Читать книгу "Тень Лучезарного - Сергей Малицкий"

– Почтенный Энимал, – замялся Веррес. – Однако все наши прошлые забавы не касались персон, которые намечались к приему самим несравненным. Я слышал, что там их удостаивают поцелуя. Не служит ли это препятствием для осквернения ее губ?

– Не кощунствуй, брат мой Веррес, – усмехнулся Энимал, задирая перед лицом Бриты балахон и наматывая на руку ее волосы. – Это не тот поцелуй, о котором можно было бы подумать. Это сила земли, воды, воздуха и огня, смешанная с тьмой и светом, которая обращает прах в любовь. И чем больше грязи будет в избранном, тем разительнее предстанут изменения в нем. Приступай, брат мой.

Они управились с ее телом за несколько минут, которые показались Брите бесконечностью. Но едва их шаги затихли, как в зал ворвались все те, кого она пыталась запомнить. Ее хватило на полчаса или час. Потом в глазах у нее потемнело.

Она пришла в себя в яме. Все тело болело, некоторые его части саднило невыносимо. На нее с грустью смотрел Аменс.

– Не говори ничего, – попросила она его, разглядев порезы вокруг его рта. – Зубы берег?

– Всего не сбережешь, – прохрипел Аменс. – Однако жениться я еще пока могу. Но пока не хочу.

– Знаешь, – она с трудом поднялась на ноги, поморщилась от боли. – Я тоже захочу не скоро. Давно я здесь?

– Часа два, – ответил он. – Тебя сбросили, наверное, так же, как меня. Опустили на двух веревках, потом выдернули одну. Одежду сбросили отдельно. Извини, но одевал тебя я. Мог что-нибудь неправильно затянуть. Но и тебя, и меня, наверное, облили перед спуском. Так что можешь не щупать себя под одеждой. Все более или менее.

– Скорее менее, – мрачно заметила Брита.

Размеры ямы были десять на десять шагов. Ее дно представляло собой плотно утоптанный грунт, в котором, наверное, были и помои и еще что-то. Сырые стены выложены из больших, неподъемных камней. Наверху они заканчивались решеткой. В яме было холодно, но не настолько, чтобы стоящая на камнях вода замерзала.

– Не дергайся, – посоветовал Аменс. – Мы не выберемся. Тем более что я какое-то время буду не слишком торопливым. Знаешь, что мне говорили эти бравые молодцы, которые забавлялись со мной?

– Хвалили твой тонкий стан? – спросила Брита, ощупывая стены.

– Нет, – вздохнул Аменс. – Не удостоился. Они все говорили, что мне повезло.

– Отчего же ты не предложил поменяться с ними участью? – удивилась Брита.

– Предлагал, – признался Аменс. – Пока мне не вставили в рот эту бронзовую дрянь. Это предложение стоило мне испражнения на голову.

– Не хвались, – посоветовала Брита. – Я обошлась без советов, но судя по запаху, что исходит от моих волос, и мне не удалось этого избежать. Выходит, я твою блевотину облизывала на бронзе?

– Не только блевотину, – вздохнул Аменс. – Они бегали туда-сюда. Да перестань ты ощупывать стены! Тайников – нет. За камнями – земля и опять же камень. Делать подкоп ради нас – некому. Да и каждый камешек в этих стенах весит, как четыре воина в полных доспехах. На полу утрамбованное дерьмо и помои. Толщина – локоть. Попадаются и человеческие кости. Я в углу откопал ямку – для разных нужд. Так что забудь о стеснении. Через локоть – такой же камень. Высота ямы – полтора десятка локтей. Свет – так себе, вон, два факела пылают. Сверху решетка, которая запирается на замок. Забраться – нельзя. Стенки далеко одна от другой. Камни подогнаны прочно. Сиди и жди. Или тебе не обещали скорый поцелуй императора? Говорят, что за ним сразу последует просветление и большая любовь.

– Любовь меня уже утомила, – заметила Брита. – Как часто здесь кормят?

