Читать книгу "Безумство Мазарини - Мишель Бюсси"

Надо было, чтобы кто-то заметил мое послание, прочитал его снаружи, то есть задом наперед.

И понял его…

На острове Морнезе на это был способен лишь один человек.

66. Страх высоты

Воскресенье, 20 августа 2000, 02:57

Маяк Кандальников, остров Морнезе

Арман с трудом поспевал за Кларой, а секретарша одолевала уже вторую сотню ступенек и даже не запыхалась. Наверное, часами торчит в спортзале на тренажерах.

Арман изнемогал. Двести двадцать три ступеньки!

Мади подталкивала его в спину:

— Побыстрее не можешь?

— Куда спешить-то? — проворчал Арман. — Отец Дюваль на двадцать ступенек ниже, а бинокль у него…

Но в конце концов все поднялись до самого верха, и Арман перевел дыхание. Отец Дюваль, обливаясь потом, уперся руками в бетонную стену и никак не мог отдышаться. Свет тут был более резкий, слепил. В машинный зал доступа не было, маяк полностью автоматизирован. Дельпеш открыл еще одну дверь, она вела на галерею вокруг башни.

Посторонним сюда было запрещено подниматься, и они сразу поняли почему. С галереи на высоте пятидесяти трех метров весь остров был как на ладони, а от падения в бездну предохраняла лишь низенькая железная оградка. Дельпеш, Клара и Мади подошли к ней.

Вид сверху открывался завораживающий.

Справа — крошечный отсюда сент-арганский порт с разноцветными огнями и освещенной статуей Мазарини. Слева — темная Чаячья бухта. Впереди — разрозненные постройки: хутор Грабы, фермы, коттеджи. Вдали, на другой оконечности острова, — крест Святого Антония. Еще дальше, на полуострове, цитадель в свете белых прожекторов. Море пестрит красными и желтыми огоньками — вешки, обозначающие рифы, рыбацкие лодки.

Лица обдувал свежий ветер. Слышно было, как волны разбиваются о бетонное основание.

— Как чудесно! — воскликнула Клара. — Я впервые здесь! Все эти огни…

Отец Дюваль шагнул вперед и протянул Дельпешу бинокль:

— Глаза у вас точно лучше моих.

Журналист принялся изучать остров.

Мади обернулась к Арману, топтавшемуся у двери:

— Чего ты там застрял? — И вдруг заметила, что у него подрагивают колени.

— Ты спятила, Мади? — простонал Арман. — Я не хочу упасть.

— Высоты боишься?

— Ага…

— Иди сюда, я буду тебя держать.

— Ничего, мне и отсюда хорошо видно.

Мади вздохнула:

— Ну и дурак. Здесь совсем не страшно.

— Да пошла ты!

Через несколько минут Дельпеш опустил бинокль:

— Ничего. Ничего подозрительного. Шоссе, дороги, дома, все как обычно. И слишком темно. Наверняка они стараются держаться в тени, под деревьями, отсюда их не заметить.

— Дай мне, — попросила Клара.

Она долго исследовала остров, но тоже безуспешно. Руки и лицо у нее заледенели от безжалостного ветра.

Потом наступил черед отца Дюваля.

— Можно я посмотрю? — спросила Мади.

Отец Дюваль протянул ей бинокль.

— С ума сойти! Видно даже полицейские мигалки в развалинах аббатства. Все видно!

— Только то, что освещено, — поправил Дельпеш.

Но вскоре и Мади сдалась:

— Ничего, кроме мигалок. Все на этом острове дрыхнут!

Она повернулась к Арману — тот все еще неподвижно стоял на площадке, так и не шагнув за порог.

— Хочешь взглянуть? — предложила Мади.

— Я же говорил — не могу!

— И не надо, — спокойно сказал отец Дюваль. — Страх высоты — фобия, с которой невозможно справиться, а эта галерея и в самом деле очень опасна.

— Что дальше? — спросила Мади. — Мы ничего не нашли.

— И не найдем, — вздохнул Дельпеш. — Мы попытались. Будем надеяться, что полицейским удалось больше.

Клара стучала зубами. Дельпеш обнял ее.

— Надо уходить. Попробуем придумать что-нибудь еще.

Арман спускался первым, за ним следовали Мади, Клара и отец Дюваль. Дельпеш запер дверь на галерею и присоединился к остальным.

67. Безумство Мазарини

Воскресенье, 20 августа 2000, 03:13

Площадка для отдыха в Фонтене-ле-Конт

Площадка для отдыха совсем опустела. По всем четырем полосам свободно мчались машины.

Симон замерз. Поднявшийся ветер мешал изучать досье Габриеля Бордери, листы разлетались.

Он собрал все в папку и решил зайти на заправку.

Неоновый свет резанул по глазам. Усталая девушка за кассой улыбнулась Симону — наверное, студентка, подрабатывает летом по вечерам. Кассирша украдкой посматривала на Симона, и при другом раскладе он охотно перекинулся бы с ней парой слов, а может, и не только, но сейчас голова у него была занята другим. Он бросил монетку в раздолбанный автомат, получил кофе.

Омерзительный, зато горячий.

Огляделся. Сесть было негде — из мебели только несколько маленьких круглых белых пластиковых столиков. Симон выбросил пустую чашку в мусорный бак, пристроил на столик папку и открыл.

Он на верном пути. Никаких сомнений. Но надо в последний раз проверить.

Он чувствовал на себе любопытный взгляд молоденькой кассирши. Прости, не сегодня, моя прелесть.

Симон перечитал подробный анализ геологического состава острова. Почва Морнезе была по преимуществу дерново-карбонатной. «Неглубокий почвенный слой формируется на известковой материнской породе и включает в себя горизонт А темного цвета, каменистый и комковатый, с большим количеством гумуса, прикрывающий более или менее измененную породу». Понять вообще невозможно, но вроде бы речь шла о редком для севера Франции и очень своеобразном составе почвы.

Симон извлек большую геологическую карту острова. На круглом пластиковом столике ее не разместить, и он сложил карту, чтобы сосредоточиться на нужном участке, на зоне NA, на Сангвинариях — землях, которые возделывал в 1914 году Люсьен Верже. Это был совершенно особенный участок: «Почва довольно бедна гумусом, с низкой кислотностью; глинистая основа; хороший дренаж и постоянное снабжение водой».

Убрав карту, стал перебирать листки из досье. Остановился на архивах, касавшихся молодого фермера Люсьена Верже. Опись имущества, сделанная после его смерти. Списки оборудования, купленного, когда он еще работал, очень дорогого для того времени. Еще раз перечитал письма Люсьена Верже:

Я получил твое «сокровище»… Я и не знал, что в недрах острова Морнезе таится подобное богатство… Вы получите еще несколько образчиков из моей коллекции. У меня их несколько десятков, и я не намерен на этом останавливаться. Из-за всеобщей мобилизации на проклятую войну мне, возможно, придется все на время отложить. Но вы прекрасно понимаете, что это не так важно.