Читать книгу "Демон-любовник - Кэрол Гудмэн"

Это были последние слова, которые я услышала от него. Миг — и Лайам пропал. Я с криком потянулась к нему, но он уже исчез — легкая тень, словно струйка дыма, протянулась, в воздухе и растаяла в разноцветных бликах на полу.

Глава 39

Не знаю, сколько бы я пролежала, наблюдая за тем, как последние лучи заходящего солнца пробиваются сквозь витражное окно и тают в скопившихся на деревянном полу тенях, если бы не Брок и Дори. Помню, что слышала, как в замке повернулся ключ, но смутно, как сквозь толстый слой ваты. Мне показалось, что эхо донесло до меня звяканье ключа, повернувшегося в замке на браслете Лайама, и я, дернувшись, протянула руку, чтобы остановить его.

— Возможно, он еще тут, — пробормотала я, когда Брок и Дори нашли меня ползающей у стены. — Видите? Тут тени…

Брок, ничего не сказав, молча провел рукой вдоль пола, чтобы я своими глазами убедилась, что там ничего нет. Дори включила верхний свет. Я испуганно вскрикнула, когда он зажегся, а потом еще раз — когда Брок взял меня на руки, собираясь отнести в спальню наверху.

— Только не туда! — взмолилась я. — Я не смогу спать на той кровати!

Посовещавшись, они уложили меня в свободной спальне на первом этаже — той самой, где раньше жила Феникс, а до нее — Матильда. Лайам никогда не заходил туда, даже в тот раз, когда я попросила его принести еще одно одеяло с кровати Феникс. Теперь я поняла, почему он избегал ее. В комнате стоял стойкий запах железа. Запястье в том месте, где пальцы Лайама впились в мою кожу, онемело от холода — на руке остался след, словно пять ледяных осколков пробороздили мою плоть. Пока Дори помогла мне раздеться и забраться в постель, Брок приготовил мазь, смазать мои раны.

— Не волнуйся, дорогая, — приговаривала Дори. — Теперь все будет хорошо, вот увидишь!

Забинтовав мне руку и напоив меня чаем, отдававшим какой-то омерзительной горечью, они ушли. Но потом я услышала, как они шепчутся на кухне, и прислушалась.

— Боюсь, тень успела попасть ей под кожу, — мрачно прошептал Брок.

— Она будет распространяться? — всполошилась Дори.

— Трудно сказать, — вздохнул он. — Придется понаблюдать за ней.

Так вот откуда взялось ощущение, будто что-то ползает у меня под кожей, сообразила я.

Вскоре я уснула — словно провалилась в темноту. Уже засыпая, я чувствовала, как вокруг меня собирается темнота, как она подкрадывается все ближе, чтобы засосать меня. Когда я была еще маленькой, родители как-то повезли меня на пляж в Монтауке — я бегала по берегу, и тут вдруг огромная волна, накрыв меня с головой, потащила за собой. Она крутила и вертела меня, точно носок в стиральной машине, пока я не перестала понимать, где верх, а где низ. Мрак, в который меня засасывало сейчас, был похож на океан, только глубже. Может быть, Лайам до сих пор бродит где-то здесь, в сумраке, дожидаясь возможности утопить меня — в отместку за то, что я изгнала его из нашего мира?

Наконец я вырвалась из жуткого сна — и снова оказалась в спальне Феникс. Я видела клубившиеся вокруг железной кровати тени: подобравшись вплотную, они неохотно отступали, расползаясь по углам. Вокруг меня суетилась Дори, предлагая мне то чай, то бульон. Время от времени заходила Лиз Бук. Она рассказывала, что все заболевшие постепенно пошли на поправку — и Флония и Ники, и все остальные студенты из группы Лайама. Единственная, кому до сих пор не стало лучше, была Мара.

