Читать книгу "Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович"

Приложение I:

Письмо Теодора

Алиса – или, вернее, Лонгина, хотя ты наверняка удивишься, милая моя, что я так тебя называю!

В Центральной Европе, а точнее, в той ее части, которую ты полагаешь своим отечеством, примерно раз в тысячу пятьдесят лет случается грозный по своим последствиям катаклизм, который я решил называть потопом, хотя тут вовсе и речи нет о внезапном излиянии вод, вызванном обильными дождями, такими, как ливень, описанный на одиннадцатой табличке из ниневийской библиотеки и в седьмой главе первой Книги Моисеевой, продолжавшийся якобы ровно сорок дней и сорок ночей. Я решил назвать его потопом, хотя поначалу более подходящим определением мне казалась чума, поскольку к трем катаклизмам я причисляю и шведское нашествие, а как раз потопом назвал его автор самого популярного в твоем отечестве романа. Ты удивляешься, должно быть, что я написал «в твоем», а не «в нашем», ведь даже если ты знаешь обо мне совсем мало (поскольку твоя мать вскоре по смерти твоего отца, а моего младшего брата, порвала со мной всякие отношения), то, пожалуй, тебе все же известно, что я родился в той же стране, где живешь ты, и с тех пор здесь так и живу. Но почему я так написал, ты поймешь еще раньше, чем дочитаешь мое письмо до конца; а покамест позволь мне вернуться к повторяющемуся раз за разом потопу – знай же, что история потопов и причина, по которой я вечно чувствую себя чужим в этой стране, тесно взаимосвязаны.

Не знаю, был ли первый известный мне потоп поистине первым, который посетил эту землю – то мне думается, что да, а иной раз, что нет, – но так или иначе он первый, о котором упоминает самый ранний из письменных источников, где заходит речь о земле, населенной ныне поляками. Сочинение это не «Географика» Клавдия Птолемея (грека из Александрии, который скорее всего ни разу носа не высунул из своего родного города, а название «Calisia» взял из книги Мартина Тирского), а написанная за шестьсот лет до того «История» Геродота. Речь там идет о неврах, которых историк повстречал, путешествуя на лодке вверх по Бугу, и которые перекочевали на юг, изгнанные из прежних своих обителей змеями. Нашествие змей и есть первый потоп, о котором мне известно; если предположения ученых справедливы, они изгнали невров с реки Hep на землях нынешней Великопольши. Но есть ли у меня право, спросишь ты, считать это единственное упоминание, подозрительное уже хотя бы тем, что описанные Геродотом невры якобы раз в год превращались в волков, достаточным доказательством, что часть земель, на которых лежит твое отечество, около четыреста пятидесятого года до нашей эры постиг катаклизм в виде внезапного нашествия змей? На этот твой гипотетический вопрос отвечу, что право такое у меня есть, тем более что в мою пользу свидетельствуют относящиеся к тому периоду археологические находки. «Какие, – спросишь ты с иронией, – неужто миллионы змеиных скелетов? Или древние пояса из змеиной кожи?» Но, быть может, ты и не спросишь, возможно, я веду эти непрестанные яростные споры лишь с самим собой, а ты, моя юная, незнакомая племянница, просто поверишь моим словам? Не знаю; достаточным же археологическим свидетельством, подтверждающим расположение змей, я полагаю открытие на острове на Бискупинском озере лужицкого городища, по невыясненным причинам и без всяких следов борьбы оставленного обитателями почти в то же самое время, когда Геродот повстречался с неврами. От врагов в человеческом обличье, например, от скифов, которые наверняка не раз нападали на их селение, лужичане бы отбивались, a если бы избрали бегство, то скифы, заняв селение, предали бы его огню; тот факт, что этого не произошло, доказывает: обитатели селения бежали не от скифов, а от вести о приближающихся змеях, понимая, что почитаемые ими лебеди не сумеют их защитить.

Второй потоп имел место приблизительно на тысячу пятьдесят лет позднее, стало быть, около шестисотого года нашей эры, в царствование гипотетической династии Попелидов. Ты будешь смеяться, решив, что я опять собираюсь рассказывать тебе сказки, но учти, во-первых, что династию эту я назвал гипотетической, а во-вторых, что даже трезвомыслящие ученые принимают ныне царствование Попелидов как исторический факт. И не смейся – мол, на преданиях о съеденном мышами короле Попеле я основываю свои предположения – нет, что я говорю, свою уверенность! – что на рубеже шестого и седьмого веков на эту землю обрушился мышиный потоп. Именно в легендах, народных преданиях и сказках лучше всего сохраняются факты, зачастую приукрашенные и расцвеченные. Вспомни Шлимана, который, основываясь на «Илиаде», открыл Трою!

Конец Попела упоминает в своей «Хронике» Галл Аноним, но всего полнее – на основе устных преданий – описал смерть этого властителя Длугош. Согласно его сообщению, из непогребенных тел дядьев и сановников, убитых по приказу тирана, выползли несметные стаи мышей и кинулись на пирующего короля, его супругу и двоих сыновей. Слуги и рыцари пытались их отогнать, но все усилия были тщетны; наконец вокруг государя разожгли огромные костры, но и пламя не смогло остановить напирающих грызунов. Попел бежал от них по воде, чтобы спастись на озере, но те бросились за ним, взобрались на корабль и принялись прогрызать дно, силясь его затопить; тогда Попел вернулся на сушу и заперся в башне, но мыши и там его окружили и в конце концов растерзали и пожрали.

Задумайся, могла ли вся эта история взяться из ничего? Подумай о других сказках и легендах – в их основе всегда лежат подлинные события. Поэтому, даже если гнусный, тиран Попел – вымысел, подлинными должны быть сведения о бедствии от мышей, которые уничтожали урожай и пожирали запасы зерна, пока люди не оказались перед угрозой голода и смерти. Да, поверь мне, мышиный потоп – это факт!

Следующий, третий потоп, известный под именем шведского, начался опять же примерно тысячу пятьдесят лет спустя, а именно – летом 1655 года. Ты знаешь о нем хотя бы из упомянутого мною выше романа, поэтому нет нужды тебя убеждать, что он на самом деле имел место. Хотя, признаюсь, меня самого удивляет, что после двух звериных потопов третий был человеческим, но было бы еще удивительнее, если бы я полагал, будто на нем ряд потопов и завершится. Я думаю, что приблизительно в 2700 году настанет четвертый потоп, и страну опять затопят чужие люди, но как мыши отличны от змей, так и те пришельцы будут отличны от скандинавов. Быть может, тогда нас затопит желтая раса, и случится тот самый потоп, перед которым Европа трепетала веками и на пути которого твое отечество к вечной своей – по его мнению – славе встало как «оплот христианства»? А может, речь пойдет о катаклизме иного рода, о внеземной угрозе, например – о дожде из больших метеоров, которые будут метить в самое сердце Европы? Этого я не знаю, так же как и того, будет ли этот катаклизм последним, или же после него настанут пятый, шестой и так далее.

Ты готова подумать, что я сошел с ума, коль скоро плету тебе басни о змеях, мышах и шведах как о величайших катастрофах в истории твоей страны. «Что за чепуха! – готова воскликнуть ты. – А как же три раздела?[29]Как же Вторая мировая война?» Но поверь, именно те три потопа и могли оказаться для самого существования Польши опаснее, чем разделы и немецкая оккупация, после которых народ твой – хотя и непомерной ценою – сумел, однако ж, подняться.