Читать книгу "Танец для двоих: роман - Ольга Романовская"

Тарья нахмурилась. Он специально?! Нет, определенно, кого-то надлежало проклясть!

Хранительница не отвернулась, просто перевела взгляд на бабушку — теперь призрак обрел знакомые контуры. Окружающий мир разом отступил на второй план. Приподнявшись, выпустив из пальцев рубашку проректора, Тарья всматривалась в родное лицо. Губы подрагивали.

Сколько лет она не видела бабушку? Да почти всю осознанную жизнь! Детство, а дальше только сны, изменчивые, редкие. Вечно далеко, вечно порознь. Тарья не хотела, но заплакала, скупо, беззвучно. Она торопливо смахнула слезы рукавом и шагнула к пентаграмме, чтобы упереться в широкую спину Нормана.

— «Неудовлетворительно» по правилам безопасности, — официальный тон привел в чувства. — А еще преподаватель!

— Но…

— Что — но? Родственники тоже утащить могут, да и кто сказал, что она не под заклятием. Или, думаешь, радостно полезу спасать?

— Полезешь, — Тарья не ожидала от себя подобной дерзости. — Уже дважды лез.

Лорд Шалл проигнорировал замечание и перевел разговор в деловое русло.

Оборотнице пришлось вернуться на место и сесть. Проректор милостиво разрешил задать Элеоноре пару вопросов, сам же, поигрывая жезлом, уставился на простоволосую бывшую Хранительницу.

Души частенько сохраняют облик тела в момент смерти, другие, наоборот, избавляются от былых физических изъянов. Элеонора Гарас умудрилась совместить и то, и то. Она заметно помолодела, во всяком случае, не напоминала старуху, хотя Норман чувствовал иное: зрелую женщину, а не особу, немногим старше Тарьи. Волосы стекали по телу, словно потоки майского дождя. Они доходили до поясницы. Никакой ленты, гребня, лишь спутанные пряди. Губы необычно алы, когда как призрачная кожа отливала мертвой голубоватой белизной.

На шее — синяя кайма. След от веревки.

Элеонора уперлась руками в невидимую стену, не пускавшую ее в мир живых. Она, не мигая, смотрела на проректора, и тот порадовался, что Тарья не видела лица бабушки. В некоторых случаях с духами должны общаться исключительно некроманты, чтобы впечатлительные особы не падали в обморок.

Бельма глаз без зрачка.

О, теперь Норман догадывался, отчего призрак бывшей Хранительницы столь поразительно молодо выглядит!

— Император пробовал провести ритуал? — лорд Шалл начал допрос без долгого вступления.

Элеонора продолжала молчать и стоять у грани. Их разделяло не больше дыхания — по одну сторону пентаграммы проректор, по другую — дух оборотницы.

— Не пытайся, — Норман демонстративно поднял жезл, — сделаешь хуже только себе. Я не темный и женат на твоей внучке, большего знать не следует.

Тарья громко хрюкнула от возмущения.

Женат он, видите ли!

— Может, ты женат, зато я не замужем, — не удержалась она.

Одного взгляда проректора хватило, чтобы Тарья закрыла рот и, насупившись, довольствовалась ролью пассивного наблюдателя. Оборотница не сомневалась, теперь ей не дадут участвовать в допросе.

— Покажи кольцо, — надтреснуто прошептала Элеонора.

— Силы некроманта хватит? — язвительно парировал Норман. — Смотрю, род Гарас не отличается почтением к мужчинам и лицам, обличенным властью, в частности. Но семейные дела в сторону. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. На кону ее жизнь, — лорд Шалл ткнул пальцем в кусавшую губы Тарью. Весь ее вид обещал много «ласковых» слов после ритуала. — Не захочешь отвечать, заставлю. Понятно?

Дух в ярости попытался вырваться.

Вот он, обидчик, ухмыляется, самодовольный, полагающий, будто весь мир у его ног. Только вот Норман не зря переделывал рисунок, сейчас он, быть может, спас ему жизнь.

Призрак Снежной кошки отбросило в центр пентаграммы, пронзило сотнями тончайших молний.

— Я предупреждал, — проректор опустил жезл и заложил большие пальцы за пояс потертых штанов. Теперь он казался олицетворением зимы — столь же холодный, бесчувственный, карающий без промедления. — Я спрашиваю, ты отвечаешь, Элеонора. Итак, как можно избавиться от дара Хранительницы или приглушить его?

— Никак, — глухо ответил призрак, смирившись с беспомощностью.

— Неправильный ответ, — покачал головой лорд Шалл и вновь угрожающе поднял жезл. — Думай, иначе род Гарас оборвется.

Элеонора тяжко вздохнула и покосилась на внучку. Та энергично закивала и вступила-таки в беседу:

— Ты можешь ему доверять, он не темный. Никакого принуждения, бабушка.

— Никакого? — мертвая Хранительница скептически фыркнула.

— Он Шалл, — оборотница произнесла это так, словно фамилия Нормана все объясняла.

Странно, но Элеонора поняла, сложила губы буквой «о» и мысленно посочувствовала внучке. Волки — на редкость неприятные создания.

Дело сдвинулось с мертвой точки. Убедившись в мирности намерений некроманта, призрак вновь подлетел к самой границе и зашептал:

— Артефакты. Если их уничтожить, следом в небытие затянет часть дара.

— Легче в Бездну прогуляться! — пробурчал Норман.

Хотелось выругаться, но он не стал.

И браслет, и перстень у владыки Закрытой империи, как прикажете стащить их, кисть Дарриусу отрубить?

— А это идея! — неожиданно воспрянула духом Элеонора. — Если моя дочь жива, если вы найдете ее, Тарье не пришлось бы нести бремя Хранительницы.

Проректору захотелось побиться головой о стену. Мертвая, несомненно, издевалась, а подобного лорд Шалл не спускал. Он направил жезл в грудь прозрачной, покачивавшейся от малейшего дуновения Элеоноре и напомнил:

— Правила устанавливаю я. Не захотела по-хорошему, вспомнишь по-плохому. Тарья, — не оборачиваясь, приказал Норман, — уши заткни и зажмурься.

— Не-смей-ее-трогать, — оборотница не собиралась потворствовать издевательствам над родственницей.

Пошатываясь, она обошла пентаграмму и встала так, чтобы магический удар задел и ее, если бы Норман вздумал причинить вред Элеоноре.

— Проклянешь? — вопреки ожиданиям, лорд Шалл сохранил стоическое спокойствие. — Тогда давай сразу, чтобы от трупа успел избавиться. Проклятие-то я сниму, а вот твоя аура подобных издевательств не выдержит. И пойми, перед тобой не бабка, а несговорчивый призрак, который морочит нам голову. Разве не видишь, она чужаку секреты открывать не хочет. Правильно, лучше умереть. Вся в нее! — эмоции таки вырвались из-под контроля.

Тарья потупилась.

В чем-то Норман прав, доверься она ему или ректору, ситуация изменилась бы, тот же Арон Ронш не проник в академию.

— Расскажи ему. Пожалуйста! — просительно улыбнулась оборотница и призналась в крамольной вещи: — Я устала быть Хранительницей.

Элеонора осуждающе молчала.

Тарья низко опустила голову и вернулась на место. Да, ей хотелось иного, надоело бегать, прятаться. Вечные иллюзии, отсутствие друзей. Никому не доверять, вечно бояться за приемную семью.