Читать книгу "Пой,даже если не знаешь слов - Бьянка Мараис"

– Он приведет нас к Номсе. Осторожнее! – На дорогу вышла коза. Мы вильнули, чтобы не сбить ее, и она исчезла из света фар так же быстро, как возникла.

– Может, маленький мисс возьмет руль, а Кинг Джордж будет нажимать на педали?

– Ладно, хуже, чем ты, я вести не смогу. Подвинься. – Я перебралась к нему на колени. – Давай!

К счастью, Лихорадка ехал медленно, а Кинг Джордж был в состоянии относительно правильно выполнять мои указания тормозить или прибавлять скорость. Поворачивать руль оказалось гораздо тяжелее, чем я представляла.

Мы проследовали за Лихорадкой через лабиринт улиц, спустились в глубокий болотистый вельд, а потом поднялись в район, выстроенный на скалах. Без приключений мы проехали мимо нескольких машин, хотя одна из них засигналила, когда фургон увело на встречную полосу. Наконец Лихорадка свернул направо, во двор, и остановился.

– Тормози! – взвизгнула я, и Кинг Джордж послушался.

Я выключила фары.

Лихорадка открыл дверцу фургона и, пошатываясь, вылез. Он согнулся, постоял так, потом побрел за дом.

– Приехали? – спросил Кинг Джордж.

– Да, это дом-обманка.

– Э? Дом-обманка?

– Да, Асанда сказал, что Лихорадка оставляет машину здесь, а потом обходит дом – делает вид, что заходит в него. Если бы тайная полиция следила за ним, они бы штурмовали этот дом, но он пустой и набит чем-то вроде бомб.

– Господи! А куда он идет на самом деле?

– Он перепрыгивает через заднюю стену, которой отсюда не видно, а потом направляется в настоящий, другой дом, метров двести-триста вниз по дороге. Асанда описал его мне.

– Кинг Джордж тока приляжет на заднем сиденье, даст глазам отдохнуть klein biettje[149]. Маленький мисс подождет, пока он проснется, и потом уйдет, хаарашо?

Через несколько секунд он захрапел. Я опустила окошко, чтобы впустить свежего воздуха. От алкогольных паров, смешанных с вонью грязной машины, мутило. Прождав пять долгих минут, я выбралась из машины и направилась к дому. Войдя во двор, я минутку постояла под прикрытием фургона, а потом бросилась к задней стене, о которой говорил Асанда. К счастью, она оказалась низкой, мне удалось перелезть через нее без затруднений.

На той стороне был пустырь, я пересекла его, держа курс на группу из трех домов, которую описал Асанда. Подойдя к первому дому, я разглядела номер – 21, поняла, что у цели, и скорчилась в тени. Вокруг стояла тишина, и, посидев несколько минут, я решилась двинуться дальше. В доме или не горел свет, или там попросту не было электричества. Окна остальных домов на этой улице тоже не светились.

Лихорадка жил в шлакоблочном доме с железной крышей, как у многих домов в Соуэто. Дом имел форму небольшого прямоугольника – наверняка спальня в конце коридора, а гостиная с кухней выходят на улицу. Ванная была отдельным строением на задах участка. В отличие от заведения Мамы Жирняги двор был совершенно пуст, ни деревьев, ни сваленного мусора – спрятаться негде.

Я решила рискнуть и пробежала к единственному выходящему на улицу окну. Попыталась заглянуть в комнату, но там было черным-черно, и все, что я увидела, – это собственное перепуганное лицо, таращившееся на меня из стекла. Внезапная вспышка так напугала меня, что я шарахнулась назад и приземлилась на пятую точку. В окне появился круг света, и я поняла, что это пламя спички, которой чиркнули, чтобы зажечь свечу. Я поднялась и снова заглянула внутрь. В нескольких футах от меня стояла Номса в ночной рубашке. Лихорадки рядом с ней не было.

Убедившись, что Номса одна, – она села на диван с книгой, рядом мерцала свеча – я постучала в стекло. Голова Номсы дернулась. В два шага девушка оказалась у окна. Она увидела мое лицо, и глаза ее округлились. Я прижала палец к губам, поманила ее на улицу и бросилась назад, надеясь, что Номса последует за мной.

От забора я увидела появившуюся на улице фигуру. Я кинулась к машине и помигала фарами. В развевающейся ночной рубашке она бросилась через пустырь. Я открыла дверцу со стороны водителя.

Номса заглянула в темноту салона, заметила отключившегося Кинг Джорджа, но, решив, что он не представляет особой опасности, скользнула внутрь.

– Робин? Что ты здесь делаешь? Кто это?

– Друг, он привез меня сюда.

– Откуда ты узнала, где меня искать? За тобой следили? – Я увидела в лунном свете, что правый глаз у нее опух. Похоже, недавно ее кто-то ударил.

– Никто за нами не следил. Это долгая история, сейчас нет времени рассказывать. Я приехала, чтобы отвезти тебя к Бьюти.

– К Бьюти?

– Да. Она в больнице Барагвана. У нее был сердечный приступ.

Номса замерла.

– Сердечный приступ? Когда?

– Несколько дней назад. Она жива, но ей никак не становится лучше. Нельзя терять времени.

Новость не подстегнула Номсу, как я того ожидала. Она не бросилась действовать, не согласилась, что нельзя терять ни минуты. Напротив – опустила голову и вздохнула.

– Мама не хочет меня видеть.

– Хочет, я знаю!

– Нет. Она не пришла встретиться со мной. Это ее выбор, я должна уважать его. Если я сейчас приду, ее состояние может ухудшиться…

– Я не отдала ей письмо! – выпалила я.

– Что?

– Не отдала. Я его спрятала, потому что не хотела, чтобы ты отняла у меня Бьюти и увезла в Транскей. Но она его нашла в моем тайнике и прочитала, оттого у нее и случился приступ. Вот. – Я порылась в ранце, вытащила письмо и отдала Номсе. – Видишь? Оно до сих пор у меня.

Номса взяла письмо, даже в темноте я увидела, как блеснули у нее глаза.

– Она не получила мое письмо? Потому и не пришла?

– Да.

Номса какое-то время молчала.

– Ты решила, что я увезу Бьюти в Транскей?

– Да. Зачем еще тебе хотеть с ней встретиться?

– Ты не знаешь, что в том письме?

– Нет. Я учусь говорить на коса, но читать не очень умею. А что? О чем это письмо?

Если Номса и не думала забирать Бьюти, зачем тогда она приходила?

Номса развернула письмо и начала читать тихим, странно невыразительным голосом:

Дорогая мама,

Мне надо тебя увидеть.

Я решила уехать в Советский Союз, чтобы завершить подготовку. Попасть в число избранных – большая честь, но я знаю, что в стремлении стать сильным бойцом мне придется полностью отказаться и от тебя, и от всего, чему ты меня учила. Есть вещи, которые придется сделать, ужасные вещи; погибнет множество людей. Несколько акций, в которых я уже участвовала, не дают мне спать по ночам и заставляют задаваться вопросом, кто я и кем становлюсь. Больше всего я боюсь, что однажды проснусь человеком, которого ты не узнаешь, или того хуже – человеком, которого ты не сможешь любить.