Читать книгу "Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи - Трейси Борман"

В большинстве других дворцов у королевы был личный сад с доступом из личных покоев, и пользоваться им могла только она. Обычно такой прямоугольный сад был обнесен кирпичными стенами и состоял из возвышенных клумб, обнесенных оградой, выкрашенной в тюдоровские цвета — зеленый и белый. На каждой клумбе росли ароматные травы и специи, а между ними были проложены «красивые дорожки, поросшие травой… окруженные растениями в форме скамеек». По саду были разбросаны высокие колонны, «покрытые изящной росписью; и разные животные, вырезанные из дерева, с позолоченными рогами… установлены были на вершинах колонн, вместе с флагами с гербом королевы»[574].

Несмотря на всю роскошь и красоту Хэмптон-Корта, несмотря на то, что это был любимый дворец ее отца, Елизавета его недолюбливала и за все долгое время своего правления провела здесь очень мало времени. Возможно, она так и не простила дворец за то, что чуть было не умерла здесь в начале своего правления. Кроме того, она ценила приватность, а обеспечить ее легче всего было в Ричмонде или в расположенном еще западнее Виндзоре. В Виндзоре была устроена роскошная королевская спальня с настоящими сокровищами. Там, например, была райская птица, «частично желтая» по цвету, и «прекрасно расшитая подушка, сделанная самой королевой Елизаветой из красного и белого шелка»[575]. Там был просторный зал, заполненный королевскими кроватями ее предшественников, которые сохранялись там до конца ее правления. Хранила ли Елизавета их из сентиментальных чувств или из скупости, нам неизвестно.

В ванной королевы в Виндзоре имелась проточная вода, а стены и потолки были зеркальными. Хотя зеркала долгое время стоили очень дорого, во времена Елизаветы их стали завозить в значительно больших количествах. Роскошные зеркала украшали спальню королевы и самых высокопоставленных дам. Кроме этого, в моду вошли карманные зеркала. Небольшие зеркала прикрепляли к поясам или юбкам, чтобы даже самая тщеславная придворная дама могла в любое время удостовериться в своей красоте.

От предков Елизавета унаследовала также Гринвич, но и здесь она проводила мало времени. Впрочем, судя по тем немногим упоминаниям, в этом дворце царила та же роскошь, что и в других. В описи имущества личной столовой королевы в Гринвиче числится скатерть из сшитых вместе павлиньих перьев!

Главной лондонской резиденцией королевы был Уайтхолл. В этом дворце у Елизаветы была своеобразная тюдоровская «сауна», обогреваемая печью из керамических изразцов. Имелась там и роскошная ванная комната, выходившая окном на сад. Окна смотрели на юг, и летом солнце хорошо прогревало комнату. Кроме большой ванны, там имелось множество водных устройств, где «вода изливалась из устричных раковин и разнообразных камней». В Уайтхолле стремились сделать уход за телом процессом роскошным и занимательным. Рядом с ванной находилась комната с органом, «на коем два человека могли играть дуэты, а также имелся большой сундук, полностью покрытый шелком, и часы, которые отбивали время с помощью колокола»[576].

Рядом располагалась личная библиотека королевы. Роскошной была и ее спальня с видом на Темзу, золоченым потолком и прекрасными гобеленами. Кровать Елизаветы «целиком состояла из дерева разных цветов с одеялами из шелка и бархата с золотой и серебряной вышивкой». Кровати Елизаветы со временем становились все более роскошными. В 1581 году она получила в подарок роскошную резную кровать из орехового дерева. Кровать была украшена серебряной парчой и бархатом и расшита венецианским золотом, серебром и шелком, изголовье обито малиновым атласом из Брюгге. Изголовье украшали шесть огромных плюмажей из страусовых перьев, скрепленных золотыми кольцами.

В спальне Елизаветы в Уайтхолле имелся «стол, покрытый серебром, и кресло, целиком составленное из подушек»[577]. В королевских дворцах даже самым высокопоставленным придворным постоянно приходилось сидеть на полу на подушках. Де Месс описывал свой визит ко двору: его проводили в приемный зал, «где лежала подушка, приготовленная для него», и ему пришлось сидеть так некоторое время, ожидая появления королевы[578]. На картине, изображающей прием Елизаветой голландских посланцев, ее дамы сидят на подушках. Единственным предметом мебели в комнате был королевский трон, поэтому всем присутствующим приходилось стоять. Столь скромная обстановка залов типична для тюдоровского периода. Только во время промышленной революции массовое производство сделало мебель дешевой и доступной.

В личных покоях Уайтхолла висела огромная картина кисти Гольбейна, изображавшая династию Тюдоров, и фигура Генриха VIII, отца Елизаветы, занимала на ней центральное место. При всей своей любви к декоративным искусствам Елизавета хотела, чтобы те, кто попадал в ее личные покои, сразу же получали убедительно напоминание о ее происхождении. Личная галерея, которая соединяла личные комнаты Елизаветы с приемным залом, имела роскошный резной и золоченый потолок, а стены, отделанные деревянными панелями, были расписаны «тысячей прекрасных фигур»[579]. Когда королева желала (и могла), она проводила в своих личных покоях и садах Уайтхолла по несколько дней. Ее вполне удовлетворяло собственное общество, и она не спешила возвращаться ко двору.

Впоследствии Елизавета приобрела дворец Нонсач, построенный ее отцом в последнее десятилетие своего правления, а затем проданный частному владельцу. Этот сказочный дворец с восьмиугольными башенками, золочеными украшениями и мраморными фонтанами стал идеальным холстом для все более экстравагантных желаний королевы. Ее личные покои украшали гобелены «из красного дамаста, расшитые золотом», турецкие ковры и бесчисленное множество шелковых и бархатных подушек. Имелся там стол «каменной работы», в который были встроены четыре емкости для красного и белого вина, пива и воды. Личные сады королевы в Нонсаче считались «лучшими во всей Англии». Елизавета попадала в тайный сказочный мир, населенный удивительными зверями, мраморными пеликанами, белоснежными нимфами и богинями. В саду был устроен и подземный грот. Учитывая возраст королевы, в саду установили платформу, с которой, «сидя или стоя, королева стреляет в оленей»[580].

Все королевские дворцы в Лондоне строились возле Темзы — добираться по реке было гораздо удобнее, чем по дорогам. Недостатком были «неприятные запахи» от реки, которые летом становились просто невыносимыми. Елизавета была очень чувствительна к неприятным запахам. Однажды она раздраженно прикрикнула на одного из придворных: «Фу, твои сапоги воняют!»[581] Елизавета приказывала, чтобы на королевской барже жгли ароматизированное масло, чтобы ее частые путешествия по воде были не столь неприятными. Благодаря стараниям путешественников, таких как сэр Уолтер Рэли, королева не испытывала недостатка в экзотических специях, а это означало, что розовое масло перестало быть главным ароматизатором. В покоях королевы и на публичных галереях пахло причудливой смесью мускуса, цибетина и серой амбры. Королева и высокопоставленные придворные устилали полы своих покоев ароматными травами. Елизавета особенно любила таволгу. Травник того времени, Джон Джерард, разделял ту же любовь. Он писал, что «листья этой травы превосходят все другие травы для выстилания домов, комнат, залов и пиршественных залов в летнее время, ибо запах ее заставляет сердце веселиться и радоваться»[582]. Другие травы — пижма, рута и полынь — использовались для отпугивания насекомых. Зная любовь своей царственной подруги к ароматам, фаворит Елизаветы, Роберт Дадли, однажды потратил сумму в один фунт 7 шиллингов и 9 пенсов на травы, которыми выстлал пол в личных покоях[583].