Читать книгу "Русско-японская война. В начале всех бед - Анатолий Уткин"

Через несколько дней в отель пришло письмо на имя господина Абазуресу, написанное явно женским почерком. Японцев поразило уже то, что их идентифицировали в самом секретном месте. Содержание заинтриговало японских разведчиков еще больше. «Пожалуйста, встречайте меня в 11 утра следующего четверга на станции «Елисейские поля» парижского метро. Вы не знаете меня, но я знаю вас, и узнаю вас без особых трудностей. Мне нужно сказать вам нечто очень важное, вам не следует бояться». Подписано было «Мадам Лоран».

По пути на Черное море, где ему предстояла переправка оружия в Россию, полковник Акаси решил навестить Париж. Француженка сорока с лишним лет подошла к нему и выразила готовность за 400 фунтов стерлингов рассказать нечто важное. Акаси сказал, что готов на сделку. «Мадам Лоран» сообщила, что русская разведка считает Акаси опасной персоной, и его приезд в Париж уже зафиксирован главой русской разведывательной сети, которому доложил агент, видевший полковника у Триумфальной Арки в 8 часов утра. «Мадам Лоран» сказала, что русские знают о контактах Акаси с Зиллиакусом и с борющимися против российского правительства лицами, которых она назвала нигилистами. Они знают о закупках оружия в Гамбурге. Женщина знала даже содержание письма одному русскому революционеру, которое японец подписал «Джордж». «Я могу цитировать ваши слова. Известно, что вы покупаете оружие». Она посоветовала быть осторожнее, не выходить на прежние связи, останавливаться только в больших отелях, где наблюдение осложнено. И она сказала, что русские расшифровали японский код.

Покупка оружия для террористов в те времена была весьма сложным делом. Как и их перевоз через границу в Россию. Но японцам особенно не повредило то обстоятельство, что русская сторона расшифровала японский код. Из Японии в это время возвратился Йожеф Пилсудский и начал вплотную заниматься переправкой оружия в Польшу. Из России прибывали лица, для которых террористическая деятельность была более чем знакома и помощь японцев делала этих лиц еще более опасными. В Варшаве началась забастовка, длившаяся неделю — обнадеживающие японцев процессы.

8 февраля 1905 г. в Хельсинки был убит наместник Финляндии. А через неделю с небольшим при выезде из Кремля бомба разорвала на части дядю царя, великого князя Сергея Александровича. Царь принял отставку министра внутренних дел Святополк-Мирского; он также принял у себя представителей бастующих заводов, группу в тридцать четыре человека. «Добрый день, дети мои». «Мы желаем Вам, Ваше Величество, доброго здоровья». Император указал на «неизбежные последствия» беспорядков в стране, случившихся «потому, что вы позволили увести себя в сторону и быть обманутыми врагами отечества». Пили чай с бутербродами.

Почуяв эффективность подрывной деятельности, настоящего международного терроризма, японский генеральный штаб перевел Акаси в секретный фонд миллион иен , что было в те времена грандиозной суммой. Из этой суммы Акаси израсходовал 750 тысяч иен — это означает, что в один день он расходовал сумму, примерно равную 30 миллионам современных, текущих долларов в день. Немалая сумма при том, достаточно низком уровне жизни.

Акаси думал теперь о южных областях России. Одним из его наиболее близких сотрудников и порученцев был грузин Деканози, получивший, после встречи с отцом Гапоном 40 тысяч иен, очень большую сумму, для организации мятежа на Черном море. Японцы ожидали бунта всего флота, но и случившегося было немало. Броненосец «Потемкин» в Одессе — пожалуй, самое мощное судно на флоте — поднял знамя восстания и парализовал практически весь Черноморский флот. Здесь были сильны социал-революционеры, их гражданский представитель был на броненосце.

Воодушевленный этими событиями, полковник Акаси добавил к «Сесилю» и «Сисну» третье судно — «Джон Графтон», нареченный мировой прессой «таинственным кораблем». В конце июля «Джон Графтон» встретился в Ла-Манше с другим судном, которое передало ему груз бомб, стрелкового оружия и боеприпасов, закупленных в Лондоне Акаси и Зиллиакусом. Из-за волнения на море погрузка заняла три дня. С полным грузом «Джон Графтон» направился в Балтийское море, где Польша представляла собой одну большую пороховую бочку. Первое мая было отмечено сплошным бомбометанием. Настоящее восстание началось в Варшаве 19 июня 1905 г. Социалисты открыли огонь недавно полученными револьверами.

К августу «Джон Графтон» снабдил оружием литовских повстанцев и передал груз для Москвы. После этого судно бросило якорь у небольшого острова от Выборга, ожидая прибытия «Сесиля», которому был передан груз оружия для подпольщиков Петербурга, которые, как знал Акаси, уже ждали оружие гражданских убийств. «Графтон» получил для Петербурга в Финляндии еще восемь с половиной тысяч ружей.

Восстания в прибалтийских губерниях заставили русское правительство послать Двадцатую армейскую группу не на Дальний Восток, а в Прибалтику. Над генерал-губернаторским дворцом в Гельсингфорсе было поднято финское знамя. На деньги Акаси в Черное море судно «Сириус» вошло с восьмью тысячами винтовок для повстанцев Кавказа. За все месяцы работы против России он потерял только троих своих офицеров. Один покончил с собой в тюрьме, один был выслан из страны, сведения о третьем теряются. Когда полковник Акаси 18 ноября 1905 г. отплыл домой, в Японию, он видел результаты своих деяний, русский бунт. Кровь лилась в Москве, в прибалтийских провинциях, в русской Польше, на Кавказе. Своим агентам и сотрудникам в России Акаси писал из Токио: «Следует надеяться на будущее. Невозможно сместить правительство одним ударом, но мы вторгаемся в его укрепления шаг за шагом. Правительство царя падет».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ:

НА СОПКАХ МАНЬЧЖУРИИ

Мы наследовали темперамент, который не знает отступления даже перед лицом неизбежной смерти, и это свое наследие мы сделали еще более твердым благодаря дисциплине. Именно эта особенность дает нам победы над противником.

Тадайоси Сакураи, 1905

Поздний Куропаткин

Ситуация к началу 1905 г. изменилась. С одной стороны, Куропаткина перестала подгонять необходимость ускорить военные действия с целью вызволения из-под осады Порт-Артура, вся связанная с этим торопливость, столь нелюбимая основательным русским командующим. С другой стороны, теперь Третья армия генерала Ноги поступала в распоряжение фельдмаршала Ойямы, и никто не препятствовал японцам сосредоточиться на Мукдене, на Северной Маньчжурии, на основных силах Куропаткина.

В долгой (и в общем несчастливой) истории военного руководства генерала Куропаткина наступивший в 1905 г. период на определенное время стал самым благоприятным для него, бывшего начальника штаба генерала Скобелева. Над ним теперь не стоял с вечными советами и тереблениями желавший ускорить события адмирал Алексеев, впавший в царскую немилость. Наступило всеми желаемое единоначалие. Устраивали Куропаткина и его новые главные подчиненные. Шестидесятисемилетний генерал Линевич прибыл из Владивостока командовать Первой армией. Сибиряк Линевич не склонен был импровизировать в пику начальству, на этого вояку можно было положиться. Как и на возглавившего Вторую армию генерала Гриппенберга, прямолинейность которого вошла в поговорки (войскам он говорил: «Того, кто отступит, я убью. Если я отступлю, убейте меня»). Несколько больше забот вызывал глава Третьей армии генерал барон А.В. Каульбарс, которому некоторое тщеславие не позволяло «зря терять время».