Читать книгу "Стигмалион - Кристина Старк"

– Я обещаю, ты услышишь его еще не раз. Только береги себя. И передай Найлу, что я буду рада познакомиться с ним. Он герой. И ты, кстати, тоже. Звезда газетных полос. Я удивлюсь, если поклонницы еще не забросали тебя любовными посланиями.

– Я уже начал обклеивать ими стены, – улыбнулся он.

– Ты правда в порядке?

– Правда. Все это как… трехзвездочный отель. Только все выходы замурованы, а горничные носят дубинки вместо кофе…

Я рассмеялась сквозь слезы. Как здорово, что у него есть силы шутить даже в таком месте, как это.

– Долорес, не волнуйся обо мне, хорошо? Если с тобой все будет в порядке, то и со мной тоже. Пообещай мне, что с тобой ничего не случится, пока я здесь.

– Обещаю.

– Через три месяца апелляционный суд, и если повезет, то все лето мы проведем вместе.

– Я хочу в Норвегию.

– Значит, мы поедем в Норвегию, – кивнул Вильям. – Правда, там нечего ловить летом…

– Рыбу, – буркнула я.

– Разве что рыбу.

– И плавать на лодке по фьордам.

– Норвежские слова из твоих уст – это самое сексуальное, что я когда-либо слышал.

– Согне-фьорд, Тронхеймс-фьорд, Хардангер-фьорд, Нур-фьорд, – забормотала я, игриво улыбаясь.

– Ты знаешь, что я сделаю с тобой, когда выберусь отсюда?

– Заставишь говорить по-норвежски день и ночь?

– Говорить? Нет. Кричать, – заверил он, прожигая меня взглядом.

Перед тем, как мы расстались, я вытащила из кармана и вручила Вильяму конверт – тот самый, с открыткой и признаниями, который отец вернул мне после суда. Сомнений больше не было: я хотела быть с ним. Сегодня, завтра, а потом столько дней, сколько мне отмеряно… Надеюсь, Вильям сейчас читает его в своей камере и думает о том же.

* * *

Я прочла в соцсетях множество душераздирающих историй с хэштегом #ХочуБытьОтомщенной. Истории об оскорблениях, нападениях, изнасилованиях, травле. Я связывалась с теми, кто их написал, и спрашивала, не хотят ли они поучаствовать в масштабном фотопроекте и рассказать о своей истории во всеуслышание. Кое-кто боялся огласки, но многие соглашались, и я приглашала их в фотостудию Айви. Там мы пили кофе и болтали, а Айви, вооружившись камерой и расставив по периметру вспышки-зонтики, творила свою фотомагию.

Раньше меня интересовали только истории людей с ограниченными возможностями, но после всего, что произошло, я поняла, что жизнь может искалечить любого, что каждый может потерять физическое или душевное здоровье, что все люди хрупки, как мотыльки, и что любого можно сломать.

Взять хотя бы Айви. Она храбрилась, но нападение Фьюри все же оставило отпечаток: она стала более замкнутой и молчаливой. Часто оглядывалась и пугалась резких звуков. Сколько раз я заставала ее с заплаканным лицом и искусанными губами. Айви начал сопровождать повсюду телохранитель по имени Оливер – высоченный громила с бритой головой и татуировками на шее.

– Я не думаю, что на меня нападут из-за угла или что-то в этом роде, – сказала Айви, когда мы сидели в ее фотостудии и уминали печенье с йогуртом. – В большинстве случаев жертва знает насильника и сама по глупости отправляется к нему навстречу. Теперь я это знаю, но все равно, с крепким парнем за плечом как-то спокойней…

– Твой доктор не ревнует? – поинтересовалась я, смахивая с юбки крошки.

– Мой доктор сам его и нашел. Заметил, что я пугаюсь каждой тени, и решил, что это не помешает. Терри дружит с парнем, у которого свое охранное агентство в Дублине, и они это устроили на раз-два, – улыбнулась Айви. – Лучше расскажи, как дела у тебя с Вильямом?

– Видимся каждые выходные.

– Как он?

– Правдоподобно делает вид, что его отправили не в тюрьму, а в трехзвездочную гостиницу.

– Это на него похоже, – закивала Айви.

– Он не выглядит затравленным или сломленным, но, знаешь, он похудел. Под глазами тени. И на руках следы от едва заживших ожогов… Отшутился, что у них перебои с поставками латексных перчаток. Но я боюсь, что просто многого не знаю, а он не будет говорить, чтобы не пугать меня…

– Может, так и есть. Сама понимаешь, подруга, тюрьма – не клуб любителей вязания. Но мы на верном пути. Твое интервью газете, где ты сказала, что закон должен служить людям, а не люди закону, – просто конфетка. А после того, как я открою фотовыставку, об этом деле заговорят еще больше. Мы вытащим его, обязательно. За мной долг, который я ему с радостью верну.

* * *

Выставка прошла с большим успехом. О ней много говорили и писали.

На фотопортретах были запечатлены люди – красивые, яркие, пронзительно смотрящие прямо в кадр. А под каждой фотографией можно было прочитать их истории – истории, о которых они прежде молчали. Истории, написанные темно-красными чернилами – кое-где смазанными и потекшими, как будто их писали кровью: была изнасилована, потеряла ребенка, удерживался в заложниках, был искалечен за то, что держал за руку другого парня…

«Ты бы заступился за меня? Заступись за тех, кто рядом, не закрывай глаза», – так заканчивалась каждая история.

* * *

На конец весны был назначен апелляционный суд, и до до него надо было как-то дожить. Собрать в кулак волю, беречь нервы, общаться с людьми, чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума от волнения. И я отправилась туда, куда давно звало меня сердце. В то место, куда я постоянно возвращалась мыслями.

В один из последних зимних дней я остановила машину на парковке ветеринарного госпиталя. Кровь шумела в ушах, когда я поднималась по ступенькам, а затем шла по коридору к кабинету Андреа. В приемной было полно пациентов. В воздухе витал запах моющих средств, названия которых я все еще помнила наизусть. Плакат с моим изображением до сих пор украшал входную дверь, и я подумала, что это добрый знак.

Андреа говорила по мобильному, хмуро глядя перед собой. На ее столе, заваленном корреспонденцией, звонил второй телефон. А в кресле, что стояло напротив ее стола, сидела какая-то пожилая женщина с заплаканным лицом и судорожно сжимала в руке платок.

Андреа подняла глаза, и ее лицо тут же словно лучом осветили. Я даже поздороваться не успела, как она уже выбралась из-за стола, подошла ко мне и обняла. Просто обняла, без слов. Потом повернулась к заплаканной посетительнице и сказала:

– Миссис Даффи, познакомьтесь, это мисс Макбрайд, мой заместитель-стажер. Она наконец-то вернулась из отпуска, и я сейчас на десять минут оставлю вас с ней, потому что у меня рожает… сенбернар в соседнем кабинете. Приму роды и тут же к вам вернусь!

Я изумленно уставилась на Андреа, прекрасно зная, что никакой сенбернар у нас не рожает, потому что в соседнем кабинете – склад чистящих и моющих средств и ряд веников всех цветов радуги, уж я-то знаю! И, минуточку, что еще за «заместитель-стажер»?