Читать книгу "Полный НяпиZдинг - Макс Фрай"

Пока, конечно, у меня получилась просто еще одна пугалка: смотрите, какая опасность! Неизбежная, потому что человеческий ум устроен вот так. Нам всем конец.

Но фишка в том, что у ума есть начальник – сознание. Тем, кто не видит разницы, приношу свои извинения: почувствовать ее вам за вас я точно не смогу. Идите, учитесь нащупывать дистанцию между «осознающим» и «думающим», вам для этого медитацию добрые индийские дяденьки изобрели и еще кучу всего, включая новомодное плавание в соляном растворе. А потом приходите дочитать благую весть, которая заключается в том, что сознание всегда может включить команду: «Цыц! Ниибет!» – и игнорировать опыт. Ну, для начала хотя бы отмечать: это я сейчас опасаюсь не сам по себе, а потому-то и потому-то. Но мало ли, что когда-то там с кем-то (да хоть со мной) было. Сейчас так не будет. А будет – переживу.

Каждый день начинать жизнь не с нуля, а с осознанной игры в «с нуля» (или хотя бы для разминки с энергичного «а ниибет») – вот что можно сделать с этим долбаным маятником. Нужно сделать. Тупо было бы вот так сразу, без борьбы отдать ему нашу жизнь.

Осень наступила вчера, то есть в воскресенье: зарядил дождь, не буйный летний ливень, а такой по-стариковски занудный, на весь день, уже все-все поняли, уже согласились, ладно, осень, а он знай талдычит: бу-бу-бу да кап-кап-кап. Разворачиваешься уходить, догоняет и повторяет прямо за шиворот: каааааап!

На крошечном открытом участке Лукишской площади, где киоск-Кофеин (остальная площадь сейчас на реконструкции и обнесена строительными заборами) очень толстым слоем лежали палые листья каких-то прям ноябрьских оттенков, в смысле, не сочно-желтые, а того самого унылого цвета кошачьего дерьма, который вдохновляет любителей поздней осени в моем лице. Деревья при этом стоят совершенно по-летнему зеленые; похоже, в нашем погодном отделе Небесной Канцелярии вообще забыли про сентябрь, пришлось в последний момент одалживаться у соседей, а у тех только прошлогодняя гнилая палая листва – ну, дали что было, и наши по-быстрому это все накидали на отдельно взятом участке Лукишской площади, поэтому там теперь точно осень. А в остальном городе пока продолжается лето, на всех соседской прошлогодней листвы не напасешься.

В общем, пока – так.

Основной инстинкт

Остановиться на краю обледеневшей тропинки, резко уходящей вниз, пощупать ногой, убедиться, что слишком скользко даже для моих ботинок, покоситься на удобный альтернативный путь, проложенный буквально в двадцати метрах, сказать себе: «Не, это тупо», – и, закусив губу, пойти вперед, удерживаясь на ногах усилием воли и невидимыми щупальцами, как бы выросшими из ступней и цепляющимися за скользкую землю (лучшее средство при гололеде, значительно повышающее устойчивость; воображение вообще очень полезно подключать к бытовым делам). Все-таки поскользнуться, но устоять, схватившись за вовремя подвернувшийся под руку прут, спуститься, обнаружить на руке внятный след от прута, а позади – ни кустов, ни деревьев, неоткуда было взяться пруту; привычно удивиться (удивление – форма благодарности), пойти дальше.

Ужас в том, что так я делаю вообще все. Мне это жизненно важно – не как дыхание, но примерно как вода. То есть обязательно, часто и регулярно, иначе капец.

(Анализируя эту свою особенность, я понимаю, что мне необходимо постоянно убеждаться на живых, наглядных примерах, что мой инстинкт самосохранения по-прежнему подчиняется воле, пока это так, органическое существование не оскорбительно; иными словами, вполне можно жить.)

Охотничьи рассказы

Вдруг дошло, что вечные взрослые (чаще женские, но дядьки к ним тоже охотно присоединялись) разговоры времен моего детства про жрачку: чего где купила, почем, как приготовила и т.п. – это были такие охотничьи рассказы о великой удаче (продукты! почти съедобные! достала!), великой хитрости (сэкономила!!), великой стойкости (доперла восемнадцать кило через полгорода в набитом троллейбусе, а потом на пятый этаж без лифта, например) и великом мастерстве (превратила это гнилое говно во что-то вполне съедобное). И даже больше, чем просто охотничьи рассказы. Со скидкой на масштаб личности – каков герой, таково и деяние – настоящий, без натяжек героический миф.

П

Первые деньги в моей жизни были заработаны методом блистания на широком экране. То есть участием в массовке кинематографического фильма «Фантазии Веснухина». Его снимали на Одесской киностудии, летом, когда в ближайшую школу за подмогой не пойдешь, поэтому помрежи ходили по окрестным дворам и уговаривали детей прийти к ним посниматься. Мне было тогда десять лет, каникулы между четвертым и пятым классами, родители меня отпустили и были очень довольны: несколько дней можно не мучиться стыдом, что никто не водит неприкаянную деточку на море. И заодно подозрениями (небезосновательными), что неприкаянная деточка сама добрела до моря, их не спросив.

Короче. Это была самая настоящая Красивая Жизнь, как в заграничной книжке, только лучше. Нас собирали возле киностудии, усаживали в автобус и увозили в пионерский лагерь «Молодая Гвардия», на территории которого происходили съемки. Там мы оставались с утра до раннего вечера в основном шлялись по территории и купались в море. Иногда нас сгоняли в какое-то место и велели, к примеру, бежать, размахивая портфелями. Или, наоборот, стоять, ничем не размахивая. Других действий не припоминаю сейчас.

В середине дня нас грузили в автобус и везли в столовую (не знаю, почему нас не кормили прямо в лагере, но это было так). В далекой столовой царил полный разврат: например, можно было не есть суп. И просить добавочный компот. Нечего говорить, что именно так мы и поступали.

Мы съездили в лагерь «Молодая Гвардия» два раза, отточили мастерство размахивания портфелями, а потом специально ходили на киностудию за деньгами, не помню точно, сколько их было, но кажется, чуть ли не семь рублей. Головокружительная сумма. На эти деньги можно было купить половину мира и еще подарки родителям на сдачу. Мне всегда нравилось делать подарки, гораздо больше, чем получать (потому что они вечно дарят всякие глупости, а вот я – полезные и нужные вещи, типа карликовых ложечек для варенья, инкрустированных драгоценными смарагдами, неумело замаскированными под зеленую пластмассу, но меня-то не проведешь!) В общем, бедным родителям досталась страшная куча какой-то немыслимой херни, а остальное мне удалось вполне невинно прокутить в Луна-Парке.

Фильм потом вышел, себя мы с коллегами на экране не увидели. Вырезали нас. Но мы почему-то совершенно не расстроились. Хотя, по идее, должны были. Дети в этом смысле такие же дураки, как взрослые, даже хуже.

В заключение следовало бы пошутить, что с тех пор я не хочу славы и люблю красивую жизнь – у моря, без супа, с двойным компотом. Но пошутить не получится. Потому что это не шутка, а чистая правда. Именно так и есть.

Первые книжки

Когда мне было три с половиной года, в нашей семье произошло драматическое событие: выяснилось, что я умею читать.