Читать книгу "Закон подлости - Екатерина Риз"

- Дима, зачем ты так говоришь?

- Потому что это правда! И совсем неважно, сколько раз ты повторишь, что Стас не виноват. Он виноват.

Анна Александровна отвернулась от них. Она была возмущена и расстроена, настолько, что на какое-то время позабыла о присутствии Маши в своём доме.

- А где Стас? – спросила та. Спросила осторожно, боясь вызвать острую ответную реакцию. Но Анна Александровна её даже взглядом не удостоила, ответил Борис Николаевич.

- Наверху. Он всерьёз переживает.

Харламов кивнул.

- Настолько, что не в состоянии спуститься. Мама варит ему манную кашу, и ему относят её в комнату. На подносе с золотой каймой.

- Дима!

- Аня, ты понимаешь, что делаешь только хуже? Если он окончательно раскиснет, то как будет давать показания? Держась за твою руку?

- Какие показания?

- Обыкновенные. Или ты думаешь, что к нему, как к владельцу клуба, не появится никаких вопросов? Они уже появились, будь уверена.

- А ты ничего не делаешь!

- А что я должен делать, по-твоему? Бегать по прокуратуре и доказывать, что твой сын ни при чём? Вот вызовут его официально, тогда и будем действовать.

- И что ты предлагаешь? – задал вопрос Борис Николаевич.

Дима замолчал, рука легла на Машино колено и несильно сжала его. Она голову повернула, взглянула Харламову в лицо, но тот был задумчив. А когда всё же встретил её взгляд, моргнул. Кивнул ей.

- Иди, поговори с ним.

Это не понравилось ни ей, ни Анне Александровне. Та даже поспешно переспросила:

- Зачем?

- Затем, Аня, чтобы они прояснили детали. Между собой. Всё это происходило в период их отношений. И если Маше задут вопрос, она не должна хлопать глазами и пожимать плечами. Она должна чётко знать, что ответить.

- Мне не нужно ничего отвечать. Стас ничего мне не говорил.

- Вот и хорошо, - отозвался Харламов. – Тогда пойди и спроси, как он так долго скрывал от тебя, что идиот.

- Дима, - в один голос выдохнули Маша и Анна Александровна, правда, с разной интонацией. Маша на него шикнула, а Анна Александровна возмутилась. Харламов не проникся, а Машу подтолкнул.

- Иди.

Она поднялась с дивана.

- Второй этаж, последняя дверь по коридору, - сказал ей Борис Николаевич. Маша кивнула, стараясь не замечать пристального взгляда Анны Александровны в затылок.

Она впервые поднималась по широкой лестнице на второй этаж. Поднималась медленно, ступенька за ступенькой, настолько медленно, что успела услышать голос хозяйки дома, когда та поинтересовалась у брата:

- Как ты мог её привезти?

Ответа Маша не получила. То ли Харламов им пренебрёг, то ли говорил куда тише сестры. Останавливаться Маша не стала, поднялась по лестнице и свернула в широкий коридор.

Неизвестно, что именно имел в виду Борис Николаевич, говоря, что сын переживает, но когда Маша заглянула в его комнату, Стас лежал на постели и смотрел телевизор. Правда, выглядел мрачным. Глаза на неё поднял и нахмурился ещё больше.

- И ты приехала? Надо полагать, меня жизни учить?

- Кто я такая, чтобы учить тебя жизни? – Она остановилась в дверях, спросила: - Я войду?

Стас сел, спустил ноги с кровати, а Маше кивнул. Она вошла, намеренно оставив дверь открытой. Вошла, огляделась из любопытства, затем присела в кресло. На Стаса посмотрела. Тот продолжал хмуриться и косился на экран телевизора, хотя звук к этому моменту выключил.

- Стас, почему ты мне не сказал?

- Когда? Когда застал тебя полуголой в Димкиной квартире?

Упрёк пришлось принять, но и ответить было необходимо.

- Сказал бы в «Мартинике».

- Маша, тебя это уже не должно было волновать.

- Не говори ерунды. Как я могу не волноваться? Макс умер…

- В тот момент он был жив. Ещё надежда была.

- И ты пил в ресторане, - укорила она его. И Стас на этот укор отреагировал, нехорошо усмехнулся.

- Ты считаешь меня бездушным? Что я сидел в ресторане, пока мой друг в больнице умирал? К твоему сведению, это была не моя идея.

Стало неприятно, Маша сразу догадалась, что он имеет в виду, и Стас прочитал это по её лицу. Но всё равно сказал:

- Димка сказал: иди, развлекайся. Чтобы никто ничего не заподозрил. – Стас вскинул брови и с оттенком ехидства поинтересовался: - Он тебе не сказал?

Маша с трудом подавила вздох.

- По сути, он дал тебе правильный совет.

Стас разглядывал её, и Маша вдруг поймала себя на том, что узнаёт этот взгляд. Он смотрел на неё в этот момент совсем, как мать, с оттенком снисходительности.

- Ах да, я забыл, ты же у нас теперь крутой адвокат.

- Не срывайся на мне, - попросила она.

- Я и не срываюсь. Я ни на ком не срываюсь! – Стас поднялся, заходил по комнате, в конце концов остановился у окна, сложив руки на груди. Но эта поза не придавала ему уверенности, скорее, он выглядел так, словно пытался защититься.

- Сколько ещё людей покупало у тебя этот препарат?

Он голову повернул, на Машу посмотрел.

- Димка попросил тебя спросить?

- А ты ему не сказал? Зря.

- Зря? – Стас качнул головой. – Маша, если бы ты сейчас могла взглянуть на себя со стороны!..

В его голосе звучала насмешка. Стало неприятно, но Маша решила уточнить:

- Что бы я увидела?

- Себя. Но не узнала бы. Ты меня ругала, а сама… Ты перед ним преклоняешься.

- Неправда. Но я признаю его заслуги и способности.

- Заслуги, способности, - повторил за ней Стас. – А он твои признаёт?

Ответа на этот вопрос у неё не было.

- Ты, правда, его любишь? Так же, как любила меня?

Пришлось сделать вдох.

- Я не могу любить его так же. Вы абсолютно разные.

- Он лучше? Он выдающаяся личность. Талантливый, именитый. Всё, как ты хотела.

- Ты ко мне несправедлив.

- Но ведь так получается, Маша!

Она нервно сглотнула, а после секундной паузы развела руками и признала:

- Наверное, так. Наверное, именно так всё выглядит.

- Только выглядит?

- Ты хочешь, чтобы я попросила прощения? Ещё раз?

- Мне не нужно твоё прощение. И твои клятвы мне не нужны. Я просто пытаюсь понять…

- Стас, я сама не могу понять, как всё случилось. Так что можешь понять ты? – Она вздохнула, постаралась продолжить спокойнее. – Ты можешь злиться на меня. У тебя есть такое право, но, Стас, сейчас совсем не время злиться на Диму. Я теперь понимаю, почему он хотел, чтобы мы поговорили. Ты зол на него, и этим ты не помогаешь ни себе, ни ему.