Читать книгу "Страх никогда не стареет - Геннадий Сорокин"

– С чего начать? Пожалуй, с того периода, где вы все вместе на фотографии в библиотеке: море, Крым, папа и мама с дочерьми на отдыхе. Начнем издалека.

– С того лета? Хорошо, давай с него. Этим летом я поступила в фармакологический институт в Москве. Тебе, наверное, уже рассказали, что я после окончания школы два года раздумывала, куда бы мне поступить. Наверное, это так. С другой стороны, передо мной был пример матери, которая с высшим образованием сидела дома, или Фаины, которая работала экономкой. Вообще, примеров, когда образование не дает ничего, – масса. Есть еще Мила, у которой вообще никакого образования, она даже среднюю школу не окончила, но, пока отец был жив, каталась как сыр в масле. В школе мне хорошо давались химия и биология, с другой стороны, я боялась вида крови. Вроде бы стоило поступать на лечебный факультет, но я выбрала фармакологию. После поступления я вернулась домой, и в августе мы все поехали на море. Но в том году с самого начала все пошло как-то наперекосяк. У отца по приезде с Севера стал развиваться какой-то синдром нелюбви ко всему азиатскому. Сам чистокровный башкир, он стал сторониться всего нерусского, и это проникло в семью. Мать у нас была русская, светловолосая и голубоглазая. Наталья зеленоглазая и светло-русая. Я же, сам видишь. И вот отец стал ко мне как-то прохладнее относиться, как к человеку, с которым живешь под одной крышей, но лучше бы не жить. В принципе, я это почувствовала еще за год до его приезда и поэтому твердо решила, что после его возвращения буду жить отдельно. Лучшего предлога, чем поступление в институт в другом городе, не придумать. Отцу было безразлично, где я буду учиться. Матери, наверное, тоже. Если тебя интересует, заметила ли я что-то в отношениях отца и Натальи, то ничего не заметила.

Первый год в институте я прожила в общежитии и больше присматривалась. Представь, из семьи, где жила на всем готовом, – в мир, где обо всем надо заботиться самой. Деньгами, правда, обижена я не была.

На следующий год летом я поняла, что дома что-то случилось. Мать отнеслась к моему приезду настороженно, словно и не желала его. Отец вообще психовал по каждому поводу, связанному со мной, придирался к каждой мелочи. Наталья осталась вроде бы прежней, но она как бы являлась членом их семьи, а я нет. Я чувствовала, что меня терпят как временное явление, которое с наступлением осени пройдет. От нечего делать я больше общалась с прислугой, болталась по городу. Я отсутствовала дома всего лишь год, и этого года хватило, чтобы по разным причинам я растеряла всех прежних подруг. Однажды я подслушала разговор между поварами, что Фаина завышает цены при покупке продуктов и разницу кладет к себе в карман, то есть попросту обворовывает нашу семью. Я убедила мать, что на будущее хочу постичь правила ведения домашнего хозяйства и под этим предлогом получила все бухгалтерские документы за прошедший год. Поверь, все, совершенно все покупки Фаина совершала по цене на десять процентов выше реальной стоимости. Если бы отец узнал об этом, он бы не просто выгнал Фаину, он бы с помощью Городилова упрятал ее за решетку. Я набралась смелости и предъявила экономке результаты своих исследований. Фаина и не думала запираться. Она натуральным образом грохнулась на колени и умоляла пощадить ее. С тех пор…

Инна замолчала, глядя в окно, вспоминая свою первую победу на жизненном фронте.

– Все понятно, с тех пор она у тебя стала ручной. По этой же причине вы не могли ее напрямую вовлечь в заговор: Фаина побежала бы к хозяину с доносом и, предав вас, вымолила бы прощение за многолетнее воровство. Скажи мне, а куда она тратила деньги? Я был у нее дома, это не квартира, а крысиная нора. Одевалась она тоже так себе. Любовников вроде бы не имела.

– Саша, я, в общем-то, не знаю, куда она все транжирила. Но денег через нее проходило с каждым годом все больше и больше. Может быть, копила на черный день? Понимала, что отец человек непредсказуемый и может выгнать в любой момент? И куда она пойдет под старость лет? Кто ее на работу примет? К тому же она наполовину татарка, наполовину узбечка, то есть здесь, в Новосибирске, чужеродный элемент.

– Ладно, пока про нее хватит. Теперь про катализатор.

– Скажи мне, если не секрет, а откуда ты про него вообще узнал?

– Инна, мы зря теряем время. Больше чем надо я тебе все равно не скажу.

– Мы куда-то спешим? – спросила она, стараясь придать своему голосу ироничную интонацию.

– Что меня в вас, сестрах, поражает, так это удивительная способность заводить меня на ровном месте. Хорошо, спасибо за ужин, я поехал домой. А ты сиди и думай, не стукнет ли мне в голову проявить преданность присяге в борьбе с преступностью.

– Лягушачьих лапок больше не хочешь? – Она подошла ко мне, протянула руку. – Тогда пойдем.

Держась за руки, мы прошли в другую комнату, которая являлась уменьшенной копией библиотеки в доме сенатора. Инна забралась с ногами на диван, я сел в кресло, которое пододвинул к журнальному столику.

– Если я еще буду зарываться, – сказала она, – сразу же поставь меня на место. Просто у меня от всего этого ожидания крыша временами едет. Представь, я целый день ждала вашего решения, и теперь меня просто заносит на ровном месте. Прости, я это не специально.

– Проехали. Теперь о зелье.

– В этом же злосчастном году я, опять-таки от нечего делать, пока дожидались отъезда в Крым, решила перечитать Агату Кристи. Вернее, не так, Наталья меня подтолкнула к этому. Она говорит, что, мол, есть один рассказ, в котором она что-то не поняла. Рассказ, если ты знаешь, на английском. Наташка сама неплохо владеет языком, но тут мне просто польстило, что младшая сестра обращается за помощью. Я перечитала его раз, второй и поняла, что если перевести названия лекарств на современный язык, то все это можно достать в любой аптеке. Вначале мной двигало простое любопытство, тем более что тематика произведения перекликалась с моей будущей профессией. Сама Агата Кристи стала писать детективы после того, как поработала фармацевтом. Она отлично разбиралась в ядах и подробно описывала отравления. Вообще в ее произведениях описано восемьдесят три убийства с помощью яда. Но одно дело написать: «Губы убитого пахли миндалем, значит, его отравили цианистым калием», другое – катализатор никотина, состоящий из пяти компонентов. В общем, меня этот рассказ заинтриговал.

В августе мы уехали на море. Тут-то я поняла, что отец и Наталья перешли все границы. В пансионате мы снимали два двухместных номера: один отец с матерью, другой – мы с Натальей. Отец вечером отправляет нас всех в город прогуляться, а сам остается телевизор смотреть, выпивать. Наталья иногда с нами сходит, иногда у нее «голова болит», и она остается в номере. Если мы с матерью гуляем вдвоем, то у меня такое впечатление, что она выжидает определенное время, чтобы раньше не прийти и им не помешать. Ну а уж если отец пьяный, то он ее и на колени посадит, и по попе погладит.

– Как у Ирины де Сад в «Затерянных в офисе»? Сцена подсматривания в кабинет директора?

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Ключевой момент в «дневниках» Киселева. Он увидел, как Сарибеков гладит дочь под юбкой, и в нем вскипает негодование.