— Он, должно быть, высасывал ее, когда она приходила сюда разбирать рукописи Дэлии Ла Мотг, — вздыхала Лиз. — Бедная девочка! И это после всего, через что ей пришлось пройти! Простить себе не могу — не распознать демона-любовника… и это в моем-то возрасте! — Похлопав меня по руке, она нагнулась к самому моему уху: — Он был такой обаятельный, дорогая! Никому и в голову не придет винить вас, что вы поддались его чарам!

Но она ошибалась. Тени… они обвиняли меня. Я слышала, как они шепчутся по углам: «Ты вызвала его к жизни. Ты сама — порождение тьмы. Ты — одна из нас!»

— Нет, — шепотом отбивалась я.

Но было уже поздно: я снова тонула, погружаясь в толщу темной воды, копившейся у меня под веками, где гниющие трупы утопленников, казалось, только и дожидались, чтобы, когда смогут, принять меня в свои объятия. «Мы теперь твои демоны-любовники», — нашептывали они.

Но однажды, вместо того чтобы погрузиться во мрак, я вдруг увидела себя посреди зеленого луга. Из-за горизонта показался край солнца, и капельки утренней росы на траве мерцали и переливались будто алмазная пыль. Длинный подол моего платья намок и тяжело хлопал меня по ногам. Передо мной, там, где встававшее солнце еще не успело разогнать ночной туман, стоял молодой человек — его длинные стройные ноги поднимались из тумана, словно тростник из воды, свободная белая рубашка колыхалась, рассекая белесую дымку будто крыло лебедя. Он обернулся ко мне, и я увидела смутно вырисовывающееся в тумане лицо — но вот луч солнца упал на него, и я узнала Лайама. Его лицо словно вынырнуло из клубов тумана. Он протягивал мне руку, но я, оцепенев, словно приросла к земле. Мне было страшно… я боялась, что он затащит меня к себе, в туман. И тут я проснулась — сердце колотилось как бешеное, мокрые от пота простыни сбились в комок. По щекам у меня текли слезы. В первый раз за все время я встала с постели и выбежала во двор, не замечая того, что босые ноги скользят по раскисшей грязи. Задний двор и раскинувшийся позади него лес тонули в белом тумане, поднимавшемся над тающим снегом. Теперь я точно знала, что Лайам не во мраке, а где-то там, в лесу — блуждает по просторам Приграничья. Я кинулась туда, но Брок, схватив меня, оттащил назад. Я попыталась сопротивляться, но была еще слишком слаба, чтобы справиться с ним. Я поняла, что должна дождаться, когда у меня хватит на это сил.

Я послушно пила чай и бульон, которым поила меня Дори, ела теплый хлеб и пышные булочки, которые пекла для меня Диана. Как только я достаточно окрепла, чтобы сидеть в гостиной, появились и другие посетители. В первый по-настоящему теплый день — по странному совпадению это был день весеннего равноденствия — зашла Суэла.

— Лайам говорил, что смог бы снова стать человеком, если бы я полюбила его, — сказала я, едва дождавшись ухода Дори. — Это правда?

Из груди Суэлы вырвался долгий прерывистый вздох — этот звук, похожий на крик совы, невольно напомнил мне, что сама Суэла когда-то была ветром.

— Да, тут он тебя не обманул. Именно так и я сама когда-то обрела человеческий облик. Он лишь предпочел умолчать о том, что любовь к нему высосет из тебя жизнь, как любовь ко мне когда-то высосала жизнь из человека, который меня любил. Я даже не догадывалась, что убиваю Ангуса, пока не стало уже слишком поздно. Но Лайам… — Она запнулась. — Но инкуб знал о том, что случилось с моим возлюбленным. Он ведь был тут. И если бы он действительно любил тебя, то не просил бы пожертвовать собой ради него.

Пока Суэла маленькими глотками потягивала чай, я размышляла над ее словами. По подоконникам как будто барабанил дождь — это таяли на солнце сосульки.