Читать книгу "Большая книга приключений. Мое лучшее лето - Елена Нестерина"

Монах поднял руку и, указав на Никиту, скомандовал:

– Ату его, ату, мои р-р-р-рептилии! Р-р-разорвите его, пр-р-р-роглотите! Иш-ш-шь, вяще возомниша! Какой… Он обманул наших глупых прислужников – деда и девчонку, он нарушил наше уединение, он р-р-р-азболтает всем нашу тайну! Смерть он нам накличет. В-з-з-зять! Р-р-рвать!

Изгибая шеи, ящеры тянули морды к Никите. Самый большой раскрыл пасть. Огромную – в такую канет Никита, как в мясорубку. И начнут перемалывать его горловые пластины чудовища, растирать, проталкивая внутрь гигантской утробы. В жидкий дрожащий холодец превратится молодое тело. Мозг ещё будет жить (человеческий череп не так-то просто размять – даже динозавру вряд ли под силу), но какая ужасная мука его ждёт – чувствовать боль уничтожаемого тела… Никита смерть ужасную обрящет – вот что…

Пасть приблизилась. Сомкнулась. Стало абсолютно темно…

Всё.

Дрожь – волна за волной – шла по телу Никиты. Зазвонили колокола и колокольчики, им вторила акустическая гитара…

Телефон! Звонил телефон Никиты! Выскочив из сна, Никита выхватил его из кармана, вскочил на ноги.

Это был сон! А это он, Никита – один, в пустом полуразваленном церковном помещении. Динозавров не было – а тех, нарисованных на стене, из положения «стоя» увидеть уже не удавалось.

Не сон – это требовательно звонящий айфон. Восстановилась связь!

– Алё! – крикнул Никита.

Володя… Никита радостно сообщил ему, что живой, что торопится, что старается выручить квадроцикл, что переживает за его утопление и надеется спасти. И что да, да, немедленно бросает это дело и возвращается. Игра продолжается, прочёсывание местности в поисках его, пропавшего, ещё не началось. Поэтому пусть он движется в сторону Всклени – и ни-ни оттуда никуда. Разборка будет уже после встречи.

Никита выскочил на улицу.

Ящер спал. Валя тут же появилась на пороге избушки.

– Мне надо бежать, – сказал ей Никита. – Никакого квадроцикла…

Валя кивнула. Ушла в дом, вернулась с половиной буханки хлеба, двумя картошками, яйцом. Молча закинула Никите в ранец.

– Съешь по дороге. Тебе куда идти?

– Во Всклень.

– Пока болотом дорога, провожу, – деловито проговорила Валя. – А посуху ты сам дойдёшь. Я не смогу отсюда надолго уходить. Пока ещё дедушка вернётся. А Яша…

– Да понятно, спасибо, – искренне поблагодарил Никита.

– Пойдём.

Никита подошёл к спящему питомцу, осторожно потрогал чешуйчатый бок. Несмотря на то что солнце нагревало его, Яша не казался уже раскалённым и огнедышащим драконом. Упала температура! Ура!

Пока Валя отвернулась, Никита вытащил айфон и всё-таки попытался сфотографировать это нереальное существо. Нереальное, невозможное – и тем не менее вполне настоящее! Валя продолжала не видеть его действий, но, конечно же, в этот самый момент айфон разрядился. На фотографию его мощности не хватило…

Или всё это не случайно? Эх…

На шее Никиты висели связанные за шнурки ботинки, мотался на плече ранец, раскачивалась в такт шагам наполовину опустевшая аптечка экологов.

Горбушка, от которой Никита откусывал, уже изрядно уменьшилась. Есть хотелось дико. Как и Яше…

– Он обязательно выздоровеет! – в широкую Валину спину убеждённо говорил Никита. – Мы поймали болезнь на правильной стадии!

Валя молчала. Не считала нужным поддакивать. А что там на самом деле у неё в голове… Разговор снова не клеился.

– Мобильная связь наладилась, представляешь? – продолжал Никита. Ему так хотелось, чтобы ящер был под присмотром и вылечен, так неловко он себя чувствовал из-за того, что Валя вынуждена Яшу бросить и его, Никиту, провожать отправиться! Вот Никита и налаживал добрый разговор. – Мне сказали, что вышку усилителя просто раскатало по земле. Как будто слон по ней прыгал, представляешь? Думаешь, это…

– Яша, конечно, – прервала Никиту Валя. – Ему было очень плохо. А сейчас он спит – во сне ведь выздоравливают, да?

– Да!

Никита повеселел. Продолжал говорить. Валя проявила интерес к их игре, и он с удовольствием рассказал о правилах, о флажке, который надо водрузить на холме – что это будет означать победу команды. О том поведал, как их команде не везёт, как мало шансов… И о том, что контрольное время завтра в полдень. И если никто не установит флагшток, в этот самый полдень победа будет засчитана по количеству набранных очков…

В ответ Валя рассказала Никите про монахов, которые жили тут когда-то. В ските – специальном, вынесенном за пределы основной базы жилье. Жили, молились, службы свои служили, даже били в колокола – во дворе до сих пор цела была перекладина, которую Никита принял за турник. На ней колокола и висели. Монахов, живших в ските, никогда не видел даже дедушка, он родился после того, как они пропали отсюда. Основная же база монахов находилась возле Комаровки, там и сейчас стоит монастырь. Несколько лет назад его открыли, но новые монахи на скит не претендуют. Может быть, даже не знают о его существовании. А уж о дороге в скит точно. И вскленьские жители не знают. Привыкли к тому, что дедушка-охотник зимой и летом бродит по лесам и болотам, всю местность изучил, за ним не угонишься. И что Валя у него такая же. Местные, как и Валя с дедушкой, собирают всё, что можно сдать, – голубику, чернику, бруснику, клюкву. Грибы, лекарственные травы, веники. Тем и зарабатывают на прокорм. Хорошо, что в Комаровку приезжает передвижной пункт активных коммерсантов. Туда всё и сдают. С весны до осени ползают по кочкам, собирают. Валя с дедушкой везде могут пройти, а местные только по краям шарят, но и то всем добычи хватает с избытком… А зима настаёт – сидят себе дома, во Всклени, печку топят. В скит на лыжах мотаются, там припасы в погребе. Погреб знатный – весь год одна и та же температура. Болота держат её. В деревне погреба промерзают.

– А Яша? – не мог не спросить Никита.

– А что Яша? Он же спит всю зиму, – ответила Валя. – Осенью забивается где-то под валунами в каверну, впадает в спячку. Болота и там тепло держат. Торф – я про него читала.

«Цитала она, – усмехнулся про себя Никита, – ну цто за умница…»

– Да, да, понимаю… – боясь, что Валя почувствует насмешку, тут же поддакнул Никита. Чтобы только дальше про ящера рассказывала.

– Спит себе, не мёрзнет… А весной возвращается. Тощий, лягушек ловит и всё пьёт, пьёт. Потом охотиться уходит. Пока отъестся… Ходит, всё нюхает, рассматривает – удивлённый такой, как будто заново родился. Я иногда думала, что, может, это другой какой пришёл? Но нас-то он узнаёт каждый раз. И домой вползает, мордой нам все сушёные грибы с ниток обрывает. Весной мы сморчки сушим. И строчки. Я его веником, а он на меня шипит, за ноги цапает, пихается. Мы на нём плаваем, пока вода не сойдёт. Вода холодная, а Яша широкий, мы на него сядем – ноги остаются у нас сухие, удобно…