Читать книгу "Шанс? Параллельный переход - Василий Кононюк"

Казаки обдумывали то, что было сказано, и рассматривали детали ландшафта, примеряя его к описание картинке. Наконец атаман сделал свое заключение:

— Добре придумал святой Илья — не иначе, был казаком, пока в святые его не записали. Надо будет у отца Василия поспрошать. Только и мы ему подсобить сможем. Нечего с той балки двум десяткам ехать. Там заезд узкий, по одному выезжать надо. Мы десяток за дальним холмом спрячем: как татары по дороге меж холмов окажутся, так тот десяток холм объедет и сзади ударит, — заодно коней, что назад побегут, завернет и сгуртует.

— Добре получиться может, — согласился Остап. — Только где же столько казаков взять? Это если всех посчитать, шесть десятков нужно, а у нас с Непыйводой десятка четыре выходит.

— Если ты, батьку, дашь свое добро, то из таких хлопцев, как я, а их в нашем селе два десятка, и у Непыйводы десяток будет, я за зиму стрелков подготовлю. Много они уметь не будут, но в засаде сидеть и из самострела стрелять будут добре. Так что еще с запасом получится, а запас — он всегда пригодится.

— Что скажешь, Остап?

— А что сказать, батьку! Тебе добре, у тебя Давид уже казак. А мне дома житья нет. Андрей зудит и зудит хуже осы, что вон Богдан моложе него, а сколько уже добыл, а он дома сидит, штаны протирает. Так что мою думку ты уже знаешь.

— Ну, Андрей — то одно, еще хлопцев пять-шесть у казаков растет, остальные — гречкосеи, захотят ли они в поход, что их родичи скажут и кто им зброю и коня справит?

— Я, батьку, им за свой кошт зброю справлю. Коней им не нужно, пешими в засаде сидеть будут. А сюда на чужих заводных доедут, дорога недальняя. Обратно ехать — даст Бог, будет на чем в достатке. Со мной потом с добычи рассчитаются. Что их родичи скажут, то пусть они слушают и с ними решают, а в поход все захотят, тут и гадать не надо.

Атаман задумался ненадолго и сказал:

— Добре выходит, казаки, ей-богу, добре, если бы сам в той халамыде не сидел, может, и не поверил бы такому. Тут самое главное будет коней увести и не натоптать. Но я-то уже подумал. Через балку табун гнать придется, а с другой стороны балки уже в степь выезжать, чтобы следов не оставить. Въезд в балку сухими гиляками забросаем, а перед выездом оттаскивать в сторону будем, никто и следа не заметит. А как тут погуляем — татары за день или за два все пройдут, поедем под Киев басурман гонять. Там я и без святого Ильи знаю, где засады ставить, там халамыды и самострелы тоже нам большую пользу принесут. На том и порешим. Сколько ты Кериму луков для самострелов заказал, Богдан?

— Четыре десятка, батьку.

— Ну ты и хомяк, Богдан, но то добре, хомяк зимой не голодный. И что, у Керима столько заготовок было?

— Нет, батьку, но он уже все нашел, до весны сохнуть будут. Но к весне обещался Керим, что все будет готово.

— Тогда на тебе еще халамыды, Богдан. Если что надо, приходи проси, но ты за то в ответе. Хлопцев готовить тебе Давид поможет. Я еще покумекаю, кого в лучники поставим. Надо, чтобы и не старый был, и стрелял добре. Мне уже день сидеть на карачках в халамыде, не двигаясь, тяжело. На том и порешим пока. В пятницу с Георгием и Иваном свидимся, им расскажем, послушаем, что они скажут.

Тут же, осматривая балку, развели костерок, сварили кашу и, перекусив, отправились в обратный путь. Дорога мерно ложилась под копыта моей кобылы, а я радовался, как легко удалось на этот раз подбить атамана на очередную авантюру. Впрочем, это неожиданно вновь напомнило мне мою прежнюю жизнь. Ведь точно так же было в университете. На первом курсе каждую пятерку в зачетку приходилось выдирать у преподавателей с кровью. Зато потом они меня вообще перестали слушать. Полистают зачетку с пятерками, послушают в пол-уха, что я пою, и выводят очередное «отлично».

