Читать книгу "Пропавший - Микаэль Крефельд"

– А ты мне больше нравился в женском платье, – сказал Томас, чувствуя, что сапог вот-вот проломит ему ребра. – Но у нас… нет ничего… общего.

Хауссер еще сильнее надавил на грудь Томаса.

– Конечно ничего. Я победитель, а ты с минуты на минуту испустишь дух.

– А пошел ты, Хауссер, на хрен!

– Брось обижаться! Я делаю то, что мне предназначено судьбой, – прореживаю население, убирая слабейших.

– Поэтому… ты и убил… Ренату?

Хауссер стиснул в руке дубинку:

– Я не виновен в ее смерти!

– Будет врать-то! Ты – детоубийца.

Хауссер наклонился над Томасом, давление на грудь усилилось.

– Я влепил пулю в голову ее отца и прошил ее мать очередью из калашникова. Можешь поверить мне, пули дум-дум оставляют после себя кровавое месиво! А Ренату я даже не трогал. Боже упаси! Из них она единственная была чистым человеком.

Преодолевая боль, Томас насмешливо ухмыльнулся:

– Поганое вранье! Детоубийцу видно за километр. Неужели я не узнал бы его прямо перед собой!

Дубинка обрушилась Томасу на висок, в голове у него словно разорвалась бомба.

– Заткнись! – гаркнул Хауссер. – Я не трогал ее.

Усмехаясь, Томас плюнул кровью:

– Сколько ни бей дубинкой… все равно ты был и есть детоубийца. Я читал отчет. Вы подожгли лес, чтобы скрыть следы… Этого не изменишь, скотина!

Хауссер перестал склоняться так низко над Томасом, и давление на грудь немного ослабло.

– Правильно, мы подожгли лес, чтобы скрыть трупы, но перед этим я пытался спасти Ренату. Это истинная правда. Я бы никогда и волоса у нее на голове не тронул. – Взгляд Хауссера устремился в пространство над водным бассейном, который почти скрылся под покровом тьмы. – Она могла бы жить и сегодня, должна была жить. Но она испугалась меня. – Он снова посмотрел на Томаса. – Уж если хочешь знать, я побежал за ней через мертвую полосу к заграждению, перед которым она стояла посередине между лежащими родителями. Она была в пионерской форме, ее белая блузка была вся красная от их крови. Такая же красная, как галстук, который она всегда носила. Она была… будущее Германии. Мечтала выступать на Олимпиаде за нашу республику.

– Так какого же черта ты тогда ее убил? – простонал Томас.

Хауссер покачал головой, и его лицо даже приняло человеческое выражение.

– Не убивал я ее. Увидев меня, она испугалась, хотя я и говорил, что все будет хорошо. Я думал, она поймет, что меня вынудили так действовать обстоятельства. Предатели есть предатели, и родственные связи ничего не меняют. Я сам в детстве принес в жертву своих родителей и сообщил куда надо об их бесчестных поступках, я думал, что она с пониманием отнесется к необходимости такой жертвы. Но она испугалась стрельбы и крови и побежала, бросилась прямо к заграждению. – Он пожал плечами. – Я бы пожалел ее, но мины никого не жалеют. Она привела в действие сразу две. Ужасное зрелище! – сказал Хауссер, проведя рукой по лицу. – Это как смотреть на ребенка, попавшего в мясорубку. Ее смерть – единственное, о чем мне до сих пор горько вспоминать. Я ничего не мог поделать. Оставалось только уничтожить следы. Ведь с тех пор, как Германия свихнулась и пошла на воссоединение, этого бы уже никто не понял.

– Чего не понял? Что ты своими руками убил целую семью?

– Никто не понял бы, что я выполнял свой долг.

