Читать книгу "Астровойны - Олег Синицын"

В грохоте и тряске он любовался сиятельной дочерью, пока она спорила с Думаном, не желая садиться в спасательную капсулу. Парень не заметил, как странный шар выскользнул из рук Серафимы, потому что смотрел на ее лицо. И лишь удар и хруст заставил его отвлечься.

Густая искрящаяся жидкость брызнула во все стороны, и Даймон вдруг ощутил острую тоску, перемешанную со странным блаженством. Ему вспомнился отец — сильный, справедливый, понимающий. Вспомнились эпизоды, когда они вместе ходили в лес и отец рассказывал о деревьях, животных, травах, кореньях. Даймон вдруг понял, что это было лучшее время в его жизни.

Брызги божьей крови густо оросили одежду Даймона, угодили на запястья и даже попали в лицо. Он ошеломленно оглядел себя.

А в следующий миг Могильщик рванулся из руки, точно живой.

Даймон не удержал рукоять взбесившейся катаны, но что произошло дальше, он уже не видел. Новая глубокая вспышка накрыла палубу, унеся с собой суету и звуки.

Застеливший глаза белый призрачный свет растворился, и Даймон вновь обнаружил себя посреди бескрайней Пустоты. Порыв ветра пробрал до костей. Сердце трусливо провалилось вниз. Наверху ткань Пустоты была исковеркана бесчисленными отверстиями. Вместе они образовывали поле, уходящее за пределы зрения в недоступную даль. В широких горловинах отверстий клубилась тьма — ледяная, мертвая, ужасающая. Тьма свивалась в жирные нити, а они, в свою очередь, собирались в один толстенный жгут. Юноша проследил взглядом, куда он идет, и наткнулся на фигуру исполина.

Он совсем позабыл о них, о двух созданиях, сотканных из пыли, увитых ветрами и молниями. Теперь они угрожающе нависали над Даймоном, и парень в страхе припал к обломку орочьей палубы, которая осталась под ногами. Зверолов сумел сбежать от них в прошлый раз, а сейчас… что же будет сейчас?

Воздух надмирья — густой, концентрированный, насыщенный электричеством — ударил в ноздри при первом вздохе. Рядом прогремела молния, но она не разрядила напряжения. Ничто не могло его разрядить, кроме…

Исполины сдвинулись, но… только теперь Даймон заметил разницу между ними. Просто удивительно, как она не бросилась в глаза раньше! Ведь одна фигура была темной, сотканной из тьмы и копоти. А другая — светлой и призрачной, созданной белым дымом. Даже ужас, исходящий от них, разнился. Темная навеивала мертвецкий и цепенящий ужас, а светлая — благоговейный страх.

Толстый жгут, идущий сверху, заканчивался на затылке темной фигуры. Именно в ее руках появился меч — настолько длинный, что его конец уходил за пределы зрения. В тот же миг тьма в отверстиях вскипела и исторгла черноту. Она влилась в жгут, прокатилась по нему и ворвались в темную фигуру.

Фигура покачнулась, словно от удара волны. Руки, сжимающие меч, напряглись. Лезвие пошло вверх… И Даймон вдруг понял, что существа оказались здесь вовсе не затем, чтобы прибить его, жалкого муравья. Они противостояли друг другу! Глядя на них сквозь слезы, которые хлынули из глаз, юноша вспомнил, что в прошлом видении были слова, прогремевшие по надмирью. В этом — в ход пошло оружие.

Между существами произошел конфликт. Вот почему воздух пересыщен напряжением. И Даймон даже понял причину конфликта. Темная фигура стремилась пробраться к столбу чистого холодного пламени, горящего за спиной противника.

Даймон хотел увидеть, чем закончится противостояние исполинов, но не успел. Сердце вернулось на прежнее место, напомнив о себе режущей болью за грудиной. Боль выдернула его из жуткого видения и с огромной скоростью потащила наружу. Надмирье начало стремительно сворачиваться, фигуры окутала пелена.