Так и тут. Сначала ты работаешь на авторитет, а потом он на тебя. Главное, чтобы противник не нарушил этой идиллии.

* * *

Осенний день короткий, и мы въехали в село, когда уже стемнело. Родичи успели поужинать и уже ложились спать, не ожидая меня: ночью по лесным тропам много не наездишь. Быстро перекусил, потушил лучину и отключился. После болезни даже такая безобидная прогулка далась с трудом.

Еще вчера по дороге, обдумывая, как приступать к работе, договорился с атаманом, что завтра с утра соберу костяк будущих стрелков у него во дворе для его короткого напутственного слова. Хотелось официально быть представленным в качестве командира и утвердить десятников и командиров пятерок. Андрея планировал своим заместителем, еще четырех хлопцев, что с нами были у вдовы, командирами пятерок, а двое из них будут еще формально десятниками. Потом планировался общий сбор отряда, но тут уже атаман сказал, чтобы я сам разбирался, а он мою работу через месяц проверит, чему хлопцев научил. Мне показалось, что это чисто дипломатический ход. Если родичи начнут сетовать, атаман отморозится — мол, есть тут у нас блаженный, со святым Ильей общается, к нему все претензии. Но даром он перестраховывался. Комитет солдатских матерей еще не создан, колхоз — дело добровольное, никто никого силком на войну не тянет. С родичами я и общаться не буду. Не хотят — пусть не пускают, если смогут. Но была еще пара факторов, не учитываемых атаманом, которые делали подобные разговоры маловероятными. Это такие человеческие недостатки, как жадность и зависть. Желание избавиться от тягла, рассказы о невероятном количестве добытых и выигранных монет, карьера от сельского дурачка до известного казака, с которым окрестные атаманы повидаться и потолковать хотят, — все это толкает родителей к размышлениям. И естественный вывод звучит так: а чем мой сын хуже, он бы и не такое смог.

Захватив по дороге Андрея и остальных хлопцев, стояли с утра у атамана и слушали его вводную.

— Есть, хлопцы, у нас задумка одна, где вы казакам весной в походе дюже пригодиться сможете. И не только вы, но и все гречкосей, здоровые как бычки, бегают по селу, коровам хвосты крутят да девкам проходу не дают. Старшими над вами ставлю Богдана и Давида, они вам все расскажут и покажут. Через месяц-другой и я гляну, чему вас научили. Положим вам пока половинную долю в добыче, а там поглядим: будете добре биться — примем в казаки, тогда станете полную долю иметь. Кто что сказать аль спросить хочет?

— Я, батьку, так себе думал: Андрей будет правой рукой, Петро, Ярослав, Иван и Лавор будут старшими каждый над пятью парубками, кто-то из них будет потом десятниками.

— То пока сами решайте, ближе к весне уже видно станет, кто на что горазд, тогда десятников призначим. Если все вам, хлопцы, ясно, беритесь до работы. Богдан, собери всех, расскажи, что к чему. Когда начнете парубков учить — придешь, потолкуем, чему ты учить будешь, а где Давид тебе подсобит.

— Мы все поняли, батьку, пойдем собирать парубков.

— С Богом, хлопцы.

Распределив хаты, мы разошлись по селу собирать нужный нам контингент. Его я определил как «все женатые и неженатые гречкосеи от четырнадцати и до двадцати». Было еще два казацких хлопца, но им четырнадцати еще не было. Поспрашивав хлопцев, что они умеют, выяснил, что оба с раннего детства на конях и часто пасут сельский табун лошадей. А значит, сгуртовать табун и погнать в степь казакам смогут помочь. Наблюдать, подать сигнал — тоже физической силы не нужно: что здоровый казак справится, что хлопец молодой. Вместе с нами набралось аж двадцать четыре человека.