Читать книгу "Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина - Елена Поликарпова"

Следует отметить прогностический характер молодого искусства России, который обусловлен тягой большинства к осуществлению просоветского проекта на новом уровне, освобожденном от негативных сторон советского социума. Возврат к старому Советскому Союзу невозможен и не нужен – сейчас новые условия, но использовать позитивные моменты советского общества нужно (не случайно Запад использовал многое, что было положительного в Советском Союзе). Об этом свидетельствует реакция мыслящей части российского социума на горячие вопросы (коллективизация, договор Молотова – Риббентропа, расстрел Б. Ельциным Белого дома в 1993 г. и др.), которые были поставлены в программе 5-го канала ТВ «Суд времени». Значительное большинство телезрителей в ходе интерактивного опроса поддержали позицию просоветски настроенного С.Е. Кургиняна.

Интересно, что сейчас, в отличие от правительственных затратных проектов (часто бесперспективных), в России происходит новая индустриализация684. Без участия госчиновников сейчас осуществляется перевооружение промышленного оборудования за счет импорта. Директор Центра исследований постиндустриального общества В. Иноземцев объясняет: «Даже в непростые для экономики 2008–2009 годы в Россию ввезли промышленного оборудования, машин и механизмов на… 160 миллиардов долларов. Это стало не просто первой, а основной (52 % от общего объема) статьей российского импорта»685. В предкризисном 2007 г. российскими компаниями было приобретено за рубежом новых машин, оборудования и технологий на 102 млрд долл. И хотя импорт подрывает внутреннее промышленное производство, на нем выпускают все больше современной техники (так, выпуск тепловозов и электровозов достиг советского уровня).

Эксперты считают, что на данном этапе импортные закупки станков и технологий вполне закономерны, что характерно и для Китая, и было дважды в самой России. Профессор ГУ ВШЭ В. Серебряков говорит: «Именно так действует Китай. Да и Россия уже дважды проходила этот путь. В первый раз – во время промышленной революции 1890-х годов. Второй раз – в период сталинской индустриализации 1928–1940 годов»686. Не случайно китайские историки считают, что «нельзя списать громадные заслуги Сталина» в формировании советской социалистической модели, а также исторически «прогрессивную роль сталинской модели в тех условиях»687. Теперь условия другие, однако интересы и потребности России требуют новой индустриализации, которую В. Серебряков считает третьим этапом индустриализации, развивающейся по правилам первых двух.

В самом начале происходит закупка станков и технологий, потом – переход к собственному выпуску. Рост промышленного производства в России с 1893 по 1899 г. в два раза, а тяжелой промышленности в три раза был невозможен без масштабного импорта, 60 % которого шло на процветание экономики России. Аналогично, за первые две сталинские пятилетки было построено 9 тыс. заводов, и к 1940 г. Советский Союз занял третье в мире место как производитель промышленной продукции. Но и здесь иностранное оборудование занимало 66 % начинки социалистических предприятий (все автомобилестроительные заводы американского Детройта и пятьсот сталинских предприятий были спроектированы инженером-немцем А. Каном). Сейчас именно предприниматели готовят промышленный переворот, пока правительство обсуждает некую абстрактную модернизацию. В. Иноземцев следующим образом оценивает этот промышленный переворот: «Стране нужна новая индустриализация, а не инновационные мечтания. Потому что экономика, не создающая спроса на новые технологии, отторгнет инноваторов. Достойная цель для России – стать к 2020 году главной индустриальной державой Европы, а не надеяться, что нас прокормят технологии, которых пока нет даже в проекте»688.

Следует отметить то немаловажное обстоятельство, согласно которому в России уже государство занялось новой индустриализацией, а именно: с ноября 2012 г. заявлено, начато, запущено 45 частных инвестиционных проектов на 10,5 млрд долл.; серьезные инвестиции и мощная активность государства зафиксированы в государственно-оборонном комплексе с его триллионным бюджетом, в выделении немалых средств на развитие электроэнергетики, транспорта, химпрома и нефтепереработки, стройматериалов, сельского хозяйства и пищепрома, а также машиностроения, которому суждено стать исходной точкой технологического развития несырьевой промышленности689. Только превращение России в мощную индустриальную державу дает ей шанс выжить в суровых условиях XXI столетия, выдержать конкуренцию с сильными в технологическом плане державами.

