Читать книгу "Иерусалим. Один город, три религии - Карен Армстронг"

На восстановление мечети Аль-Акса, сильно пострадавшей и разграбленной при штурме Иерусалима, сначала не хватало средств. Балдуину пришлось даже продать свинцовые пластины с ее крыши. Затем, в 1118 г. к королю явилась небольшая группа рыцарей, называвших себя нищими братьями – воителями за Христа, – которые предложили, что станут безвозмездно защищать безоружных паломников от бедуинов и прочих мусульманских головорезов. Именно в таких людях и нуждалось королевство, и Балдуин выделил им под штаб-квартиру часть Аль-Аксы. По причине своего соседства с Храмом Господа (Templum Domini) эти «нищие рыцари» получили название «тамплиеры»[70]. Ранее монахам запрещалось носить оружие и участвовать в сражениях, но когда церковь официально признала тамплиеров орденом, насилие во имя веры было – до некоторой степени – канонизировано. Ряды рыцарей-монахов, сумевших соединить две главных страсти новой Европы – войну и веру, – стали быстро пополняться. Это помогло королевству решить проблему хронической нехватки людей, и в течение 1120-х гг. храмовники сделались элитными частями крестоносной армии, отказавшись от своей первоначальной военной задачи, которая ограничивалась защитой.

По иронии судьбы «нищие рыцари» вскоре разбогатели и превратились в один из самых могущественных орденов Церкви. Они прекрасно устроились в своей штаб-квартире в мечети Аль-Акса, которая стала военным городком. В подземельях времен Ирода рыцари оборудовали конюшни, которые назывались «Соломоновыми» и вмещали более тысячи лошадей вместе с конюхами. Внутри мечети были сделаны перегородки, разделившие ее на помещения разного назначения – кладовые для оружия, зернохранилища, умывальни и уборные, – на крыше находились сады для прогулок, беседки и бассейны. Тамплиеры также пристроили к мечети западное крыло с новым монастырем, трапезной, погребами и заложили фундамент для величественной новой церкви, которую, впрочем, так и не достроили. Мастера и здесь работали великолепно. Особенно хороша резьба по камню с лиственными орнаментами, соединяющая художественные элементы византийского, исламского и романского стилей.

И все же деятельность тамплиеров может служить хорошей иллюстрацией главной тенденции тогдашнего Иерусалима. Крестовый поход рассматривался как акт братской любви: папа призвал рыцарей Европы прийти на помощь братьям-христианам в мусульманских землях, и тысячи крестоносцев сложили свои головы из любви к Христу, стараясь освободить его страну от неверных. Считалось даже, что участие в крестовом походе дает мирянину возможность совершить монашеский подвиг (Riley-Smith 1980). Но «любовь» выразилась в насилии и зверствах. Точно так же в истории тамплиеров безвозмездное служение для опеки нищих и притесняемых быстро превратилось в военную агрессию. Когда-то на Хараме запрещались любые формы насилия, теперь же в бывшей мечети Аль-Акса устроили казармы и арсенал. Вскоре по всей Европе стали вырастать круглые церкви тамплиеров, сооруженные по образцу Анастасиса. Они напоминали жителям городов и деревень, что весь христианский мир поднялся на священную войну в защиту Иерусалима.

Та же тенденция прослеживается и в судьбе соперничавшего с тамплиерами ордена госпитальеров, который образовался при больнице св. Иоанна Милостивого в Патриаршем квартале Иерусалима. Основатель ордена аббат Жерар помогал крестоносцам во время осады Иерусалима, а после взятия города к нему присоединилась группа рыцарей и паломников, решивших заботиться о бедных и нуждающихся. До того времени рыцарям никогда не пришло бы в голову опуститься до такого низменного занятия как уход за больными, однако под руководством Жерара они добровольно вели одинаковую жизнь с бедняками, посвятив себя делам милосердия. Как и тамплиеры, госпитальеры стремились воплотить идеал святой нищеты, игравший огромную роль во время Первого крестового похода, и тем привлекли множество последователей как в Палестине, так и в Европе, где развернул активную деятельность Раймонд дю Пюи, возглавивший орден после смерти Жерара в 1118 г. Но они – опять-таки подобно тамплиерам – оставались иерусалимским орденом, и слово outremer (заморский) в их уставе относилось к Европе. Подчиняясь неумолимой логике событий, госпитальеры к середине XII в. стали также воинами и сражались в составе армий крестоносцев. Тем не менее они не оставили богоугодных дел. В величественных зданиях обширного квартала, выстроенного ими с южной стороны от храма Гроба Господня, круглый год лечились до тысячи больных, происходили раздачи милостыни, одежды и еды беднякам. Этот квартал представлял другое, более привлекательное лицо крестоносного движения.

Госпиталь всегда вызывал наибольшее восхищение у паломников, которые теперь осматривали новый набор достопримечательностей Иерусалима, во многом отличавшийся от прежнего. Например, византийцы не водили приезжавших христиан на Храмовую гору – это место было для них лишь символом поражения иудаизма и не играло никакой роли в богослужении. Но уже в 1102 г. местные жители гордо провели прибывшего из Британии пилигрима Зевульфа по святыням Харама, успевшего приобрести религиозное значение для христиан. Из записок Зевульфа мы узнаем, что Ворота Милосердия стали считаться местом первой встречи Анны и Иоакима, родителей Девы Марии, а еще одни ворота Харама, называемые «Красными», – местом, где святые Петр и Иоанн исцелили калеку. Купол Скалы почитался как храм, в котором Иисус молился в земной жизни, и на Скале показывали отпечаток ноги Господа. Храмовая гора была исключительно важна и для литургии крестоносцев (Schein). Все их главные церемонии включали шествие к «Храму Господа», которое в определенных случаях – например, в Пальмовое воскресенье – составляло центральный элемент празднования. Еще одна значительная перемена в религиозной жизни Иерусалима коснулась расположения ряда святых мест, связанных со Страстями Христовыми: первоначально они находились на горе Сион, а в период крестоносцев, по-видимому, сдвинулись в северную часть города. Так, Зевульф видел столб бичевания Иисуса не на горе Сион, как более ранние паломники, а на территории храма Гроба Господня. Место Претория, где Пилат приговорил Иисуса к смерти, теперь показывали паломникам не в долине Тиропеон, а к северу от Храмовой горы, на месте крепости Антония. Возможно, смещение произошло под влиянием тамплиеров, которым хотелось, чтобы это святое место находилось в их части Иерусалима.

В 1118 г. король Балдуин I скончался, и престол перешел к его родственнику Балдуину де Бургу (де Бурку), графу Эдесскому, человеку благочестивого нрава, но добродушному и общительному, искренне привязанному к жене-армянке и четырем дочерям. Балдуин II стал первым королем, короновавшимся в храме Гроба Господня (Балдуин I короновался в церкви Рождества в Вифлееме). Он торжественно прошествовал во главе пышной процессии по улицам, где крыши и балконы домов были украшены пестрыми восточными коврами, и в присутствии патриарха, епископов и священников латинского и восточных обрядов поклялся перед Гробом Господним защищать церковь, клир, а также вдов и сирот Иерусалимского королевства. Кроме того, он принес особую клятву верности патриарху. По окончании церемонии новый король направился в Храм Господа и там возложил свою корону на алтарь, а затем перешел в Аль-Акса, где его ожидал праздничный обед, приготовленный горожанами. В 1120 г. Балдуин покинул свои апартаменты в бывшей мечети, так что она целиком перешла в распоряжение тамплиеров, и переселился в новый дворец рядом с цитаделью, чтобы быть ближе к центру жизни Иерусалима.