Тут Хауссер занес руку назад, невольно ослабив тем самым давление на грудь Томаса. Он замахнулся, чтобы нанести Томасу решающий удар дубинкой. Томас же, собрав последние силы, сдвинул придавившую его ногу как раз настолько, чтобы вывернуться из-под нее. Он тотчас же схватил монтировку и вскочил на ноги. Хауссер налетел на него, бешено размахивая дубинкой, Томас отбил удар монтировкой. Кровь заливала ему один глаз, и он почти ничего не видел. Хауссер дал ему по ребрам, и удар пришелся в диафрагму, Томас почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он долбанул Хауссера головой в лицо, но так неудачно, что у него самого потемнело в глазах. Зашатавшись, он качнулся назад и привалился спиной к откосу высокой насыпи. Хауссер схватил упавший на землю рюкзак, бросился к «Зодиаку» и отвязал его от пристани. В отчаянной попытке остановить беглеца Томас запустил в него монтировкой и попал в спину, но Хауссер, не обращая внимания, спустился по приставной лесенке в лодку. Томас вскочил на ноги. С трудом сохраняя равновесие, он, хромая, кинулся вдогонку. Хауссер уже запустил мотор, и лодка рванулась вперед. Вцепившись одной рукой в банку, он направил лодку в узкую горловину и вышел в акваторию гавани. Томас, хромая, обошел комендантский дом и провожал глазами удаляющуюся лодку. Когда лодка отошла от берега метров на сто, мотор зачихал и, громко кашлянув, замолк. Хауссер дергал заводной ремень, стараясь снова его запустить. Он с трудом удерживал равновесие, так как сильная боковая качка то и дело грозила перевернуть лодку. Неожиданно через корму захлестнула волна, и лодка наполнилась водой. Она быстро начала тонуть, и Хауссер прыгнул в воду. Он схватился за один понтон, но прибывающая вода и тяжесть навесного мотора утянули лодку ко дну. Хауссер барахтался, пытаясь удержаться на плаву. Томас не мог понять, почему он не плывет к берегу, пока не сообразил, что на плечах у Хауссера висел тяжелый рюкзак, который он тщетно пытался сбросить. Вскоре его силы иссякли. Несколько раз лицо Хауссера вынырнуло из воды, показываясь среди свинцовых волн, но в следующий миг все было кончено, и он погрузился в пучину.

91

Кристиансхавн, 26 мая 2014 года

Через два дня после того, как утонул Хауссер, его тело прибило к берегу напротив ресторана «Лангелиние», неподалеку от «Русалочки». Труп обнаружили две девушки во время утренней пробежки, но лишь когда тело забрали спасатели, был открыт рюкзак и найдены деньги. На эту сенсацию, конечно, набросилась пресса. Тут пошли разговоры не только о серийном убийце, выброшенном на берег вблизи национального символа; найденная при нем огромная сумма также стала поводом для кричащих заголовков. Пондусу Лауритцену такая шумиха была совсем не с руки. Журнал с двойной бухгалтерией привлек к его фирме пристальное внимание властей. Смерть Хауссера описывалась как несчастный случай, однако прослеживалась и связь с погибшим Могенсом Слотсхольмом и украденными им деньгами. Но ни полиция, ни пресса не могли объяснить, каким образом Хауссер нашел свою кончину в Копенгагенской гавани.

Томас аккуратно провел кистью по деревянной обшивке люка, наложив на нее тонкий слой лака. Всего предстояло положить двенадцать слоев. После полученных от Хауссера побоев его все еще мучила головная боль и от малейшего движения начинало мутить, но до рвоты все же не доходило. Томасу повезло – переломов у него не нашлось, и врач в травматологическом пункте ограничился тем, что зашил ему две глубокие рваные раны на затылке и наложил повязку. Так что сейчас он ходил с забинтованной головой.

Эдуардо простил ему потопленный «Зодиак». По доброте душевной он даже отменил назначенное свидание и вместо этого отправился на кече к форту Трекронер, чтобы забрать оттуда Томаса. И только одного Эдуардо не мог ему простить – того, что Томас отказался рассказать ему, что с ним там приключилось. И настроение Эдуардо отнюдь не улучшилось, когда нашелся труп Хауссера, а Томас по-прежнему не пожелал ничего рассказывать.