— Нет, нет, нет!! — отчаянно закричал он. — Я хочу остаться! Я хочу увидеть, что произошло дальше!

Сверкнула призрачная вспышка, окончательно вытеснив его из надмирья. Последняя мысль юноши была о том, что теперь не остается сомнений: в странном видении перед ним открывалась великая и печальная тайна. Он воочию увидел историческое событие, проекцию из прошлого.

Гибель Десигнатора Всевышнего.

Даймон открыл глаза.

Он стоял посередине отсека. Бот не било, не сотрясало, хотя пламя в иллюминаторах было ярким. Серафима, Нина Гата и его брат находились по одну сторону, Шахревар и Антонио по другую. За спинами последних виднелись испуганные служанки, вцепившиеся в поручни. И все изумленно таращились на Даймона, причем смотрели с таким вниманием, словно увидели в нем необычайно важную личность. Словно вмиг позабыли, что он по-прежнему числится «пособником орков».

Что произошло с ним? Он лишь на несколько секунд потерял сознание…

Руки все еще сжимали рукоять Могильщика. Конец лезвия упирался в пол, усеянный осколками стекла, и прилип к нему, будто притянутый магнитом. И Даймон вспомнил, что случилось до момента, когда мистическая вспышка перенесла его в Пустоту. Искрящаяся лужа исчезла с пола. — Этот меч втянул в себя ихор, — сказал Шахревар. — Он высосал божью кровь всю без остатка.

Даймон почти не слышал этих слов. Они совершенно ничего для него не значили, потому что она вновь смотрела на него! Теперь она не избегала и не смущалась его взгляда. Она смотрела так, словно что-то вдруг поняла или что-то узнала в нем. Даже Нина Гата больше не могла служить барьером между ними. Меж двух людей, которые вот так смотрят друг на друга, не существует барьеров.

Момент затишья прошел, и основательно измочаленный бот был настигнут новым ударом тугого огненного кулака. В этот раз сдалось лобовое окно. Трехслойный лист сверхпрочного плексигласа рассыпался. Вместе с осколками в пилотскую кабину ворвалась плазма и уничтожила помещение вместе с куриным капитаном. Плазма была готова прорваться и в пассажирский отсек, но капитан Олос в последние секунды своей жизни вонзил палец в аварийную кнопку, изолировав кабину от остальной части бота.

Огненный язык вырвался из-под опускающейся створки и обдал жаром Ганнибала, который ближе всех находился к пилотской кабине. Но затем дверь плотно вошла в паз и обрезала прорывающийся огонь.

Язык пламени вспыхнул и погас. Адмирал вытер взмокший лоб.

Понимая, что дорога каждая секунда, Думан бесцеремонно толкнул сиятельную дочь в нишу под полом. Серафима упала в жесткое неудобное кресло перед абсолютно незнакомым пультом. Капсула оказалась глухой, конструкция не предусматривала даже крохотного иллюминатора. Как в гробу.

Девушке стало тошно.

— Послушайте… — Она подняла голову, намереваясь сказать Думану, что не умеет управлять всем этим. Но тут на нее свалилась Нина Гата.

Бронированная плита скользнула над их головами и разделила капсулу и пассажирский салон. Сквозь гудение пламени за бортом послышался нарастающий визг, который врывался девушке только в одно ухо, потому как в другое громко дышала Нина Гата, пытающаяся повернуться в тесной кабине. Опостылевшие кружева ее платья лезли в глаза.

Капсула дернулась, точно живая. Девушка и ее наставница вскрикнули.

Нарастающий визг оборвался металлическим ударом. На Серафиму навалилась короткая перегрузка, но тут же исчезла. Гудение пламени быстро стихло и осталось далеко позади. Жар ушел. Слышалось только мерное гудение маленького двигателя, толкающего капсулу подальше от взрывов и огня.