Читать книгу "Жестокая любовь государя - Евгений Сухов"

Один из баронов в пьяном откровении рассказал Сукину, что Екатерина почти помолвлена с герцогом Финляндским, братом шведского короля Иоанна, дважды они молились в церкви, а один раз он сам наблюдал за тем, как герцог страстно сжимал ручку принцессы.

Новость была не из приятных. Поскрипел старый Сукин с досады, словно рассохшаяся половица, поворчал на латинян, но от своего решил не отступаться и для начала Екатерине через баронесс передал подарок от Ивана — икону Богоматери «Одигитрия» в золотом окладе. А следующим днем приглашен был к Сигизмунду-Августу.

Сигизмунд-Август, как и его отец Сигизмунд Старый, присоединивший к Польше Мазовию, был полон честолюбивых планов. Король видел себя во главе Лиги, объединяющей скандинавские государства и ганзейские города. Он мечтал о сильном флоте, который соперничал бы с великими морскими державами. Однако действительность была иной: король не мог получить даже Риги.

Более всего он думал об укреплении трона — королева оказалась бесплодна. Сигизмунд ходатайствовал перед папой римским о расторжении брака, но глава католической церкви твердо стоял на нерушимости семейных уз. Сигизмунд-Август не был монахом, к нему в покои приводили дородных матрон, и графини и баронессы несли от пылкого возлюбленного выводки малышей, которых называли не иначе как Сигизмунд. Это имя оставалось самым распространенным среди детей аристократии, пока наконец Сигизмунд-Август не одряхлел совсем.

Король не оставлял без внимания ни одного своего отпрыска и одаривал бывших возлюбленных не только светскими любезностями, но и щедрыми подношениями, а самой красивой из них, Розине, преподнес замок.

Он с радостью усыновил бы всех своих незаконнорожденных отпрысков, но в лице церкви видел непреодолимое препятствие: духовные пастыри и без того косо посматривали на его бесконечные связи.

А трон между тем оставался шатким, и любая случайность могла прервать некогда сильный род Ягеллонов.

Король пристально присматривался к своему восточному соседу, аппетит которого разрастался с каждым годом и огромная утроба, казалось, могла вместить в себя не только соседнюю Ливонию — жадный рот способен был проглотить и всю Европу, не поперхнувшись ни Польшей, ни Швецией.

Сигизмунд многого ожидал от сватовства русского царя: поначалу нужно вернуть Смоленск, а дальше… Но пока следовало набить цену.

Польский король Сигизмунд Второй Август внимательно наблюдал за тем, как окольничий Сукин в смущении пересек зал. На простоватое полное лицо спадали слипшиеся волосы: король продержал посла в приемной, и Федор Сукин изрядно пропотел и раскраснелся. Даже любезная улыбка окольничего не могла скрыть неудовольствия. Сигизмунд с усмешкой подумал, как Федор Иванович будет описывать царю Ивану первую встречу. Наверняка расскажет о том, что король посмел продержать его в приемной четыре часа, не уважил ни вином, ни пивом, а на челобитие только слегка мотнул головой и еще заставил стоять перед королевским троном, как своего холопа.

Сигизмунд-Август уже встречался с Федором Сукиным. Первая встреча состоялась пятнадцать лет назад, когда он появился при дворе Сигизмунда Старого. Восьмидесятилетний польский король терпеливо выслушал русского посла, который передал желание Ивана Васильевича породниться с домом Ягеллонов. Сигизмунд вел себя как добрый хозяин и сильный господин: он настолько могуществен, что позволил себе сойти с трона и пожать окольничему руку, потом усадил его рядом с собой и сказал:

— Род Ягеллонов силен! Представители нашей фамилии правят в королевствах Чехии, Венгрии, в Великом княжестве Литовском.

Окольничий Сукин неловко чувствовал себя, сидя между молодым Сигизмундом и Старым. Он ежился, вертелся, и была бы его воля, то разговаривал бы с королем не менее чем на расстоянии нескольких саженей.

Старый Сигизмунд видел, что от королевской любезности окольничему становится не по себе, и своим величием он действовал словно огненным жаром, сжигая Федора Сукина, как легкокрылого мотылька. Что королю Польши неокрепшая Русь, когда он сумел добиться присяги на верность у прусского герцога! От брака нужно ждать или мира, или войны, чтобы еще больше укрепить собственное могущество. От замужества своей дочери с русским царем король ничего не выигрывал.

— Я не могу не считаться с родственниками, а они вряд ли захотят, чтобы я отдал свою дочь замуж за русского князя, — был ответ Сигизмунда.

Сейчас Сигизмунд Второй повстречался с Федором еще раз. Окольничий не изменился, только в глазах засела какая-то хитринка — долгое пребывание в Посольском приказе не прошло для него бесследно.

— Король Польский Сигизмунд Второй! Бьет тебе челом царь-государь всея Руси Иван Четвертый Васильевич Второй.

— И я ему кланяюсь. Что нового при дворе русского государя?

Про московские дела Сигизмунд-Август знал не меньше, чем сам окольничий, однако этого вопроса требовал этикет. Он ведал, что царь Иван после смерти Анастасии совсем позабыл о приличии, развратничая с челядью и боярышнями, а на пиру отравил князя Оболенского, который трижды возглавлял посольство в Польшу.

Король знал и о самой последней новости: при дворе московского царя появился черкесский князь Темрюк, и царь Иван всерьез увлекся его дочерью.

Посол приблизился на шаг и не почувствовал огня, который некогда исходил от Сигизмунда Старого. Нынешний король — это всего лишь тлеющие уголья огромного пожара, каким был покойный Сигизмунд Первый. Август мало что решал самостоятельно и больше оглядывался на панов, а уж они-то будут против замужества его сестры.

— Царь Иван Васильевич желает взять в жены твою младшую сестру Екатерину.

— А почему не старшую? — слепил удивленное лицо король. — После моей смерти она будет наследницей.

Окольничий Федор Сукин сделался серьезным.

— Наш царь-государь так богат, что не нуждается в других землях… А ежели он чего и просит, так совсем небольшого приданого… Ливонской земли!

Король Сигизмунд улыбнулся.

— Это хорошее приданое, оно достойно государя Ивана. Но мне надо посоветоваться с венгерским королевичем и моим зятем герцогом Брауншвейгским.

Это был мягкий отказ. Окольничий понял, что посольство придется свернуть и возвращаться в Москву. А жаль! Полячки на редкость красивы и куда более доступны, чем русские бабы. Вот когда пригодился бы кувшин с монетами, и Федор еще раз обругал въедливого таможенника.

Но голос его прозвучал достойно:

— Или ты не король, что желаешь слышать мнение своих холопов? Наш государь Иван Васильевич разрешения у своих бояр не спрашивал, когда жениться надумал.

Федор Сукин почувствовал, как дохнуло жаром — это разгорелись тлеющие уголья. Расплескал Сигизмунд Старый свою великую кровь по всей Европе, если и вспыхивала она, то вот таким небольшим костерком, на котором невозможно отогреть даже озябших рук.

— Мой поклон великому князю Ивану. Впрочем, приезжайте месяца через три. Возможно, я и соглашусь отдать замуж сестру.