Читать книгу "Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд"

Писатель, который больше не может писать, не может больше жить.

Те книги, которые я не могу довести до ума, только подчеркивают печальный факт, который нам с тобой давно известен. Я не могу выбраться из этого состояния просто за счет терпения и выносливости, как я столько раз делал это в прошлом. Я уже смирился с тем, что я не из тех, кого ждет belle epoque.

Все сейчас так плохо, дорогая, как не было плохо никогда. Я могу подождать и потерять время в надежде на улучшение, но надежда – это такой соблазнительный, проклятый праздник, который всегда с тобой, что я, скорее всего, превращусь в полную развалину и уже не смогу действовать, когда наконец уверую, что никаких перемен не будет.

Я часами лежал в то темное время, в которое, как ты знаешь, мне хуже всего, и думал обо всем, взвешивая проклятые, никуда не годные варианты. Бодрствовал я или спал (а с этими таблетками и разрушенной памятью после шоковой терапии все труднее было различать) – я все равно понимал, что это тот ужасный кошмар, от которого нельзя избавиться, проснувшись. Все ведет к усталости, и человек не может справиться с ней (удовлетворительно), если он лишен своего дела.

Поэтому так: самоприговор и самопрезрение, раскаяние и освобождение, которое принесет нажатый курок.

Пожалуйста, убеди мальчиков, что так оно и должно было быть.

Еще раз, прости меня, дорогая, за всю эту чехарду.

С любовью, Эрнест.

P. S. Котенок, уничтожь эту записку, прежде чем позвонишь кому-нибудь.

Гектор перечитал письмо еще раз. Он решил выполнить пожелание Хема – последнее, что он мог сделать для своего старого друга.

Он подвинул пепельницу и достал «Зиппо», зажигалку, которую Хем подарил ему столько десятилетий назад.

Он щелкнул зажигалкой и поднес огонек к углу письма Хема.

Скоро письмо превратилось в кучку пепла. Гектор посмотрел на чемодан… подумал, не прочитать ли что-нибудь из Хема или что-то свое, но ресторан в этот день закрывался рано из-за ледяной бури.

Вздохнув, Гектор надел пальто и шарф, застегнул пуговицы и выскользнул в ледяной шторм. Он прошел примерно ярдов двадцать, когда перед ним возник крутой парень и сунул ему в грудь пистолет.

– Бумажник, – потребовал мальчишка. – И чемодан.

– Ух ты, послушай, сынок, ты ведь…

Сзади появился еще один парень, который ударил его чем-то тяжелым по голове. От удара Гектор растянулся на тротуаре.

Он пришел в себя минут через десять. Приподнявшись, осмотрел ледяную пустынную улицу. Бумажник валялся у ног, только денег там уже не было.

Чемодан Хема исчез. Гектор выругался и встал.

Донован Криди ехал через Силвер Спрингс, стараясь опередить шторм, время от времени поглядывая на драгоценный старый чемодан, стоящий на пассажирском сиденье рядом с ним.

Криди Лос-Анджелес, 1969

Лекарство от преступления не электрический стул, а стул наверху.

Дж. Эдгар Гувер

Когда это произошло в первый раз, Криди организовывал наблюдение за штабом писательской мастерской Уоттса. Мастерская представляла собой писательскую группу для молодых черных писателей, которых отыскивал сценарист Бадд Шулберг после катастрофы бунтов Уоттса. Еще один провал: Криди и иже с ним довели расовое напряжение до предела. Они надеялись, что бунты продолжатся… потребуют дополнительного военного и гражданского вмешательства. В случае везения всю компашку можно было бы ликвидировать. Шулберг был первым кандидатом в концентрационной лагерь. Мудак.

Криди наблюдал, как актер Япет Котто покидает мастерскую, и дивился, как это актер может быть одновременно негром и евреем. Криди видел, как некоторые члены мастерской Уоттса шутили по этому поводу.

Бюро глубоко проникло в мастерскую, приписывая группе такие призывы, как «Бей белых!», что давало повод раздавить ее каблуком КОИНТЕЛПРО.

Чуть позднее Криди расплачивался со своим доносчиком, Дартхардом Перри, который работал в магазине пластинок Уоттса. Криди считал Перри своим лучшим кандидатом на уничтожение мастерской. Криди только успел закончить с Перри, как увидел в окне улыбающегося ему Гектора Ласситера.

Криди нервно повернулся, но на него смотрели только черные лица. В тот раз он отмахнулся, решил, что показалось. Ведь все знали, что Гектор Ласситер уже два года, как мертв: его застрелил пьяный журналист, который явился, чтобы взять интервью у умирающего автора детективов, в его дом в Нью-Мексико.

Но затем Криди показалось, что он видел Ласситера в Джорджтауне… потом снова в Нью-Йорке при подписании в печать последнего триллера Криди.

В тот последний раз, когда он подписывал книги покупателям, Ласситер несколько минут стоял в конце очереди и насмешливо ему улыбался.

После этого эпизода Криди почти начал верить в призраков.

Затем, через месяц, он получил письмо, от которого у него по спине побежали мурашки.

Итак, Криди, ты по рождению русский, и я слышал, что ты поддерживаешь отношения со своей красной родиной через Кубу. И еще не помешает вспомнить романчик твоей матушки с евреем из Одессы, в результате чего родился ты. Говорят, сын становится таким же мужчиной, как и его отец. Только я бы здесь слово "«мужчина» заменил на «чудовище». Будь уверен, я сообщу всю эту информацию твоему начальству в тот самый момент, когда она сможет причинить тебе самый большой вред. Так что жди, мудила.

На Криди эта записка произвела такое впечатление, что он отправился прямиком к Гуверу… и даже уговорил Директора распорядиться об эксгумации тела Гектора Ласситера, чтобы подтвердить факт его смерти.

Однако то, что осталось от тела – вместе с останками дочери Ласситера, – было поспешно перезахоронено в другую, безымянную, могилу, прежде чем Криди или Гувер смогли вмешаться.

Реакция Гувера на все эти события была предсказуемо эгоистичной.

– Ничего удивительного, что «Скал энд Бонз» так быстро подсуетились, мистер Криди. Они тесно связаны с ЦРУ, и когда эти мерзавцы услышали, что я заинтересован в эксгумации Ласситера, они просто не могли не сделать что-то в этом духе. Лучше всего забыть об этом, агент Криди.

Но Донован Криди не мог просто забыть. Он продолжал испытывать эти страхи…

Криди видел Ласситера всюду, куда бы он ни посмотрел.

Гувер заметил:

– Возможно, вам стоит взять отпуск, мистер Криди. Вдруг это зелье, которое подлил вам Ласситер много лет назад, оказывает остаточное воздействие.

Эта мысль привела Криди в ужас. Он не мог даже представить, что потеряет собственные способности.

– Я в полном порядке, черт побери, – прорычал он Гуверу.

Книга седьмая

Победитель не получает ничего

53. Финал Вашингтон, май 2, 1972

Справедливость в правосудии вещь случайная.