Читать книгу "Седьмая жертва - Алан Джекобсон"

Карен выдавила улыбку.

– Я ведь могу заняться консультированием, правильно? Или написать книгу. Или даже несколько.

– Точно. Совсем как этот парень, один из ваших пионеров, Томас Андервуд.

– Я буду ездить по миру, составлять психологические портреты, помогать местным специалистам. Я смогу побывать в разных экзотических местах.

– Во всяком случае, звучит неплохо. Как ты считаешь?

Карен на мгновение задумалась.

– Я хочу вернуться на свою работу, Робби. В Бюро. Я хочу смотреть на отвратительные фотографии и бороться с мужским шовинизмом.

Робби взглянул на нее, помолчал, потом кивнул.

– Договорились. Будем стремиться к этой цели.

Она кивнула в ответ.

– Но сначала давай поедим. – Он взял ее за руку. – Поверь мне на слово, «Прего» лучше подавать горячим.

…пятьдесят третья

Карен и Робби припарковали автомобиль на главной стоянке Академии и вошли через холл Джефферсона. Зарегистрировавши у стойки бюро пропусков, они углубились в переплетение корил ров и переходов. Карен взяла на себя роль проводника, показывая своему спутнику памятные и знаменитые места и аудитории. Он прошли через оружейную комнату и стрелковый тир, после чего опустились на лифте в подвальные помещения Департамента поведенческих наук.

Отдел обеспечения и поддержки проведения расследований Департамента привлек к себе внимание тем, что в семидесятые и восьмидесятые годы несколько его психологов-криминалистов оказали неоценимую помощь в раскрытии ряда громких серийных убийств. Но всемирную известность он обрел после своего появления в нашумевшем фильме «Молчание ягнят», за которым последовали несколько романов.

После разделения (но не переподчинения) Департамента Отдел обеспечения и поддержки проведения расследований был переименован и переехал в другое здание, расположенное на той же улице, но в нескольких кварталах ниже. Психологи-криминалисты вместе с новыми рабочими кабинетами заполучили наконец большие окна и более жизнерадостную атмосферу и обстановку. А криминалисты ДПН, оставшиеся в подвале, расширили свои рабочие владения. Карен провела Робби по коридорам из шлакоблоков, стены в которых были выкрашены в кремовый цвет, в кабинет Уэйна Рудника, комнату размером восемь на десять, освещенную четырьмя лампами накаливания, стоявшими на подставках разной высоты. Попытка преобразить мрачноватое помещение и сделать его более жизнерадостным с треском провалилась, констатировала про себя Карен; тем не менее уже то, что она была предпринята, можно было считать большим успехом. В конце концов, общий вид и атмосфера несколько улучшились, этого нельзя было отрицать.

– Что-то мне здесь не по себе, прямо мурашки по коже, – вполголоса заметил Робби.

– Скоро привыкнешь. Можешь считать, что тебе невероятно повезло: ты увидишь историческое помещение, в котором работали легендарные личности.

Рудник, ветеран отдела, пришедший в него шестнадцать лет назад, провел все эти годы в полуподвальной каморке, ставшей ныне знаменитой на весь мир. На двери его кабинета висела табличка с надписью, небрежно выполненной черным маркером:

Добро пожаловать в ДПН -

на глубину в шестьдесят футов,

что в десять раз глубже самой глубокой могилы на кладбище

Карен постучала в приоткрытую дверь владений Рудника и подождала, но ответа не получила. Тогда, пожав плечами, она легонько толкнула дверь, и та со скрипом отворилась.

Рудник восседал за письменным столом, подбрасывая гелевый мячик для снятия стресса. Он проделывал это упражнение уже много лет подряд, уверяя, что оно помогает сосредоточиться и мыслить связно. Однажды он даже организовал в отделе нечто вроде первенства, чтобы определить победителя, который сумеет подбросить мячик как можно выше к потолку, не задев его. Рудник выиграл этот мини-чемпионат, но один из коллег втихаря поколдовал над его офисным креслом и, к восторгу всех присутствующих, Рудник принялся жаловаться, что теперь «как-то не так ощущает его под собой». Он пришел в бешенство и не мог успокоиться очень долго, когда узнал, что над ним подшутил его ближайший друг, старший специальный агент ФБР.

– Будь я проклят, если это не «рыжеволосый экспресс»! – Рудник выскочил из-за стола и расставил руки в стороны, готовясь обнять Карен.

Она ответила на его приветствие и представила Робби.

Рудник пригладил встрепанную шевелюру в стиле Альберта Эйнштейна и крепко пожал Робби руку.

– Вы ведь пришли сюда по делу, правда? – осведомился он и, вернувшись к столу, принялся перебирать папки и бумаги, как будто искал что-то.

– Да, я работаю по делу Окулиста, – ответил Робби. – Карен переслала вам некоторые материалы, рассчитывая на помощь. – Он взглянул на Карен, ища у нее подтверждения. – Когда это было?

– Окулист… Окулист… Что-то знакомое. Ах да, конечно.

Рудник продолжал рыться в залежах на столе, причем порхали все более хаотично.

Карен скрестила руки на груди и, усмехнувшись, покачал головой.

– Что, возникли проблемы? – поинтересовался Робби.

– Он издевается над тобой, – заметила Карен. – Ему прекрасно известно, где лежат нужные документы.

Наконец Рудник лег животом на стол и выхватил папку-скоросшиватель из стопки бумаг, лежавших на дальнем его конце.

– Вот она.

– Видишь? Он без конца повторяет этот фокус. Ему кажется что это очень смешно.

– Мне нравится испытывать терпение новых агентов.

Робби шагнул вперед и остановился только тогда, когда край стола уперся ему в ногу. Он взглянул на маленького Рудника сверху вниз.

– Я не новый агент.

Рудник покосился на Робби поверх очков с толстыми стеклами.

– Но вы – представитель власти. Я это чувствую.

– Детектив полицейского управления Вены.

– Вена! Чудесное местечко в северо-западной части штата. Стоит неосторожно высунуть голову из окна, и ты окажешься за городской чертой.

– Да, городок у нас маленький, верно подмечено. Размерами похож на вас.

– О-о-о… Ладно, поваляли дурака, и будет. Вернемся к делам нашим скорбным.

Рудник опустился в кресло и раскрыл перед собой папку.

– Как твой зуб? – полюбопытствовала Карен.

– Нужно прочистить и запломбировать канал. Знаешь, по-моему, надо априори включать дантистов в число подозреваемых при каждом расследовании. Они настоящие садисты, все до одного, клянусь честью!

– Окулист, – многозначительно напомнил Робби.

– Да, конечно. Разумеется. Окулист… серийный убийца, вторгшийся на информационную автостраду высшего класса.

– Информационная автострада высшего класса? – переспросила Карей. – Что, это выражение еще в ходу? Неужели кто-то им до сих пор пользуется?