Читать книгу "Престиж - Кристофер Прист"

Воздух, на удивление свежий, был ощутимо теплее, чемснаружи.

Держась обеими руками за стены пещеры, чтобы не потерятьравновесие, я с опаской сделал пару шагов вперед. Каменные завалы и выбоины,едва освещенные тусклым светом редких лампочек, сильно затрудняли передвижение.Метров через пятьдесят главный коридор ушел круто вниз и направо, тогда какслева открылся просторный грот, который, судя по округлой арке входа, былтворением человеческих рук. Здесь можно было выпрямиться в полный рост –потолок находился на высоте не менее двух метров. Электричества здесь неоказалось, и я включил свой единственный уцелевший фонарь.

Лучше бы я этого не делал. Здесь хранились старые гробы. Побольшей части они громоздились штабелями, а штук десять стояли вертикально,прислоненные к стенам. Все они были разнообразной величины, но преобладалинебольшие, явно детские, и это производило особенно жуткое впечатление. Гробынаходились в разной степени порчи. Те, что лежали горизонтально, совсемпрогнили от времени: темные доски покорежились и растрескались. Крышкипровалились внутрь, прямо на прах, а у верхних гробов отпали боковины.

У подножия этих зловещих пирамид громоздились какие-то бурыеобломки – видимо, кости. Крышки вертикально стоящих гробов даже не былизакреплены: их просто-напросто сняли и прислонили тут же, чтобы только прикрытьсодержимое.

Я выскочил обратно, в главный коридор, и посмотрел в тусторону, откуда пришел. Но незначительный изгиб туннеля теперь скрывал от меняпуть к выходу. Где-то в глубине пещеры все так же урчал генератор.

Меня била дрожь. Сама собою возникла мысль: если бы не этотрокот, исходящий неизвестно откуда, если бы не фонарь – меня бы поглотилачерная бездна.

Но пути назад не было. Ведь здесь находился мой брат.

Собравшись с духом, я зашагал направо, уходя все дальше отвхода, все глубже вниз. На пути снова оказались ступени, все разной высоты, суклоном вбок; над ними лампочки были подвешены ближе друг к другу. Держасьодной рукой за стену, я начал спускаться вниз. Там передо мной открылась новаяпещера, побольше.

От края до края ее занимали металлические стеллажи,выкрашенные в коричневый цвет и скрепленные хромированными болтами и гайками.На каждом из трех ярусов покоились широкие дощатые настилы, похожие накорабельные койки. К любому из стеллажей без труда можно было подобраться, ацентральный проход тянулся через весь зал. Над каждым стеллажом горелалампочка, освещая то, что здесь хранилось.

Глава 2

На каждой полке лежали мертвые мужские тела, полностьюодетые, но ничем не укрытые. Каждое было облачено в вечерний костюм: безупречноподогнанный фрак, белая рубашка с черным галстуком-бабочкой, узорчатый жилетсдержанной расцветки, узкие брюки с атласными лампасами, белые носки и лаковыетуфли. На руках – белые нитяные перчатки.

Тела ничем не отличались одно от другого: бледная кожа,орлиный нос и тонкие усики. Бесцветные губы. Лоб узкий, редеющие волосынапомажены и зачесаны назад. Лицо смотрит вверх – на следующую полку или накаменный потолок. У иных шея была повернута в сторону.

Глаза у всех трупов оставались открытыми.

Почти на всех лицах застыла улыбка, открывающая зубы. Налевом верхнем резце виднелся изъян – отколотый уголок.

Тела замерли в разных позах. Одни были вытянуты во фрунт,другие наклонены, третьи скрючены. Ни одно из них не покоилось так, какнадлежит усопшему: почти все словно окаменели на ходу.

У каждого одна нога торчала над полкой вверх, будто делаяшаг.

Руки тоже не были сложены привычным образом. У одних тел онивздымались над головой, у других тянулись вперед, как у лунатиков, а у третьихлежали вдоль туловища.

Ни на одном из трупов не наблюдалось признаков разложения.Казалось, их заморозили, погрузили в неподвижность, но не лишили жизни.

На них не было ни пылинки; от них не веяло тленом.

На бортике каждой полки белела картонная бирка с рукописнымибуквами, вставленная в пластиковый футляр и незаметно закрепленная с нижнейстороны дощатого настила. Первая надпись, на которую упал мой взгляд, гласила:

Театр «Доминион», г. Киддерминстер

14/4/01

15 ч. 15 м. [Д]

2359/23

25 г.

На следующем ярусе табличка была почти такая же:

Театр «Доминион», г. Киддерминстер

14/4/01

20 ч. 30 м. [В]

2360/23

25 г.

Еще выше, на верхнем ярусе, читалось:

Театр «Доминион», г. Киддерминстер

15/4/01

15 ч. 15 м. [Д]

2361/23

25 г.

На соседнем стеллаже также лежали три тела, помеченныхсходными ярлыками. Даты шли в хронологической последовательности. На следующейнеделе место действия изменилось: теперь это был театр «Фортуна» вНортгемптоне. Шесть представлений. Потом двухнедельный перерыв, затем серияразрозненных выступлений на провинциальных сценах, с промежутком в пару дней.Так, в строгом порядке, было помечено двенадцать трупов. Следующий ангажемент –в брайтонском театре «Палас-Пирс» – длился две недели мая (шесть стеллажей,восемнадцать трупов).

По узкому центральному проходу я дошел до противоположнойстены и тут, на верхней полке последнего стеллажа, вдруг увидел тело ребенка.

Перед смертью мальчик яростно сопротивлялся. Голова запрокинуласьназад и повернулась вправо, рот скривился, будто в плаче, широко раскрытыеглаза смотрели вверх, волосы разметались. Его конечности были напряжены, словноон боролся, пытаясь вырваться на свободу. Одежду его составляли джинсы,спортивный джемпер темно-вишневого цвета с надписью «Волшебная карусель» иголубые парусиновые туфельки. На бирке, заполненной, как и все прочие, от руки,значилось:

Колдлоу-Хаус

17/12/70

19 ч. 45 м.

0000/23

0 г.

А сверху стояло имя мальчика: Николас Джулиус Борден.

Я сорвал бирку и сунул ее в карман, а потом, подтянув к себедетское тельце, взял его на руки. Стоило мне до него дотронуться, каквнутреннее ощущение присутствия брата, постоянно сопровождавшее меня с раннегодетства, стало отпускать и быстро сошло на нет.

Впервые в жизни я ощутил его отсутствие.

Не сводя глаз с брата, лежащего у меня на руках, я попыталсяпридать его телу другую позу, чтобы удобнее было его нести. Конечности, шея итуловище оказались податливыми, хотя и не слишком – будто отлитыми из прочного каучука.Мне удавалось изменить их положение, но они тут же возвращались к прежнемувиду.