскаивается и сожалеет о том, что причинил ей такие страдания, она вернется к нему.

Вскоре Милтон привел повара. Тот вытер о фартук испачканные в муке руки и объяснил, где находятся меблированные комнаты его сестры.

– Это респектабельная часть деревни, милорд. Вокруг поля и леса. Много свежего воздуха для барышень. Надеюсь, они не заразились от мастера Робина.

– Уверен, что нет, – сказал Хью и вышел из дома.

Начался дождь, в воздухе пахло сыростью.

Дрожащий от холода грум подвел к нему лошадь, которая выглядела такой же несчастной, как и мальчик. Хью вскочил в седло и послал жеребца в галоп. Он проехал по узкому мосту через реку Холборн и направился к Чипсайду. Ворота уже открылись, и он покинул город.

Мурфилдс была маленькой деревушкой недалеко от Лондона. Несмотря на пасмурную погоду, домики, стоявшие вдоль единственной улицы, казались уютными и гостеприимными. Из труб поднимался дым, в окнах горел свет. Пахло жареным беконом и свежеиспеченным хлебом.

Дом, который был нужен Хью – с побеленными стенами, бревенчатым вторым этажом, прочной крышей, – стоял на окраине и выглядел более солидно, чем другие. Входная дверь и ставни на фасаде были закрыты.

Хью спешился, стреножил коня и негромко постучал, преодолевая желание изо всех сил заколотить в дверь рукояткой меча. На его стук никто не ответил. Тогда он постучал громче, и на этот раз за дверью послышались голоса. Он постучал в третий раз.

Наконец лязгнул засов, и дверь открылась. Мастер Краудер взирал на Хью без удивления и с нескрываемой враждебностью.

– Милорд?

– Передайте леди Джиневре, что я здесь, – сказал Хью, берясь за дверную ручку.

– Госпожа знает, что вы здесь, сэр, – заявил Краудер. – Она не может принять вас. – Он попытался закрыть дверь.

Хью вцепился в ручку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Краудер, мне нужно поговорить с ней. Не стойте у меня на пути.

– Я подчиняюсь своей госпоже, сэр. Она не желает принимать вас. – Голос у Краудера был спокойным, а взгляд – холодным.

Хью выпустил ручку двери. Надменный вид Краудера взбесил его, однако он напомнил себе, что тот всей душой предан Джиневре.

– Тогда я хотел бы кое-что передать ей, – с трудом сдерживая ярость, проговорил он.

– Конечно, милорд.

Хью заколебался. Ему не хотелось посвящать Краудера в свои отношения с Джиневрой.

– У вас есть бумага и перо? – спросил он.

– Осмелюсь сообщить вам, сэр, что дальше по улице находится вполне приличная таверна, – указал вправо Краудер. – Там вас снабдят всем необходимым.

Хью круто развернулся и пошел прочь. Он весь кипел от гнева: надо же, его унизил какой-то слуга! Однако он понимал, что нельзя осуждать Краудера. Ведь тот знает, в чем лорд Хью обвинил его госпожу. Будь у них возможность, Краудер и остальные слуги Джиневры с радостью насадили бы его голову на пику.

Хью вошел в таверну пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку. Сегодня был банный день, и из прачечной, примыкавшей к пивной, пахло мылом и кипятившимся бельем.

Навстречу ему вышла круглолицая женщина с покрасневшими руками и сбившимся набок чепцом. Заметив ее удивленный взгляд, Хью вспомнил, что после стычки с Тайлером не успел ни помыться, ни побриться, ни переодеться. Бинты на руках из белых стали серыми, и от него страшно воняло грязью, кровью и потом. Он вдруг ощутил небывалую усталость.

– Принесите мне бумагу, перо и чернила, – приказал он. – И большую кружку подогретого эля с пряностями.

Властный тон тут же подействовал на женщину. Она сделала реверанс, ушла и вскоре вернулась с письменными принадлежностями и элем. Разложив письменные принадлежности на столе, она поставила кружку на треножник над огнем в очаге, потом раскалила кочергу и сунула ее в эль. Металл зашипел, а из кружки повалил пар.

– Что еще, сэр? – Женщина поставила кружку перед Хью.

– Больше ничего, спасибо.

Хью приступил к письму. С чего начать? Он должен объяснить, что все затеял хранитель печати, извиниться за собственную слепоту и глупость, попросить Джиневру вернуться. Он должен написать, что не вынесет разлуки с ней. Что ему даже страшно вспомнить о своих чудовищных обвинениях.

И вдруг Хью все понял: если он увидится с женой, обнимет, то ему удастся убедить ее. А письмо, черные закорючки на бумаге – через них он не сможет передать свои чувства. У него нет опыта выражать эмоции на клочке бумаги – ведь он вояка. Да, каждое слово будет правдой, но в них не отразится глубина того, что он ощущает.

Однако у него нет выбора. Когда Джиневра прочтет письмо, она обязательно захочет увидеть его. И тогда он убедит ее единственным доступным ему способом.

Хью, не очень довольный результатом, перечитал написанное, посыпал лист песком и сложил его. Он не будет запечатывать письмо – слуги не осмелятся прочитать его.

Допив эль и немного приободрившись, он бросил на стол монетку и вышел.

Когда Хью снова постучал, дверь немедленно открылась, как будто Краудер ждал его. Эконом бесстрастно взглянул на сложенный листок, взял его и с поклоном закрыл дверь.

Хью отошел от дома и взглянул вверх. Все окна верхнего этажа, кроме одного над дверью, – он заметил крохотную щелочку, в которую пробивался свет, – были закрыты ставнями. Хью некоторое время топтался у дома, ожидая, что дверь вот-вот откроется и Краудер пригласит его войти.

Но дверь оставалась закрытой. В щелях между ставнями не было видно никакого движения. Хью выждал еще полчаса. Наконец он не выдержал, вскочил на коня и уехал.

Джиневра стояла у окна над дверью и смотрела Хью вслед. Она наблюдала за ним все то время, что он ждал ответа. Ее сердце сжималось от жалости к нему. Он выглядел таким понурым, таким измученным. Он едва держался на ногах. Ведь он не спал с тех пор, как заболел Робин. И прошлую ночь он наверняка не спал. Робин заболел два дня назад. Неужели весь этот ужас начался только два дня назад?

Джиневра перечитала его письмо. Она хорошо знала Хью, поэтому без труда поняла то, что скрывалось за безжизненными строчками. Ее охватила бешеная злость на хранителя печати. Однако Хью попался в ловушку, расставленную Кромвелем, и она не сможет забыть об этом. Он поверил в то, что она способна убить Робина… и его. Она говорила ему, что любит его, а он не обратил внимания на ее слова и предпочел поверить в эту чудовищную чушь.

Разве она забудет об этом? А если и забудет, то не сможет жить с Хью, как ни в чем не бывало. Между ними всегда будет лежать ложь.