– Я здесь всего на половину дня дольше тебя, – надул губы Аменс. – Меня еще не кормили. Сказали, что будут бросать что-то. Воды не будет. Придется лизать стены. Больше ничего не знаю.

– А если мы откажемся от еды? – спросила Брита.

– Сдохнем, – предположил Аменс. – Но я сомневаюсь, что тут в ходу легкая смерть. Опустят лестницу, достанут и… Боюсь даже загадывать.

– А если мы откажемся выходить? – задумалась Брита. – Например, сломаем лестницу и будем размахивать ее обломками.

– Я спрашивал, – кивнул Аменс. – Мы в старом замке. Тут рядом сток нечистот. Отвести их сюда – минутное дело. Всплывем, как миленькие.

– Теперь все ясно, – стала раздеваться Брита.

– Ты что? – удивился Аменс. – Все-таки решила жениться? Ты уж прости меня, но я тут пощелкал пальцами, устранил, так сказать…

– Что устранил? – не поняла Брита.

– Ну, простенькое заклинание, – признался Аменс. – Тут тяжело колдовать, вокруг столько поганой магии, даже под землей, но вблизи и тихо – можно. Получилось. Я когда в Турше угодничал, у меня отбоя не было от девчонок. Нет, сразу скажу, ничего там не поправлял никому, да и не умею. Даже не проси. А вот глупости исправлять – очень даже. Но только если сразу или в течение недели. Потом рука не поднимается. И знаешь, кто меня этому научил? Син! Вот ведь умелец на все руки.

– То есть мне можно не беспокоиться? – сплюнула Брита. – Родить сына главному инквизитору не удастся?

– О как тебя уважили, – покачал головой Аменс. – А я мог родить сына разве только начальнику тайной стражи императора. Русатосу. Жаль, что я неспособен. Даже и заклинание на себя тратить не стал. А ведь интересно могло бы выйти. Он ведь мурс, Брита. И давно. Очень давно. Я почувствовал.

– Почувствовал?

Брита разделась, осмотрела себя, отошла, не обращая внимания на Аменса, справила нужду, потом надела исподнее, оставив рубаху.

– А ведь я был бы счастлив с тобой, – вдруг прошептал Аменс. – Такому, как мне, такая женщина нужна. Как шест, на котором будет держаться шатер.

– Боюсь, шкурка у тебя мала, чтобы шатер из нее кроить, – проговорила Брита. – Смотри сюда. Вот эту стену я протерла. Если воды нам не дадут, то будем промокать мое котто, отжимать и пить. Найдешь силы, снимешь свою рубаху. Будем ловить помои. Сомневаюсь, что нам достанется что-то более съедобное. И советую понемногу двигаться. А что ты там сказал насчет чувств. Что ты чувствуешь? Я-то думала, что кроме невеликой способности к магии, все твои таланты – расплетать чужое колдовство.

– Не расплетать, а есть, – поправил Бриту Аменс. – Жрать его. Поглощать. Син научил, кто же еще. Или уже отыскал меня такого. Может быть, и не думал меня выхаживать, а талант во мне взращивал найденный? Вот думал, в одна тысяча пятьсот шестом году попадет черноволосая красавица в сырую яму, там ты ей и пригодишься. Вот и пестовал меня. Все для тебя, Брита.

– Что ты чувствуешь? – повторила вопрос Брита.

– Все, – ответил Аменс. – Эта яма словно воронка. Я и раньше все чувствовал, а здесь словно к замочной скважине прилип. Там, на западе – середина Светлой Пустоши. Бездна. Грязь. Живая грязь. Что-то ужасное. Туда смотреть не могу. И этот самый император, что собирается нас с тобой целовать, – часть того ужаса. Но кроме этого… вижу вроде бы аксов. То ли четырех, то ли пятерых – не пойму. Все дрожит. Вижу сеть. Или паутину. Или морозный узор. И он тоже дрожит, бьет меня в уши, стучит, как будто я – блоха в шкуре огромного пса. Представляешь, каково ей приходится? Не уснешь. Сердце-то у пса колотится.