Читать книгу "Полчаса до весны - Юлия Шолох"

Когда зазвенел звонок видеофона, она все еще сидела, о чем-то задумавшись и подперев голову рукой над почти уже остывшим чаем.

Последний раз такой неожиданный звонок прозвучал три недели назад, и теперь Лиза встрепенулась, потому что моментально вспомнила тот день. Тогда первым делом в голову пришло, что это торговцы. Во вторую очередь – чей-то гость вошел в подъезд и перепутал номера квартир, позвонив в чужую. Когда она включила видеосвязь, уже собираясь сообщить об ошибке, воздух пришлось выпустить впустую, потому что на экране видеофона отобразилась Кветка.

– Лиза! – воскликнула она. – Открой!

Лиза и сама не вспомнила, с какой попытки ей удалось нажать на кнопку, чтобы открыть входную дверь. Вскоре Кветка показалась на пороге.

Она выглядела цветущей, сияющей. Ей очень шла легкомысленная юбка до колен и полупрозрачная блузка. И прическа – волосы отросли ниже плеч и завивались в локоны. И она бросилась обниматься, так искренне, как будто они были настоящими сестрами.

– Лиза, как же я соскучилась!

– Не верю глазам своим! Где вы были?

– Ты не представляешь даже, где мы были!

– Ну так скажи!

Они галдели одновременно, взахлеб рассказывая и расспрашивая. Только через несколько минут Кветка замолчала, о чем-то вспомнив.

– Ой, черт! Дай мне минутку.

Она вытащила из кармана телефон и нажала вызов, потом коротко отчиталась.

– Да, я внутри, все хорошо. Позвоню, как буду выходить.

Лиза приподняла брови. Ее прежняя соседка мгновенно стала на редкость серьезной, легкомыслие выветрилось, как легкий пух, осталась только твердая ось.

– Тотальный контроль?

– Суровая необходимость. Не то что было у тебя и Косты. Ты, кстати, как?

– Я в порядке.

Кветка нагнулась и подняла с пола пакет, который принесла с собой. В нем нашлось спиртное и закуски в виде салата с пошлым названием «Дамский» и всяческих рыбных и мясных деликатесов – полная противоположность сладостям, которыми они баловались в общежитии.

Они проговорили несколько часов подряд и с тех пор часто созванивались и даже встречались. Кветка предложила все-таки работать на Гонсалеса, чье имя связано теперь с младшим Юголиным и вызывает у членов Совета нездоровый цвет лица и головную боль. Причем на людях выступает всегда Гонсалес, поддерживающий напускную нейтральность, тогда как планы строит Юголин, о котором толком ничего не известно. Кварты стараются не упоминать о нем в средствах массовой информации, чтобы лишний раз не рекламировать, а люди осторожничают, не особо доверяя слухам, говорящим, что он, последний тихандр в мире магов, женат на обычной девушке и собирается обеспечить ей, как и всем остальным людям, безопасность, оградить от тотального влияния квартов.

Слишком хорошо звучит, чтобы быть правдой. Про их планы вообще известно немного, среди людей бытует мнение, что весь этот заговор и «новая» власть, дай ей такую возможность, окажется куда хуже старой, но проверенной, и вообще, кварты по определению не могут работать на благо людей, а насчет жены вранье!

– Иногда это так удивляет, – с искренним недоумением делилась Кветка. – Ну, что людям плевать… Ведь я вижу, через что им на самом деле приходится переступать, каждый день… Алехо иногда спит прямо в кабинете, одетым.

Еще она извинилась, что не приглашала на свадьбу, да и вообще не известила о столь знаменательном событии. Но обстоятельства сложились таким образом, что все прошло быстро и неинтересно.

Лиза только кивала, переживая чужую жизнь, чужое, недоступное счастье. Даже не беря в руку карандаш, она знала, каким получился бы сейчас портрет Кветки – нечто прекрасное и цветущее. Полупрозрачные лепестки, осторожно приоткрывшие таинственную сердцевину и неповторимо нежный аромат.

– Я так боялась, когда вы исчезли. Никто не мог найти следов, а об Алехо даже в новостях три дня подряд сообщали.

Лиза тогда не могла сидеть на месте и пыталась искать Кветку самостоятельно: ходила в деканат, говорила с Гонсалесом, но тот сам находился в растерянности. Никто не знал, куда так внезапно делся младший Юголин, подающий огромные надежды, ну а минималистка никого не интересовала.

Вот что случилось, когда к Лизе в последний раз звонили «по ошибке».

Сейчас, медленно направляясь к двери, она подумала, что возможно гость сам перестанет звонить, но звонок не умолкал.

Включив видеосвязь, Лиза отпрянула и потрясла головой, потом снова посмотрела на экран и только тогда признала очевидное – Коста и правда стоял под ее дверью.

Прямо месяц неожиданных встреч!

Она открыла, молча кивая и разрешая пройти. Он так же молча поднялся по лестнице, протиснулся мимо нее в квартиру и отправился на кухню. Лиза вернулась к своему остывшему чаю, перебирая в памяти все то, что ей хотелось ему сказать каждый раз за этот прошедший год, когда она видела его изображение в журналах или по сети. Впрочем, она так ничего и не сказала – только смотрела на гостя и молчала.

Коста оперся руками на стол, заглядывая ей в лицо. Огромный, растрепанный, растерянный. Исхудавший. Светлые волосы выглядели грязными и сальными, хотя и были тщательно приглажены.

– Я… – Он облизал губы, лихорадочно подыскивая слова. – Я пришел…

Лиза знала, что он ни в чем себе не отказывает. Видела его последнюю подружку, мало чем отличающуюся от предпоследней. Видела места, где он бывает, когда смотрела хронику по телевизору. Стандартный кварт, безбашенный и разнузданный, вовсю трясущий деньгами и причиндалами. Поговаривали, он покатился по наклонной и только и делает, что живет в свое удовольствие. Однако сейчас он не выглядел довольным.

– Я пришел… – так и не найдя слов, чтобы договорить, Коста сунул руку в карман и вытащил сигарету.

– У меня не курят, – жестко ответила Лиза.

Перегаром от него не несло, но проснулся он явно недавно. Малия говорила, брата перестало интересовать все, кроме его удовольствий. Жалкое зрелище.

Коста посмотрел на сигарету и послушно положил ее на краешек стола.

– Завтра я поеду к матери. Я решил спросить ее, узнать правду.

Лиза молчала, не зная, как реагировать. Так неожиданно… смело, что в подобном жалком положении просто поразительно! Смело вдвойне! Конечно, она уверена в том, что узнала, пока рисовала их лица, но ему-то откуда знать? Вот так пойти к любимой матери, которая обожает тебя больше всего на свете, и спросить – от кого ты на самом деле меня родила? Даже мысленно непросто решиться, не то что вживую.

И все это только на основе ее слов.

– Я постоянно заставлял себя уходить, потому что не мог поступить с сестрой так, как мне того хотелось, – он зашатался, прикрыв глаза и болезненно улыбаясь. – Я больше не могу уходить. Мне надоело себя уничтожать. Пришлось, – он сглотнул. – остановиться и расставить пр… приоритеты. Я не боюсь квартов, родителей и общественного порицания. Я боюсь, что спрошу у матери зря. Ты уверена? Ты не придумала? – Он широко распахнул глаза, мучительно ища на ее лице ответ. – Скажи правду.