Читать книгу "72 метра. Книга прозы - Александр Покровский"

— Ты чего? — спросит тогда Серега, а я скажу ему:

— Да просто так…

Итак, Костик

— У меня прыщики на залупе.

Костик. Если он заговорил о своей… э-эм… залупе, то лучше его все-таки выслушать.

— Понимаешь, раньше их никогда не было. А залупа…

По моим наблюдениям, у Костика это самое чувствительное место. У некоторых имеются чувствительные губы, а у Костика…

— …и она болит. Вернее, чешется. Точнее, я думаю, свербит.

Сейчас он опишет нам все свои состояния.

— …и вот еще: она ноет.

Мне кажется, самое время изложить «причины кончины», как говорил наш старпом. «Какие у вашей кончины, — говорил он, имея в виду конец, если хотите, или член, проще говоря, — были причины?..»

— Я лечился вместе с женой…

Ах вот оно что.

— …от возможного заражения ее микрофлорой…

Печально, и все-таки.

— У женщин она не заразная, но…

Мы узнаем много нового.

— но вот в чем проблема… Ну?

— Она становиться агрессивной во время месячных или климактериальных явлений. И в принципе ничего страшного, но эти почесывания.

Да.

— …стоишь и чешешься, чешешься…

Да.

— И самое интересное, никогда раньше не чесалось. Врачи заставили меня съесть антибиотики, и я их жрал, как гиена конину, а меня тошнило, как последнюю блядь.

Ну, это, может быть, слишком.

— Да, да, как последнюю блядь.

Видимо, навязчивый образ.

— Пойду опять в медчасть. Если врач ничего не придумает, воткну ему все его тюбики в жопу. У меня же ничего не было. Но меня заставили. Говорят, если жена лечится, то вам обязательно надо принять курс. Принял, сука, курс и теперь вот чешусь. Хорошо еще, что член не отвалился.

Да, я полагаю.

— А что ты думаешь? Я иногда заглядываю в трусы с надеждой, поскольку кажется, что там что-то физически отделяется. Думаю, не может быть, чтоб отвалился. Так однажды физически ощутил, что даже перестал чесаться. Пойду посмотрю, что он скажет.

(Врач, наверное.)

— Слушай, хорошо, что ты меня выслушал с пониманием. А то нашим только скажи, они тут же ржать начнут, и никакого толку. Схожу, и если только доктор ничего не придумает…

Костик уходит.

Мне кажется, доктор что-нибудь придумает.

А то ведь он ему точно воткнет.

Все тюбики в жопу.

Это у нас запросто.

Юра

— Как ты думаешь, я — интересный мужчина?

Видите ли, Юра у нас зануда.

— Она мне сказала, что я — интересный мужчина. И я теперь не знаю. Надо с кем-то посоветоваться…

Мы с ним стоим на построении, и мне от него, видимо, не отвертеться.

— А ты как считаешь?

— Что?

— Я — интересный мужчина?

Длительное молчание по стойке «смирно» может означать только одно.

— Нет, ты не увиливай. Если я — неинтересный мужчина, ты так и скажи.

— Ой, бля…

— Что?

— Юра, сейчас восемь утра. Подъем флага, можно сказать, нашей Родины…

— Значит, по-твоему, я — неинтересный мужчина…

— Юра…

— Нет, конечно, некоторым совершенно насрать на то, что говорят их друзьям женщины, потому что им-то женщины говорят совсем другое, а может, вообще не говорят, а делают то, что и следовало доказать. А когда у человека проблемы, и он к ним обращается, то можно обращаться с ним, как с последней… или можно вот так по-хамски надуться, как индюк…

— Юра…

— Ну ты что, не можешь сказать, интересный я мужчина или нет?

— Я могу, конечно, сказать.

— Ну?..

— Но сквозь зубы.

— Почему?

— Потому что ты, сука, стоишь во второй шеренге, а я — в первой. На тебя вчера смотрела женщина, а на меня сейчас смотрит старпом…

— Ну ладно, хорошо… Я, конечно, не могу требовать от друга ничего такого, но сказать-то он может…

— Что?

— Я же говорю… Она мне сказала… И я теперь не знаю… Ты мне должен посоветовать… Как это расценивать… Это как предложение? Как ты считаешь?..

— Что?

— Да еб-т… ты мне можешь ответить на простой вопрос? Я же ничего сверхъестественного не спрашиваю! Я всего лишь желаю узнать, интересный я мужчина или нет!

— Да! Да!.. Розы в стволе, три морковки внутрь Вовке, пончики сверху — девочки снизу! Ты — интересный мужчина! И будь я бабой, ты бы у меня так просто не отвертелся. Я бы взял тебя за уши и так бы тебя оттрахал! Так бы оттрахал, что ты бы у меня плакал и просил еще.

После непродолжительного молчания:

— Ты что, обиделся?

— Нет…

Опять Костик

— …Оказывается, после всех этих антибиотиков, что я наглотался, у меня микрофлора на залупе уничтожена вся!

— Не понял.

— Видишь ли, она живет на тебе не только там, но и всюду, и не дает размножаться чужеродной микрофлоре.

А-а…

— И ты находишься с ней в мирном сосуществовании.

Ясно. Это он о прыщах. Трудно, знаете ли, от того многообразия, что нас всех здесь окружает, сразу же перейти к чьим-то почесываниям.

— А если микрофлора убита…

Потрясающе…

— … то ее место занимает чужеродная…

Не знаю, что и сказать.

— …Она-то и чешется!..

Открытие. Я считаю, что это открытие.

— И если вчера у тебя чесалась залупа…

М-да.

— …то завтра будет чесаться все остальное.

Интересно, к чему бы мне все это применить.

— Он мне говорит, что нужно лечить всех моих женщин.

Речь, скорее всего, идет о внутреннем голосе.

— Да нет же! Это мне врач сказал. Ты что, совсем ничего не помнишь? Я пришел к нему, как ты понимаешь, с тем чтоб воткнуть ему все его тюбики в жопу, а он мне все объяснил.

Мы удивлены и ошарашены.

— И теперь нужно лечить всех.

Я думаю, да.

— Но я не знаю, с кем я был в период, предшествующий появлению прыщей на залупе: то ли с одной, то ли с другой, не говоря уже о том, что я был с собственной женой, которая была то ли со мной, то ли еще с кем-то, и, вполне возможно, что у него теперь те же проблемы… с залупой…