Читать книгу "Поцелуй дочери канонира - Рут Ренделл"

Тут у Вексфорда в кармане запищал телефон.

Скупые дожди этого года почти не увлажнили землю. Колея, проложенная колесами «лендровера» Джона Габбитаса, хранила отпечаток протектора, должно быть, еще с прошлой осени. Колея вилась через лес, и Барри Вайн правил осторожно, стараясь не разрушить ее краев. Путь вел на север от короткой дороги, в северо-восточную часть леса, и проходил недалеко от того места, где инспектор видел Дейзи с Габбитасом, стоявших бок о бок, ее ладонь у него на плече.

Дорожка вильнула в просвет между тесно стоящими грабами, и вдруг перед ними распахнулась лесная дорога — широкая поросшая травой просека. Просека разделяла центральную и восточную части леса. Она тянулась прямо на север — зеленое ущелье или непокрытый коридор, в конце которого дрожала чаша ослепительно-голубого небесного света. Короткие полуденные тени не заступали на дорогу, и на всем своем протяжении ровный травяной ковер между стенами из древесных стволов был сплошь залит солнцем. Вексфорд вспомнил те две фигуры в вечернем пейзаже, романтику всей картины и сказал:

— Остановимся здесь. Прекрасный вид.

Вайн потянул ручной тормоз и заглушил мотор. Тишину нарушала только птичья болтовня, беспорядочный нестройный щебет в ветвях огромных старинных лип, выстоявших в ураган.

— Мы знаем теперь, что 11 марта убийцы прибыли в Танкред-Хаус не на машине. Приехать и уехать незамеченным было невозможно. Ни на машине, ни в микроавтобусе, ни на мотоцикле. Мы думали, что они приехали на машине, потому что у нас были веские свидетельства в пользу этого предположения. А кроме того, любой бы, наверное, счел это само собой разумеющимся. Как бы там ни было, мы ошиблись. Они пришли пешком. Или один из них пришел.

Берден бросил на него вопросительный взгляд.

— Да, Майк, их было двое. И они не пользовались ни машиной, ни каким-то иным транспортным средством с мотором или без. Теперь время. Мы знали с самого начала, что Харви Коупленда застрелили сразу после восьми, скажем, в две или три минуты девятого, женщин в столовой — в семь минут девятого. Тогда же стреляли в Дейзи. Удалились убийцы в десять минут девятого или минутой раньше, пока Джоан Гарленд еще ехала по главному проезду. Она подъехала к дому в восемь одиннадцать. Значит, когда убийцы покидали место преступления, она еще двигалась по дороге через лес. И вот она у дверей — звонит, стучит, пытается заглянуть в окно столовой. В это время трое уже мертвы, а Дейзи ползет из столовой в холл, чтобы добраться до телефона.

— Дейзи не слышала звонка?

— Она боялась, что истечет кровью, — ответил за Вексфорда Вайн, — думала, что умирает. Наверное, она просто не помнит. Слышала, да не помнит.

— Вообще было бы неправильно полностью доверять рассказу Дейзи, — сказал Вексфорд. — Вот, например, этот шум наверху. Маловероятно, чтобы кто-нибудь подумал, что эти звуки — от кошки, потому что кошка обычно начинала свои игры не в восемь, а в шесть. Так что очень сомнительно, чтобы Давина сказала, что это носится Куинни. И еще мы должны отбросить все, что Дейзи говорит об отъезжающей машине. Но давайте пока оставим то, что касается обстоятельств, и обратимся к версиям. Мотив убийства Энди Гриффина очевиден — убийцам нужно было заставить его молчать, ведь он пытался их шантажировать. А каков мотив убийства Джойс Вирсон?

— Преступник думал, что в ее доме в тот вечер была Дейзи.

— Ты всерьез так считаешь, Майк?

— Ну, Джойс Вирсон точно его не шантажировала, — ответил Берден с ухмылкой, которую тут же, сочтя веселье неуместным, переделал в суровую гримасу. — Мы ведь решили, что он покушался на Дейзи. Согласились, что это должно быть так

— А не слишком ли сложное решение? Зачем брать на себя труд устраивать поджог, точно рассчитывать время, совершать ненужные убийства посторонних людей, когда Дейзи почти все время находилась совсем одна в Танкред-Хаусе, и он мог прийти и спокойно убить ее. К тому моменту ее уже не охраняли по ночам — по приказу Фриборна охрану сняли. В конюшне ночью тоже никого нет. Я ни минуты не думал, что Тэтчед-Хаус подожгли, чтобы убить Дейзи. Чтобы убить — да. Но не ее.

