Читать книгу "Петр Великий. Ноша императора - Роберт К. Масси"

Решающее столкновение произошло в ночь на 27 января, за несколько часов до кончины императора, когда сенаторы и вельможи собрались во дворце, чтобы решить вопрос о наследнике. Князь Дмитрий Голицын, принадлежавший по рождению к старинному боярству, проживший много лет за границей и считавший, что монарх должен делить власть с аристократическими родами, предложил компромиссное решение: императором провозгласить Петра Алексеевича, а Екатерину сделать регентшей, с тем чтобы она правила совместно с Сенатом. Это предложение вызвало возражения Петра Толстого, имя которого было неразрывно связано с судом и смертью царевича Алексея. Не без основания опасаясь воцарения сына Алексея, он с горячностью уверял, что правление малолетнего пагубно для страны, что государству необходим сильный, умудренный опытом монарх и что именно поэтому покойный император короновал свою супругу. Эти слова были встречены одобрительными возгласами невесть откуда появившихся в зале офицеров Преображенского и Семеновского полков. В то же время снизу, с улицы, донесся бой барабанов. Собравшиеся во дворце вельможи бросились к окнам и, вглядевшись в темноту, увидели плотные ряды оцепивших дворец гвардейцев. Князь Репнин, командующий Петербургским гарнизоном и видный сторонник аристократической партии, с возмущением спросил, кто осмелился привести сюда войска без его ведома. «Я велел им прийти сюда, – твердо заявил гвардейский подполковник Бутурлин, – по воле императрицы, которой всякой подданный должен повиноваться, не исключая и тебя». Солдаты, у многих из которых на глазах были слезы, разразились криками: «Если мы лишились отца, то наша мать еще жива!» Понятно, что, когда в такой обстановке Апраксин призвал провозгласить «Ея величество самодержицей со всеми правами, которыми пользовался ее супруг», призыв его не встретил возражений.

Затем заплаканная сорокадвухлетняя вдова вошла в комнату, опираясь на руку герцога Голштинского. Едва успела Екатерина дрожащим голосом сказать, что она, «вдова и сирота», вверяет свое семейство попечению сенаторов, как Апраксин пал перед нею на колени и объявил решение Сената. Зал огласился приветственными возгласами, которые поддержали собравшиеся на улице гвардейцы. В тот же день был издан манифест, и самодержицей Всероссийской впервые стала женщина – императрица Екатерина I.

Набальзамированное тело Петра было уложено в гроб и установлено на помосте в палате, задрапированной гобеленами, подаренными императору во время его визита в Париж. Более месяца к телу допускался народ, дабы каждый мог отдать дань памяти монарху. 8 марта под завывание снежной бури гроб перенесли в Петропавловский собор. Во главе процессии шествовала Екатерина, ее сопровождали 150 придворных дам, а за ними во множестве шли вельможи, сановники, иностранные послы и офицеры. Несмотря на снегопад, никто не покрывал головы. В соборе на панихиде произнес проповедь Феофан Прокопович. В своей речи он сравнивал Петра с Моисеем, Соломоном, Самсоном, Давидом и Константином. «Что се есть? – восклицал он. – До чего мы дожили, о россияне? Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!»

Правление Екатерины было недолгим. Воссев на престол, она объявила, что будет неукоснительно придерживаться заветов почившего супруга. Будучи весьма практичной особой, государыня сосредоточила свое внимание на следующих вопросах: отменила посылку солдат на строительство Ладожского канала, позаботилась о своевременной выплате жалованья войскам, ввела новую военную форму и регламентировала проведение частых в то время воинских парадов. Она оставалась приветливой, дружелюбной и настолько щедрой, что скоро расходы на содержание двора возросли втрое. Внезапное вознесение на вершину власти не сделало Екатерину заносчивой. Напротив, она не стеснялась вспоминать о своем низком происхождении и не забыла милостями всю свою родню. Государыня отыскала своего брата, Карла Скавронского, служившего конюхом на почтовой станции в Курляндии. Он был вызван в Петербург, обласкан и вскоре возведен в графское достоинство. Вызвала Екатерина в столицу и сестер с их семьями. Обе ее сестры были замужем за крестьянами: старшая за ливонцем по имени Симон Генрих, а младшая за поляком Михаилом Ефимом. Поселившись в Петербурге, эти семьи стали именоваться Гендриковыми и Ефимовскими. Впоследствии дочь Екатерины, Елизавета, великодушно пожаловала своим худородным дядюшкам графские титулы. Так возникли графские роды Гендриковых и Ефимовских.

С воцарением Екатерины истинным правителем государства сделался Меншиков. 8 февраля 1726 года, год спустя после восшествия государыни на престол, «к облегчению Ея величества в тяжком бремени правления», был учрежден новый орган власти – Верховный тайный совет. Первоначально в его состав вошли шесть человек – Меншиков, Апраксин, Головкин, Остерман, Толстой и князь Дмитрий Голицын[53]. Этот коллегиальный орган был наделен почти монаршей властью, включая право издавать указы. Однако в Тайном совете, так же как и в Сенате, чьи полномочия были изрядно урезаны, всем заправлял Меншиков. Если кто-то из «верхов» или сенаторов пытался ему перечить, он отметал все возражения, заявляя, что говорит от имени государыни.

Политике Меншикова не чужды были расчетливость и благоразумие. Князь понимал, что непомерные подати душат крестьянство, и говорил императрице: «Крестьянство и армия – как душа и тело: нельзя иметь одно без другого». По его настоянию Екатерина согласилась на одну треть убавить налоги и, соответственно, на треть же сократить армию. Кроме того, ее указом были прощены недоимки за прошлые годы. Но сосредоточить в своих руках полноту власти Меншикову все же не удалось. Любимец Екатерины, Карл Фридрих Голштинский, 21 мая 1725 года обвенчавшийся с дочерью императрицы Анной, несмотря на противодействие Меншикова, был включен в состав Тайного совета.

Смерть Екатерины, причиной которой стала череда простуд и приступов лихорадки, последовала через два года и три месяца после ее воцарения на престоле. В ноябре 1726 года Нева вышла из берегов. Наводнение было таким сильным, что императрице пришлось спасаться из дворца в одной рубашке «по колено в воде». Екатерина 6 января 1727 года участвовала в церемонии Водосвятия на невском льду, после чего в шляпе с белым плюмажем на голове и маршальским жезлом в руке простояла несколько часов на морозе, принимая парад 20-тысячного войска. В результате она на два месяца слегла в постель с лихорадкой и длительным кровотечением из носа. Затем наступило некоторое облегчение, но вскоре лихорадка возобновилась. Чувствуя приближение конца, императрица назвала своим преемником великого князя Петра Алексеевича, поручив регентство Верховному тайному совету, в состав которого были введены две ее дочери – семнадцатилетняя герцогиня голштинская Анна и шестнадцатилетняя цесаревна Елизавета.

По иронии судьбы, восхождению на престол Петра II, воплощавшего в себе надежды родовитой знати и приверженцев старины, способствовал возвышенный Петром из простонародья Меншиков. Не вызывает сомнения то, что при этом он руководствовался сугубо личными интересами, рассчитывая сохранить, а то и упрочить свое положение. Еще при жизни Екатерины он сопоставил шансы обеих ее дочерей – Анны и Елизаветы – с перспективами Петра и решил, что возможностей овладеть короною у юного великого князя больше. Поэтому Меншиков переметнулся в ряды сторонников Петра и, используя свое влияние на Екатерину, подсказал ей решение, которое в итоге и было ею принято: назвать наследником Петра, введя дочерей в регентский совет.