Читать книгу "Разведка. Вымыслы и правда. Как создается мифотворчество о деятельности специальных служб - Виталий Чернявский"

Неудивительно, что сказки по поводу того, что Пеньковский сыграл роль «подставы» КГБ своим противникам, ЦРУ и СРС, возникают в головах у журналистов, вечно занятых поисками сенсационных историй. Они не знакомы, как полагается, с разведывательным ремеслом и не мыслят разведку без стрельбы, погонь, террористических актов, охоты за «кротами» и тому подобных, щекочущих нервы вещей. Им такое простительно.

Но вот если подобное слышишь от профессионалов разведки, то это вызывает удивление. Ибо он, такой случай, мешает сделать правильные выводы из поучительного дела Пеньковского.

Речь идет конкретно о версии ветерана Службы внешней разведки, капитана 1-го ранга в отставке Анатолия Максимова, автора книги воспоминаний «Операция «Турнир». Не так давно он выступил в печати с изложением своих мыслей о судьбе англо-американского шпиона Янга — Алекса — Героя.

Заметки на полях

Максимов Анатолий Борисович (1934). Оперативные псевдонимы — Тургай, Аквариус, Николай, Майкл Дзюба, Джеральд Стадник. Сотрудник внешней разведки КГБ СССР. Капитан 1-го ранга.

В 1959 году закончил Ленинградское военно-морское командно-инженерное училище. Был направлен в школу воен-ной контрразведки в Тбилиси. После окончания служил на Северном флоте в Особом отделе. Затем переведен в 10-й отдел Первого главного управления КГБ (внешняя разведка). Вскоре его направили на учебу в Высшую школу разведки. По окончании — короткая командировка в Лондон, а потом в токийскую резидентуру под прикрытием должности сотрудника Министерства внешней торговли СССР.

В 1967 году командирован на работу в Канаду по линии научно-технической разведки. Прикрытие — должность сотрудника Коммерческого центра советской секции Международной выставки «Экспо-67». Весной 1971 года вернулся в Советский Союз и после соответствующей подготовки включился в оперативную игру с канадскими спецслужбами, которая получила кодовое название «Операция «Турнир» (пошел по заданию КГБ на вербовку в качестве агента Канадской королевской конной полиции). С 1973 года действовал в Москве как канадский агент Майкл Дзюба, которому канадское правительство предоставило политическое убежище. В 1978 году операция «Турнир» была свернута.

Продолжал служить в центральном аппарате внешней разведки до 1991 года, когда ушел в отставку.

Автор книги воспоминаний «Операция «Турнир» (1999) и ряда статей в периодической печати.

Международная обстановка, сложившаяся в начале шестидесятых годов прошлого века, размышляет Анатолий Максимов, настоятельно требовала от руководителей советского государства проведения глубокой, сложной дезинформационной игры в отношении своих главных эвентуальных противников — Соединенных Штатов и Великобритании. Ее могли успешно провести только две наши организации — политическая внешняя разведка КГБ или стратегическая разведслужба Генштаба. Выбрали Лубянку. Почему? Да потому, что чекисты имели немалый опыт проведения подобных операций. Например, в 1918 году «Заговор послов», или «Заговор Локкарта». Главный участник Ян Буйкис куда-то исчез и не присутствовал даже на суде. И только в 1973 году, через пятьдесят пять лет, появилась книжка, озаглавленная «Под именем Шмидхен», в которой описывалось, что главный фигурант этого дела остался жив и благополучно здравствовал до самой смерти.

Или с 1921 по 1927 год велась масштабная дезинформационная игра «Операция «Трест». Один из главных действующих лиц, начальник погранзаставы Тойво Вяхе, который контролировал этот канал и перетащил на себе английского супершпиона Сиднея Рейли на советскую территорию, был осужден и расстрелян. А в 1965 году, через сорок лет, он появился на экранах телевизоров под именем Петрова.

Всю Великую Отечественную войну шла под кодовым названием «Монастырь» радиоигра. Бывший начальник внешней разведки Главного управления имперской безопасности бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг и экс-шеф разведывательного отдела «Иностранные армии Востока» генерального штаба сухопутных войск генерал-майор Райнхард Гелен написали об операции в своих мемуарах. (У немцев она имела кодовое название «Престол». — В. Ч.) Оба они ушли в мир иной в полной уверенности, что немецкой разведке удалось почти невозможное: внедрить своего резидента Макса в Генштаб Советской Армии и получать от него важную информацию. На самом деле Макс был ценным агентом НКВД Александром Демьяновым (оперативный псевдоним Гейне), который почти всю войну снабжал высшее германское руководство блестяще подготовленной дезинформацией, в результате чего гитлеровцы потерпели ряд сокрушительных поражений.

Вот один из примеров его деятельности, в преддверии Сталинградской битвы Генштаб передал через Гейне— Макса немецкому командованию убедительную дезинформацию о том, что в начале 1943 года советские войска нанесут главный удар в районе Ржева. Немцы сконцентрировали свои силы на этом направлении. А решающее наступление советских войск совершенно неожиданно для противника развернулось на Волге. Вермахт, как известно, потерпел там небывалое поражение, от которого уже не мог оправиться.

Операция «Монастырь» и ее главный исполнитель Александр Демьянов оставались в безвестности более полувека, пока в 1992 году бывший заместитель начальника внешней разведки генерал-лейтенант в отставке Павел Судоплатов не предал гласности всю эту историю.

Многим покажется невероятным, рассуждает далее Максимов, такое предположение, но тогда чем объяснить следующие факты:

— опытный разведчик, ставший англо-американским агентом Янгом — Алексом — Героем, действует в Москве, пренебрегая элементарными правилами конспирации: встречается со своими кураторами в людных местах, где затруднена проверка — нет ли за ним наружного наблюдения;

— встречи с английскими и американскими разведчиками проводились неоправданно часто и без должной проверки;

— для передачи материалов и получения инструкций и денег почти не пользовались тайниковыми операциями, а лишь личными контактами;

— немногие тайники были подобраны небрежно, непрофессионально и могли быть использованы контрразведкой в качестве ловушки американских и английских разведчиков, которые должны были произвести выемки или сделать закладки для агента.

Все это, делает вывод автор версии «жизнь после смерти», свидетельствует о том, что Пеньковский совершенно пренебрегал вопросами безопасности. И добавляет: надо быть самоубийцей, чтобы зная, как работает наша служба наружного наблюдения, тем не менее пытаться установить контакт с американцами в районе Кремля, где каждый второй постовой в то время был сотрудником ведомства госбезопасности?

О чем все это говорит? — заключает Максимов. Да только о том, что Пеньковский совершенно не опасался попасть под наблюдение контрразведки со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ясно, что он выполнял задание Лубянки, полученное на высоком уровне.

Можно привести и другие факты, которые привлек главный фигурант операции «Турнир» для подкрепления своей версии. Но все они, как и приведенные уже на этих страницах, не являются прямыми доказательствами, а так сказать, косвенные улики. Возьмем хотя бы систематическое нарушение Пеньковским элементарных правил конспирации, что, мы это увидим позже, стало главной причиной его провала. Тут дело вовсе не в том, что предатель не боялся советской контрразведки, потому что являлся специальным агентом службы государственной безопасности, задействованным в важной дезинформационной операции. Он старался как можно скорее выслужиться перед новыми хозяевами из английской и американской разведок, показать им, что способен на большие дела, зарекомендовать себя не простым агентишком, а супершпионом высочайшего класса. Отсюда спешка, пренебрежение к конспиративным догмам.