Читать книгу "Крепость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл"

– Нет, – завопил во весь голос сержант, надеясь, что его услышат. – Нет! Ты не можешь так со мной поступить! Это против устава!

– Раздевайся!

– Это против устава! Нельзя нарушать устав! Так сказано в Писании!

Острие кольнуло сильнее, и жуткий багровый шрам, оставшийся с того времени, когда юного Обадайю Хейксвилла едва не повесили за кражу, окрасился свежей кровью. Боль заставила сержанта присмиреть, и Шарп усмехнулся.

– Сегодня я поколотил капитана Морриса. Избил до полусмерти. Неужели ты думаешь, что меня остановят какие-то дурацкие правила? Неужели думаешь, что из-за какой-то закорючки я откажусь от удовольствия отправить тебя на тот свет? Впрочем, выбор есть. Ты можешь раздеться сам. Или я раздену труп. Мне наплевать, как ты решишь. Наплевать даже, если меня за тебя повесят. Так что заткнись, сучий потрох, и скидывай тряпье!

Хейксвилл зыркнул по сторонам, но поблизости никого не было, а палаш у горла не оставлял надежд вывернуться.

– Я сам, – прохрипел он и потянул за веревку, на которой держались штаны. Рванул пуговицы на рубахе. Сел. Стащил сапоги. Спустил штаны. – Не убивай меня! Меня нельзя убить! Я не умру!

– Теперь портянки.

Вонючие тряпки полетели на землю. Теперь Хейксвилл сидел совершенно голый. Голый и бледный, как поганка, под жарким индийским солнцем. Шарп сгреб все в кучу. Вещи он проверит потом, камни заберет, а тряпье оставит.

– Вставай, Обадайя. – Острие палаша кольнуло в бок.

– Я не умру, Шарпи! – умоляюще взвыл Хейксвилл. – Не умру! Меня нельзя убить! Ты пробовал – не получилось! Тигры не съели меня! И слон не раздавил! Хочешь знать почему? Потому что я сильней смерти! У меня есть ангел. Да. Мой собственный ангел. И он меня бережет. – Палаш преследовал сержанта, заставляя прыгать и скакать по горячим камням. – У тебя ничего не получится, Шарпи! Ничего! Потому что меня нельзя убить! – Укол в живот – Хейксвилл отпрыгнул. Еще укол и еще прыжок. – Они хотели меня повесить, да не смогли! Не смогли! Я болтался в петле! Плясал танец висельника! И что? Я жив! Жив! – Лезвие царапнуло по ребрам, и сержант увернулся, отступил, но только на этот раз камней за спиной не оказалось. Нога провалилась в пустоту. Хейксвилл потерял равновесие, покачнулся и упал в яму.

Грохнувшись о дно, он вскрикнул от боли и тут же торжествующе провозгласил:

– Меня нельзя убить!

Черный силуэт склонился над ямой.

– Меня нельзя убить!

Что-то шевельнулось в углу. Что-то гибкое, зловещее и шипящее. Хейксвилл уловил неясную тень, и ему вдруг стало не до Шарпа. Черные немигающие глаза змей бесстрастно наблюдали за ним из полутьмы.

– Шарпи! – взвизгнул он. – Шарпи!

Но Шарп уже ушел собирать свои камни.

И Обадайя Хейксвилл остался один на один со змеями.

* * *

Уэлсли слышал доносившиеся из форта возгласы, но кто торжествует победу, свои или неприятель, оставалось неясно. Висевшее над крепостью уже несколько часов густое облако дыма начало растекаться.

Генерал ждал.

С южной стены по выдвинутой вперед стрелковой цепи 74-го батальона продолжали постреливать пушки, но солдаты рассеялись вдоль склона, залегли за камнями, и картечь их особенно не беспокоила. Уэлсли взглянул на часы. Четыре. Если форт еще не взят, значит, взять его сегодня уже не получится. Скоро придет ночь, и войскам придется бесславно отступить на равнину. Вспыхивающая время от времени мушкетная перестрелка свидетельствовала о том, что там что-то происходит, но что? То ли захватившие форт красномундирники рыщут в поисках добычи, то ли защитники Гавилгура отбивают последние атаки.

Потом замолчали пушки на южной стене. Остатки дыма унес горячий ветерок. Уэлсли ждал. Артиллерия молчала.

– Может, они удрали?

Зеленый с золотом флаг все еще висел над воротной башней, но людей видно не было.

– Если крепость взята, сэр, – заговорил Уоллес, – то почему они не попытались прорваться через эти ворота?

– Потому что здесь мы, – возразил генерал, раскладывая подзорную трубу.

Их у него было три, и на этот раз попалась новая, та, которую он собирался подарить Шарпу и на которой уже была выгравирована скупая благодарственная надпись и дата сражения при Ассайе. Он пробежал взглядом по укреплениям. Орудия стояли на своих местах, их почерневшие жерла выглядывали из амбразур, но артиллеристов видно не было.

– Полагаю, пора продвинуться вперед. – Уэлсли сложил трубу.

– А если это ловушка, сэр?

– Будем наступать, – твердо сказал генерал.

Взвились знамена, ударили барабанщики, надули щеки волынщики, и 74-й двинулся вперед. За ним последовал батальон сипаев. Преодолев последний участок дороги, оба подразделения остановились у Южных ворот, остававшихся по-прежнему закрытыми. Уэлсли, пришпорив коня, выехал вперед. Адъютанты настороженно поглядывали на стену, будто ожидая, что из-за ее зубцов вот-вот выпрыгнут торжествующие маратхи, но вместо них появился человек в красном мундире. У генерала отлегло от сердца. Теперь, записав на свой счет еще одну победу, он мог спокойно отплыть в Англию.

Солдат на стене рубанул саблей по фалу, и желто-зеленое полотнище, всколыхнувшись, поползло вниз. Красномундирник повернулся и крикнул что-то кому-то в крепости.

Уэлсли тронул коня. Громадные створки ворот дрогнули и стали медленно расходиться. В проеме показались грязные ухмыляющиеся физиономии. Стоявший в тени под аркой офицер лихо отсалютовал подъехавшему генералу саблей.

Сэр Артур козырнул в ответ. Офицер был весь в крови, и генерал нахмурился, предвидя большие потери. Присмотревшись, он, к немалому своему удивлению, узнал офицера.

– Мистер Шарп?

– Так точно, сэр. Добро пожаловать в Гавилгур.

– Мне говорили, что вы попали в плен.

– Сбежал, сэр. И успел поучаствовать в штурме.

– Я так и понял. – Уэлсли огляделся. Форт кишел торжествующими красномундирниками, и генерал понимал, что порядок в лучшем случае удастся восстановить к ночи. – Вам надо показаться врачу, мистер Шарп. Боюсь, шрам на лице придется носить всю жизнь.

Он вспомнил про подзорную трубу, которую собирался подарить прапорщику, но решил дождаться более удобного момента, а потому лишь кивнул и проехал дальше.

Шарп остался. Мимо него проходил 74-й батальон. Они не пожелали принять его, потому что он не был джентльменом. Зато он был, черт возьми, солдатом и открыл для них крепость. Шарп поймал взгляд Уркхарта. Капитан заметил кровь на лице прапорщика и засохшую корку на клинке палаша и отвел глаза.

– Добрый день, Уркхарт, – громко сказал Шарп.

Капитан поспешил проехать мимо.