Вексфорд замолчал и испытующе посмотрел на детективов — сначала на Бердена, потом на Вайна.

— Скажите мне, что общего между Николасом Вирсоном, Джоном Габбитасом, Джейсоном Себрайтом и Джонатаном Хогартом?

— Все мужчины, все молодые, все говорят по-английски — начал Берден.

— Все живут в окрестностях Танкред-Хауса, один — американец, один — наполовину американец.

— Все белые, все принадлежат к среднему классу, все привлекательные, кое-кто — очень.

— Они все поклонники Дейзи, — сказал Вайн.

— Вот оно! Молодец, Барри. Вирсон в нее влюблен, Хогарт ею увлечен, Габбитас и Себрайт, насколько я понимаю, тоже симпатизируют ей. Дейзи — привлекательная девушка, она красива. Неудивительно, что у нее много воздыхателей. Можно вспомнить еще одного — Харви Коупленда. Староват для нее, это да, годится в дедушки, но зато замечательно красивый для своих лет мужчина, былая «звезда кампуса». И настоящий волшебник в постели, если верить Давине.

Берден состроил мину строгого отца — сурово сжатые губы, сдвинутые брови. Лицо Вайна хранило отстраненное непроницаемое выражение.

— Я понимаю, старик Харви, инициирующий половую жизнь Дейзи, — отвратительная идея. Но это ведь, в сущности, шутка. Мы знаем, что девушку никто не принуждал, да, пожалуй, и особенно не убеждал. Это была всего лишь идея, не более. Так и слышу голос Давины: «Просто пришло мне в голову, дорогая»… Ставить это в вину Харви Коупленду и готовить ему жестокую месть стал бы только псих, маньяк с отличными от наших представлениями о справедливости. Да и кто знал об этой идее?

— Отец Дейзи знал, — заметил Берден. — Джоан Гарленд сообщила ему письмом.

— Да. Но и Дейзи, безусловно, кому-то рассказывала. Например, своему возлюбленному. Полиции она рассказать не захотела — мне пришлось узнать об этом только от подруги ее матери… Давайте теперь отправимся в Эдинбург. — Берден непроизвольно бросил взгляд за окно, чем развеселил Вексфорда. — Нет, Майк, не буквально. Я уже и так достаточно далеко вас сегодня завез. Давайте мысленно перенесемся в последнюю неделю августа на Эдинбургский книжный фестиваль. Давина всегда ездила на него, как и в Зальцбург, и в Байрейт, как каждые десять лет на постановку «Страстей» в Обераммергау, в Глайннборн, в Снэйп. Но в прошлом году проходил очередной Эдинбургский книжный фестиваль, он бывает раз в два года. Давина должна была выступать там с лекцией об автобиографиях и участвовать в работе какого-то круглого стола. Естественно, Харви поехал с Давиной, и в этот раз они взяли с собой Наоми и Дейзи. И еще с ними поехал Николас Вирсон.

Вряд ли такой уж поклонник литературы, он, конечно, ехал не ради книжного фестиваля — он хотел быть рядом с Дейзи. Влюбленный в нее, он хватался за любую возможность побыть с ней. Они не останавливались у Ишбель Максэмфайр, старой университетской подруги Давины, но бывали у нее или, может, бывали только Давина с Харви. Наоми лежала в отеле с гриппом, а у Дейзи хватало своих занятий. Давина, несомненно, говорила с Ишбель о надеждах, которые возлагала на Дейзи, и упоминала — в каких словах, мы не знаем, но можем догадаться, — что у Дейзи есть приятель по имени Николас. А потом миссис Максэмфайр встретила Дейзи на улице с молодым человеком. Они были далеко, так что Ишбель не смогла познакомиться со спутником Дейзи, но, несомненно, миссис Максэмфайр помахала ей, а Дейзи махнула в ответ. В следующий раз обе женщины встретились только на похоронах. Я слышал, как Ишбель напомнила Дейзи, что они не виделись с самого книжного фестиваля, где Дейзи была «с ее молодым человеком», и, конечно, я подумал, что речь идет о Вирсоне. И потом все время думал, что там был Вирсон.