Читать книгу "Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин"

— Время, Мак-Миллан!

— Пять-тридцать два, сэр!

— Отметьте в журнале: «Пять-тридцать два. Русские перенесли огонь на «Короля Георга».

— Есть, сэр!

Голос адъютанта сбивался от страха. Немудрено — враг по очереди сосредотачивал огонь на одном корабле. Семь орудий било оттуда, всего семь с трех кораблей! Их легко было сосчитать по вспышкам выстрелов. Но снаряды этих пушек наносили чудовищные разрушения: Нейпир видел, как борт идущего вторым мателотом «Нил» разлетался фонтанами обломков при каждом попадании. Девяностопушечному линкору понадобилось не больше десятка таких ударов…

Новый взрыв. На этот раз снаряд угодил в корпус, на уровне первой батарейной палубы, под русленями грот-мачты. Из пушечных портов, из шкафутного люка выплеснулось дымное пламя. И сразу — еще один, в районе правого крамбола; от этого удара огромный корабль содрогнулся, как получивший хук в челюсть боксер.

— Мак-Миллан, велите поднять сигнал «делай как я!»

Надо сделать поворот «все вдруг» в сторону неприятеля, описать циркуляцию и выстроиться строем пеленга на норд-ост. Русские, конечно, разорвут дистанцию — они всегда так делают! — но так он хотя бы, подставит их огню подбойный борт. Правда, парусные линкоры, идущие следом за паровыми, не сумеют быстро повторить этот маневр, но это и к лучшему — русским, чтобы не оказаться между двух огней, придется прибавить ход и уйти вперед. И тогда, может быть, их страшные пушки потеряют прицел и не будут разить с такой убийственной точностью?

Палуба в десяти футах перед адмиралом вздыбилась столбом обломков и дымного пламени. Стадвадцатимиллиметровый осколочно-фугасный снаряд, выпущенный из пушки Канэ, разорвался на опердеке, и тут же еще один, калибром в 75 мм., ударил точно в карронаду на шканцах. Сорванный со станка бронзовый ствол снес адмирала и стоящих рядом с ним людей, как точно пущенный шар сметает кегли. И последняя мысль, которую успел додумать сэр Чарльз Джон Нэйпир, рыцарь-командор ордена Бани, кавалер русского ордена Святого Георгия, прежде чем смерть милостиво избавила его от боли в раздробленном тазу, была далека от благочестия:

«Holy shit, why the damn Russians ain't shootin' at them bloody Frogs?»[28]

III

Гидросамолет «Финист» бн 3

Гидроплан нырнул к самой воде и понесся в лоб французскому ордеру, едва не чиркая поплавками по гребням волн. Когда до головного «Аустерлица» оставалось метров триста, Эссен чуть шевельнул ручку и «Финист» рыскнул влево. Ведомые послушно повторили маневр, разделяясь на две группы — пара М-9 с ведущим, лейтенантом Энгельмейером, ушла вправо, а две «пятерки» с «Херсонеса» последовали на «Финистом». Слева замелькали мачты, бело-черные борта с откинутыми вверх люками пушечных портов, торчащие их них тупорылые стволы. На этот раз французы не стреляли, даже из ружей — не то, что во время первого прохода, когда борта кораблей эскадры Персиваль-Дешена буквально окутались маленькими ватными облачками.

Неприятно лететь мимо строя, грохочущего сотнями ружейных стволов и не иметь возможности ответить на огонь. Разумом понимаешь, что стрелки на палубах и марсовых площадках не умеют брать упреждение по скоростной цели. Да и стрелять снизу-вверх, пусть даже и на пустяковой дистанции в полторы сотни метров было далеко за гранью их боевого мастерства — все равно по коже пробегает холодок, когда представляешь, сколько глаз пытаются поймать твой самолетик в прорезь прицела… Эссен слышал, как матерится сзади стрелок-наблюдатель возле турельного ПКМ: нажми он сейчас на спуск, и струя свинца пройдется по шканцам, по палубе линкора, расщепляя дерево, пропарывая тяжелыми, образца 1930-го года, пулями живое, теплое, дышащее, заливая красным, дымящимся выскобленные до белизны тиковые доски палуб.

Нельзя. Приказ Истомина ясен: «Совершать проходы вдоль строя французской эскадры, в том и другом направлении, до получения распоряжения». Это уже третий проход — и снова по правую руку от гидросамолета проносятся линкоры и фрегаты под триколорами Второй Империи, а слева, на расстоянии полутора миль, грохочет окутанная пороховым змея британского ордера.

Колонна кончилась. Аппараты разошлись в стороны, заложили вираж навстречу друг другу — звено Эссена у самой воды, Энгельмейер — подскочив на полсотни метров верх, чтобы, упаси Бог, не столкнуться лоб-в-лоб, — и пошли на новый заход. На этот раз справа летят назад французы, а слева, на дистанции в десяток кабельтовых, мелькают корабли русской эскадры. Первая минная бригада: «Строгий», «Свирепый», «Живой», «Заветный». Стволы пушек, трубы торпедных аппаратов развернуты на неприятеля, расчеты замерли у штурвалов, снаряды в стволах, силуэты чужих линкоров дрожат в перекрестьях оптики. Впереди миноносцев — колесные пароходофрегаты, во главе с колонну «Вобаном» под брейд-вымпелом самого Истомина.

Погодите, а это что?

Под гафелем развевается огромное трехцветное полотнище, по грота-фалам ползут пестрые цепочки сигнальных флажков.

Рация зашипела:

— «Тройка», я «Вобан», нанести удар по англичанам!

— "Вобан", Я "Тройка", принято, исполняю!

«… ну, хоть не зря слетали…»

— Я «Тройка», все за мной!

Ручку на себя, Финист задирает нос и шустро идет вверх. Можно было бы чуть ли не вдвое быстрее, но тогда неторопливые «пятерки» с их «Гномами» неизбежно отстанут.

— Я Тройка, поворот вправо, на четыре часа, бьем с ходу! Цели разбирать попарно, от головы ордера!

«… ну вот и все, джентльмены. Как там писал не родившийся еще певец вашей Империи?…»

"There is no trnce with Adam-zad, the Bear that looks like a Man!"[29]

IV

Линейный корабль «Аустерлиц»

— Русские предлагают вступить в переговоры!

Адмирал Александр Фердинанд Парсеваль-Дешен опустил подзорную трубу. Его длинное, холеное лицо с прямым носом и аккуратными бакенбардами, выражало недоумение.

— Они подняли на «Вобане» французский флаг, Сен-Поль! Как это понимать?

— Русские предлагают вступить в переговоры, мой адмирал. — повторил флаг-капитан. — Если мы ответим согласием, то они пришлют парламентеров.

Над шканцами затарахтело, завыло. Летучие машины, не оставлявшие в покое французскую эскадру с момента появления русских, вдруг, все разом, повернули, и выстроившись изломанной шеренгой, понеслись в направлении кораблей Нейпира. С крайнего аппарата, похожего на огромную птицу с висящими под брюхом узкими лодочками, срывались дымные полосы и гигантскими пальцами уткнулись в головной линкор и лопнули огненными шарами, разбрасывая обломки рангоута, воспламеняя фестоны парусов. Другие «летатели», больше напоминающие остроносые шлюпки с ажурными этажерчатыми крыльями, пронеслись над мачтами англичан — и еще на трех кораблях расцвели огненные бутоны взрывов.