Читать книгу "Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945 - Курт Мейер"

Полагаю, что союзники пришли к такому же заключению относительно 4-й канадской танковой дивизии, когда они произвели замену командования. Но вина не должна была лежать на одном лишь Китчинге. Канадцы не могли не знать характер своего противника. У них была неплохая разведка, а воздушная разведка всегда была на высоте.

Командир передового батальона майор Д.В. Карри вышел к самому Сен-Ламбер-сюр-Див еще 19 августа, тем самым перекрывая единственный путь выхода из «фалезского мешка». Этот батальон действовал блестяще. Его погибшие и оставшиеся в живых солдаты заслуживают нашего уважения.

Я прибыл в I танковый корпус СС во второй половине дня 20 августа с той частью дивизии, которая прорвалась. Нас приветствовали с радостью и благодарностью; там думали, что нас уже нет в живых. Я не выдержал и заплакал. Делая свой доклад, вспомнил, что тысячи моих товарищей покоятся теперь в земле Нормандии.

Краткое изложение ситуации говорило о том, что стабильного фронта к западу от Сены не было, но и к востоку от нее никаких рубежей обороны не существовало. Перспективы были катастрофическими, и мы могли связывать свои надежды только с Западным валом (вдоль границы Германии).

Мне приятно было услышать, что те подразделения дивизии, которые были еще раньше сняты с линии фронта и отведены для отдыха и пополнения, задержали противника на рубеже Л'Эгль – Вернёй-сюр-Авр – Дрё и тем самым предотвратили образование нового «мешка» к западу от Сены. Эти соединения действовали совершенно самостоятельно. Штурмбаннфюрер СС Герд Бремер был награжден за это дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Личный состав штаба дивизии, двигаясь через Ле-Небур, достиг Лувье. Оттуда он будет командовать боеспособными подразделениями дивизии. Остальная часть дивизии вела боевые действия в качестве мобильного арьергарда против американских танковых соединений, наступавших в северном направлении из Дрё и Вернёя. Тем временем немецкие войска, вырвавшиеся из «фалезского мешка», форсировали Сену под Руаном. Личный состав без потерь переправился через Сену у Эльбефа.

Я прибыл в Руан с докладом главнокомандующему войсками на Западе фельдмаршалу Моделю. Фельдмаршал не питал иллюзий по поводу сложившейся обстановки и говорил о необходимости иметь от тридцати пяти до сорока дивизий (если речь идет о том, чтобы только стабилизировать фронт). Поскольку все мы знали, что сорока дивизий на Западном фронте не было, то вновь и вновь мыслями обращались к Западному валу.

Одна наспех собранная боевая группа удерживала Эльбеф до 26 августа. После эвакуации с левого берега Сены эта боевая группа обороняла излучину Сены к югу от Руана у Форе-де-ля-Лонд, позволяя тем самым наши силам выйти из боя с противником.

Наши солдаты в последний раз сражались с канадскими частями у Форе-де-ля-Лонд. Они сдерживали 2-ю канадскую пехотную дивизию до 29 августа. Только во второй половине дня боевая группа под командованием В. Мёнке наконец совершила отход.

Простояв два дня в районе Бове, дивизия отошла в район Ирсона (близ границы с Бельгией), поскольку отдых и пополнение так близко к фронту были невозможны. Мы шли под покровом темноты, по политым кровью полям Первой мировой войны, тем же дорогам, по которым мчались в 1940 году, когда наступали на запад. Наша маршевая колонна выглядела убого, отдельные колонны катились в ночи, а каждая боевая машина брала на буксир несколько других.

В Ирсоне дивизия перешла в подчинение командующего танковыми войсками на Западе генерала Штумпфа, которого лично кратко проинформировали о личном составе дивизии и состоянии боевой техники. Генерал Штумпф сообщил мне приятную новость о награждении меня мечами к дубовым листьям моего Рыцарского креста.

Дивизия сразу же начала пополнять и переоснащать свои поредевшие части. Предполагалось, что военная техника поступит из Вердена и Меца. Потери в живой силе и технике были ужасающими. Боевые подразделения лишились более 80 процентов личного состава, с которым они начинали кампанию. Подразделения боевой поддержки и обеспечения также понесли большие потери, в основном в результате действий вражеской авиации.

Дивизия потеряла более 80 процентов своих танков – в боях и во время отхода. Она лишилась около 70 процентов своих бронемашин и бронетранспортеров, 60 процентов орудий и 50 процентов автомашин. Такие гигантские потери нельзя было восполнить в несколько дней, но у нас не было другого выбора – дивизия должна была стать боеспособной как можно скорее.

Нам не нравился ни район Ирсона, ни общая обстановка. Подразделения боевой поддержки и части, не готовые к боевым действиям, были немедленно переброшены в район к востоку от реки Мёз (Маас). К 31 августа американцы достигли Суасона и Лана и продвигались на северо-восток. Оперативная группа дивизии задержала их у реки Тон до ночи с 1 на 2 сентября. Тем временем в дивизию прибыла боевая группа Мёнке.

Поскольку войска противника угрожали дивизии с тыла, она отошла на восток, где и заняла оборонительную позицию. Нам пришлось принять бой, чтобы дать возможность нашей пехоте переправиться через реку Мёз. Во время отхода на эту позицию командир 3-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка СС кавалер Рыцарского креста Эрих Ольбутер был смертельно ранен, когда наехал на мину, установленную на дороге партизанами. Ему оторвало обе ноги, ночью в военном госпитали в Шарлевиле он умер. В Эрихе Ольбутере я потерял еще одного закаленного воина и старого друга, который сражался бок о бок со мной с 1939 года. Он был напористым солдатом и идеальным командиром.

В течение ночи с 1 на 2 сентября мы вместе с остатками 116-й танковой дивизии удерживали оборонительную позицию у городка Бомон. Под напором противника дивизия отступила через Филипвиль к Флорену. Незадолго до прибытия в Филипвиль командир 26-го гренадерского моторизованного полка СС гауптштурмфюрер СС Хайнц Шротт был вероломно убит партизанами.

«Героическая» борьба так называемых партизан была не более чем подлыми, заурядными убийствами из-за угла. Организаторы партизанской войны были настоящими военными преступниками. Они действовали вопреки всякому гуманизму и руководствовались голым инстинктом. Мне никогда прежде не доводилось иметь дело с партизанской войной, не чувствовал я и пресловутой ненависти со стороны французов и бельгийцев. Напротив, я всегда был свидетелем хороших отношений между войсками и населением оккупированных территорий. Это особеннно верно в отношении многострадального населения Нормандии.

Так называемые партизаны поднимали голову только тогда, когда им не нужно было опасаться за свою личную безопасность и за свою жизнь. Они не сражались. Вместо этого они вероломно и подло убивали отдельных военнослужащих германской армии. С военной точки зрения действия партизан не оказывали практически никакого влияния на ход войны. В результате больше всего пострадало (от карательных акций возмездия со стороны немецких войск) то население, которое не участвовало в партизанских войнах. Пострадали не поборники партизанской войны и нарушители международного права. По этому же плану ими разжигалась ненависть между народами. Она долгое время углублялась из-за преступных действий партизан. Никто также не станет отрицать, что своей политикой поддержки партизан союзники активно насаждали коммунизм в Западной Европе. Без вероломных действий «храбрых» партизан не было бы причин для «судебных процессов над военными преступниками».