Читать книгу "Битвы божьих коровок - Виктория Платова"

Именно под прицелом этого глазка он прошел мимо стендов спланами выпуска новинок и поднялся на второй этаж. Там Пацюка встретиломножество дверей с самыми разнообразными табличками. И множество снующих покоридору молодых девах в строгих костюмах бизнес-леди. Ловко обойдя их пофлангу, Пацюк остановился возле обитой дорогой кожей двери с лоснящейсяблагополучием табличкой:

НЕЩЕРЕДОВ КИРИЛЛ ЯКОВЛЕВИЧ директор издательства

Вот ведь твою мать! И здесь Кирилл!..

"Воздух полон богов”, — сказал бы философ Борода.

"Воздух смердит от количества Кириллов на одинквадратный метр площади”, — сказал бы битый жизнью Егор Пацюк.

И эта жизнь подсказывала ему сейчас: не суйся к директору сосвоим суконным рылом, найди сошку помельче и попытайся охмурить ее.

"Сошка помельче” нашлась минут через семь, рядом сженским туалетом, где Пацюком была обнаружена табличка:

ЗВОННИКОВА ФАИНА АЛЕКСАНДРОВНА

Старший редактор отдела приема рукописей

Фамилия старшего редактора показалась Пацюку обнадеживающей,не говоря уж об имени Фаина, действующем на организм как успокоительные капли.Поймав себя на этом ощущении, Пацюк приободрился и толкнул дверь.

И оказался в крошечном предбаннике.

Почти весь предбанник занимала дородная мадам с халой наголове и с брошью на груди. При виде броши (ящерица, разевающая пасть в тщетномстремлении ухватить навозную муху) Пацюк откровенно струхнул.

— Вы Фаина Александровна Звонникова? —присмиревшим голосом спросил он.

"Хала” отрицательно покачала головой.

— А могу я видеть Фаину Александровну?

— Вы по какому вопросу?

— По вопросу приема рукописей.

— Фаина Александровна занята. У нее автор. — Ихозяйка ящерицы кивнула головой в сторону двери в глубине предбанника. Сейчас дверьбыла приоткрыта, и из-за нее раздавались приглушенные голоса.

— Если вы позволите, я подожду… — Пацюк был самавежливость.

— Ждите. — благосклонно разрешила дама. Несколькоминут Пацюк и “хала” сидели молча.

— А что у вас? — она не выдержала первой.

— В каком смысле?

— Роман, повесть, сборник рассказов?

— Повесть, — соврал Пацюк. — Тематическая…

— На какую тему? — дама никак не хотела отставатьот него.

— Про собаку…

— Про собаку? — Хала на макушке дамы удивленнозакачалась.

— Ну да…

— Значит, это экологическая повесть?

— Почему же экологическая? — Пацюк и сам незаметил, как втянулся в разговор. — Милицейская.

— И что же здесь милицейского?

— Собака. Собака по кличке Даниил Константинович.Работает в органах.

— Не бывает собак по кличке Даниил Константинович, —отрезала дама. Видимо, в свое время она набила руку на редактуре произведенийсоциалистического реализма.

— Даниил Константинович — это ее полное имя. Асокращенно — Даня. Даня всю жизнь ловил преступников, но на старости летпотерял нюх, стал бросаться на своих и…

— Его пристрелили, — удовлетворенно закончила заПацюка дама.

Эх, если бы!.. Стажер вздохнул:

— Не совсем. Его хотели пристрелить, но за Данювступился молодой милиционер Егор Пацюк. Егор забрал Даню к себе домой, и песспокойно дожил свой век.

— Спокойно? — Дама презрительно выгнула губы.

— Ну, не совсем спокойно… Иногда молодой милиционерПацюк поднимал Даню среди ночи с подстилки, тыкал ему в нос глобус и кричал:“А-ну, покажи Колумбию! Колумбию, гад, покажи!..”…

История про глобус с заплаткой из родины кокаина на боку неочень понравилась даме.

— Не пойдет, — отрезала она.

— Почему?

— Издевательство над животными. Ни одно уважающее себяиздательство это не опубликует. А если опубликует — его по судам затаскаеткакой-нибудь “Гринпис”…

Крыть было нечем, и Пацюк замолк. И от нечего делать сталприслушиваться к разговору за дверью старшего редактора. Обрывки фраз не оченьобнадеживали: “ходульный герой…”, “слабо прописанный второй план…”, “случайныеубийства…”, “случайностей быть не должно…”, “явная творческая неудача…”, “бытьможет, вам лучше заняться чем-то другим?..”

"Бедняга ты бедняга, а ведь еще Карл Маркс говорил: “Нев свои сани не садись, “Капитала” не наживешь…”, — успел подумать Пацюк.

И тотчас же дверь, ведущая в кабинет Фаины АлександровныЗвонниковой, распахнулась.

И на пороге возник следователь районной прокуратуры Д. К.Забелин собственной персоной!..

Даже если бы дородная дама с халой сбросила платье и голойисполнила бы на столе танец живота, и тогда Пацюк удивился бы меньше.

А сама мысль о том, что Забелин мог оказаться писателем,выглядела гораздо более абсурдной, чем мысль о том, что Пацюк мог оказатьсяубийцей.

— Ты? — прошептал Забелин. На него было жалкосмотреть.

— Я… — Пацюк вскочил со стула и, прикрываясь им, какщитом, бросился к двери. И, уже ухватившись за ручку, повернулся к Забелину:

— Я!.. Ваш ходульный герой. Ваша творческая неудача. Спасибо,что не забываете!..

Это был явный перебор, это был откровенный вызов, послекоторого Забелин наверняка поднимет на ноги не только городскую, но иГенеральную прокуратуру. Но отказать себе в секундном триумфе Пацюк не мог.

— Ах ты!.. — выдохнул Забелин и бросил узкое телов сторону стоящего у двери стажера.

Пацюк успел загородиться стулом, а потом и швырнуть его вЗабелина. Запутавшись в перекладинах, тот потерял драгоценные мгновения, иПацюк успел выскочить за дверь.

До спасительной лестницы было рукой подать, каких-нибудьжалких тридцать метров. Обставить его на прямой Забелин не сможет, к тому же уПацюка фора во времени. И неплохое знание местности (О-ой! Совсем — неплохоезнание, до сих пор в боку отдается!)… Пацюк успеет выскочить в проходной двор —и ищи-свищи…

Но “ищи-свищи” не выгорело.

На лестнице Егора ждала неожиданная и потому обиднаязападня. Два неповоротливых, как шкафы, грузчика тащили наверх еще один шкаф.Судя по вычурной инкрустации и обилию перламутровых вставок, шкаф предназначалсякому-нибудь из издательских бонз, а возможно, и верховному главнокомандующему:Кириллу Яковлевичу Нещередову.

Но это дела не меняло.

Пацюк оказался отрезанным от спасительного выхода на улицу.А от женского туалета в конце коридора надвигалось грозное сопение пришедшего всебя Забелина.