Читать книгу "Шолох. Теневые блики - Антонина Крейн"

Наконец, перепуганная до смерти, с сильно бьющимся сердцем, я решила попробовать выполнить условия задачи. Если вы сейчас не можете понять, с какого праха я вообще боялась, попробуйте поставить себя на мое место: какой-то неведомый пацан с темным прошлым отключает все то, что связывает тебя с реальным миром, и ты не можешь быть уверен в том, что он это дело вернет. И вообще начинают возникать сомнения в его доброй воле. Может, он садист-психопат и сейчас сидит улыбается неподалеку, а ты — калека (реальная калека, а не как я раньше думала) на всю оставшуюся жизнь? Ох.

Я попробовала встать с земли, на которую опустилась. Это оказалась достаточно сложно, так как мне не на что было ориентироваться в процессе. Но, вроде, в итоге удалось. Однако расслабиться в таких условиях не представлялось возможным, мысли бешено скакали. Я в который раз почувствовала, что мне ужасно, чуть ли не до остановки сердца, страшно. И вдруг в сердцевине этого страха появился некий стержень.

Это было принятие. Принятие текущего положения дел, принятие самого страха, принятие того, что однажды меня не станет по-настоящему, а не «частично» из-за колдовства. Да, однажды я умру целиком, умрет сознание, которое и является мной в строгом смысле этого слова, — идея, которая умеет довести меня до истерики и в хорошие дни, без какого-то либо вмешательства со стороны.

Но, как ни странно, сейчас мысль о неминуемой кончине не вызвала у меня привычной животной паники. Мне не хотелось, как обычно, загонять себе под ногти иглы и бежать по лесу прочь, пока не задохнусь, чтобы отвлечься. Я неожиданно почувствовала, что мое сознание никогда не исчезнет без следа — оно просто начнет существовать немного иначе и называться по-другому. И это скорее грустно, чем страшно, — как прощание со старым другом при его переезде на другой край мира. Я заплакала. Тихо, спокойно, признавая, что я — частица мироздания, и мне в нем уготовано куда больше ролей, чем быть только Тинави из Дома Страждущих. Я люблю эту роль всем сердцем, но это всего лишь роль.

Однажды она кончится. Занавес может опуститься в любой момент. Есть только настоящее — и никаких гарантий впереди.

После того как, кажется, все мое сердце наполнилось до краев этим осознанием, после того как принятие вместе с кровью попало в каждую частичку моего тела, я поняла, что задание Карла и гроша ломаного не стоит.

Все, что меня окружает, — это тоже я. Вездесущие частицы унни — это я. Вернее, это мои братья и сестры, мои полные близнецы, которым сегодня достались другие спектакли. На самом деле, той меня, который я привыкла быть, не существует. Это иллюзия, даруемая крохотной, недолговечной искрой в глубине грудной клетки. Искрой, которая может потухнуть за долю секунды, и тогда моя унни, мое истиное наполнение, обретет свободу и ринется вовне.

Неожиданно темнота вокруг озарилась мягкими переливами — так бывает, когда ты долго жмуришься на солнце, а потом закрываешь глаза. Эти странные пятна, одновременно черные и цветные, скакали вокруг, как солнечные зайцы. Унни, садистка, радовалась моему прозрению. Ручеек в душе окреп, превращаясь в горную реку с порогами, уступами, резкими поворотами. Я позволила теневым бликам поглотить себя и резким движением вскинула вверх руки и подбородок.

— Ты молодец, — почти сразу же раздался тихий, шелестящий голос Карла.

Я открыла глаза. Вокруг меня беззвучно парили над землей, крутясь вокруг своей оси, камешки и щепки, сорванные цветы и снятые с запястий браслеты, яблоки и блокнот, перо и зеркальце, случайные находки из карманов летяги — все, что мы разложили на поляне для экспериментов. Я безразлично расслабила руки, позволив им упасть. Предметы, словно обессилив, рухнули на траву.

— У тебя получилось, — подросток подошел и осторожно, одним пальцем, коснулся моего плеча. Живая, нет? Я посмотрела на него в упор. Глаза были сухими после высохших слез.

— Это не стоило того, — прохрипела я и, шатаясь, пошла прочь.

— Тинави!

Я не стала отвечать.

Выйдя к пещере Дахху, я поняла, что Кадия уже приехала — к стволу криптомерии была привязана Суслик. Лошадь приветственно заржала, увидев меня, но я молча проковыляла мимо. В ушах пульсировала кровь. Когда я моргала — видела эти праховы блики, скачущие на внутренней стороне век. Они приветствовали меня, звали меня на свой праздник всеобщего единения, но мне было тошно от их танца, хотелось стереть. Теневые блики напоминали о смерти. Я не хотела быть безликой частичкой мироздания. Я хотела быть собой и только собой, быть Тинави из Дома Страждущих, сегодня, завтра, всегда, до скончания веков.

Выйдя за калитку, я оказалась на набережной Вострой. Дошла до кованной решетки, не глядя, перемахнула ее и прыгнула, как была, в черную, маслянистого цвета реку. Потревоженные воды с плеском сомкнулась над моей головой.

ГЛАВА 33. Возвращение домой

Исключить из жизни дружбу — все равно что лишить мир солнечного света.

Гигерон,

Срединное государство, I век до н. э[1].

— Не, я, конечно, знала, что ты у нас легкая на подъем девушка и любишь новый опыт, но топиться?! Это выходит за любые рамки! — возмущенно хлестала меня по щекам Кадия. Лицо подруги горело, глаза лихорадочно блестели. Она была по-настоящему испугана, но бодрилась, поэтому тараторила преувеличенно весело.

— Я не топилась.

Мне надоело лежать пластом на набережной: я привстала на локтях и закашлялась. Выплюнула кусочек водорослей себе на грудь и поморщилась от сильного запаха речной гнили.

— А как, блин, это называется? Полуночное купание? Экскурсия в подводный мир ундин? — Кадия помогла мне сесть и обвиняюще ткнула пальцем в сторону реки, чьи черные воды плескались у нас под ногами. — Эти рыбины с огро-о-о-омным удовольствием потащили тебя ко дну! И, чтоб ты знала, у них было очень непросто отобрать добычу!

После этих слов я обратила внимание на то, что Кадия не только вымокла, но и вся покрыта глубокими царапинами. Руки до локтя, скулы, шея — везде кровоточили длинные красные полосы, оставленные острые ногтями ундин.

— Прости… — со стыдом буркнула я.

— Нет, правда, какого праха? — снова взорвалась подруга. О да, ее можно было понять.

— Я должна была отвлечься. Это невозможно объяснить.

Мчащаяся покрутила пальцем у виска, встала и рывком дернула меня наверх, за собой.

— Скажи спасибо Карлу, — прошипела она. — Если б он не заметил со двора твоих приколов, объяснять было бы некому.

Я вздрогнула. О Карле мне думать хотелось в последнюю очередь. Ох. Только не моргать. Не моргать, не моргать. Стоит на долю секунды закрыть глаза — и опять эти блики.

— Ты похожа на восставшую из мертвых, — продолжала бушевать Кадия, таща меня в пещеру за руку, как маленькую. Она не представляла, насколько близко попала в цель этим высказыванием. — Как можно так постапить? Что мне теперь, тебя из-под присмотра не выпускать? Это, типа, регрессия? Опять болеем головой? Снова будешь депрессовать из-за потери магии? Лежать дома, глядя в потолок, вспоминать инцидент в лаборатории, не есть, не пить и мочить подушки слезами?