Теперь весьма кратко рассмотрим перспективы России в контексте будущего взаимодействия Америки и Китая, что имеет немаловажное значение для выработки стратегии развития, которая еще не определена. Заслуживает внимания основные результаты исследования коллектива под руководством член-корр. РАН Б.Н. Кузыка, в которых на основе многофакторной модели исторической динамики представлены сценарии развития России до 2080 года690. На основе положения России в современном мире, которое определяется утратой ею статуса сверхдержавы и сохранением уникальных возможностей, прогнозируются угрозы для нашей страны. В будущем может возрастать конфликтный потенциал с Америкой, с коалицией государств Западной Европы, радикальными исламскими режимами, Японией и др.; может возникнуть определенный конфликтный потенциал со стратегическим партнером России Китаем из-за активной миграции китайцев на Дальнем Востоке; может быть стратегическое партнерство с Индией, Сирией и ограниченное партнерство с Бразилией, Вьетнамом, Индонезией и др.

В долгосрочной перспективе Россию ожидают следующие сценарии: 1) сценарий жесткой глобализации, когда Америка сохраняет свое доминирование на Западе, что влечет за собой закрепление за Россией функции сырьевой базы ЕС и Большого Китая и возврат к границам начала XVI в.; 2) сценарий умеренной глобализации – снижение мощи Америки, возможность ЕС, Китая, Японии, Индии и России выйти из-под американского прессинга, причем в среднесрочной перспективе благодаря демографической экспансии в Сибирь Китай получит существенные рычаги воздействия на Россию; в целом же к 2080 г. Россия станет одним из мировых центров экономической и военной мощи; 3) сценарий возрастания роли регионов, когда будет сильная конкуренция между зонами Северной Америки, ЕС и Азиатско-Тихоокеанской (прежде всего Китаем), России же предстоит сформировать свою собственную зону экономического влияния на постсоветском пространстве в случае сценария позитивной регионализации, а в случае осуществления сценария негативной регионализации произойдет фактический распад России, которая лишится управления природными богатствами Сибири и Дальнего Востока с одновременным подчинением ЕС, Китаю и Америке; 4) сценарий «хаос», содержащий в себе несколько сценариев катастрофического развития, что не дает возможности определить конфигурацию основных центров экономической и военной мощи691. Таким образом, благоприятными для России являются только сценарии умеренной глобализации (при доминировании Китая в Сибири) и позитивной регионализации, при котором она получает возможности развития на части территории Советского Союза692.

Поэтому некоторые исследователи видят выход из сложившейся кризисной ситуации современного мира, вызванной неолиберальным исполнением мировой экономической политики по формуле «мир без границ – не для труда, а для капитала», в осуществлении сценария-идеологии будущего – космополитизме нового толка. Упомянутый выше У. Бек считает необходимым воскресить значимость труда; он сторонник Просвещения, морали и прав человека; он выступает против консьюмеризма, варварства, морального релятивизма и партикуляризма. Основной акцент У. Бек делает на необходимости изменить поведение всех жителей земли, подчеркивая значимость моральных максим космополитического характера для выживания всего человечества693. Имеются в арсенале социального и гуманитарного знания и другие сценарии будущего человечества – глобализм, универсализм, мультикультурализм, соперничающие друг с другом и претендующие на свое осуществление. Глобальные конфликты и нестабильность расширяют поле новых возможностей, игра на котором глобальных планировщиков может привести к неожиданным результатам. Очевидно, прав Екклесиаст со своим изречением «Все возвращается на круги свои», только необходимо учитывать одну поправку: глобальные экологические проблемы.