Читать книгу "Возрождение - Ирина Матлак"

— Долгие годы я развивал дар, совершенствовал навыки и представлял, как убью Винсона своими собственными руками. Только это и помогало выжить. А потом, когда решил, что достиг нужного уровня, оказалось слишком поздно. Он ввязался в очередную драку и погиб. До сих пор жалею, что его смерть была такой легкой.

Внезапно взгляд Грэма стал осмысленным, и он словно очнулся. Лорд поднялся с места и, отойдя к окну, глухо проговорил:

— Прости. Я не должен был тебе всего этого рассказывать.

Ника не знала, что сказать. Любые утешения, любые слова казались ей бессмысленными и неспособными выразить сочувствие. Она смотрела, как Грэм стоит, устремив взгляд на кружащую за окном метель, и пропускала через себя все чувства, что он сейчас испытывал. В эти мгновения его эмоции приоткрылись, и Нику захлестнула старая, но не утихшая боль. Как должен был чувствовать себя девятилетний мальчик, разом лишившийся всего — и родителей, и брата, и деда, оказавшись в безразличных стенах детского приюта?

Теперь она действительно его понимала. Одинокая ранимая душа, из-за жестокости и безразличия сковавшая себя железным панцирем. Ника прекрасно понимала, что он рассказал далеко не все — кратко, без подробностей, избегая описания собственных переживаний. Ему было по-настоящему тяжело, но он сумел преодолеть все трудности, подняться в обществе и не только стать первоклассным магом с высоким титулом, но и остаться человеком.

Вместе с состраданием Нику затопила волна тепла и какой-то особой нежности. Она смотрела на лорда, в напряжении стоящего у окна, и, решившись, медленно поднялась с места и приблизилась к нему.

Почувствовав это, Грэм обернулся. Его лицо вновь приняло привычное выражение, глаза смотрели насмешливо, а губы были изогнуты в полуулыбке.

— Можешь считать, что ты этого не слышала. Надо разбираться с насущными проблемами, а не заниматься самокопанием.

— Я…

— Вам ведь уже сообщили, что в горы мы должны ехать уже следующим вечером? — спросил Грэм, отходя от окна. — Расположимся там соответственно плану и заранее подготовимся. Поэтому сейчас тебе лучше лечь спать и отдохнуть. Ближайшие дни будут трудными.

Ника осталась стоять на месте.

— Иди в спальню. На окнах хорошая защита, портал в эти покои тоже никто не откроет. Я буду в гостиной, Рик в коридоре. Не бойся, сюда никто не проникнет.

Глаза лорда на миг вновь затянулись поволокой воспоминаний.

— На этот раз я не допущу, чтобы с дорогим мне человеком что-то случилось.

Ника сделала несколько шагов по направлению к смежной комнате и внезапно остановилась. Неужели после всего, что он для нее сделал, она просто так уйдет и оставит его одного? Ей надоело прятаться от самой себя, и осознание того, что возрождения дракона они могут не пережить, только укрепило ее решимость. Она знала, что если сейчас уйдет, то потом будет жалеть.

Ника резко развернулась и стремительно подошла к лорду. Она успела заглянуть ему в глаза, прежде чем обвила руками шею, и, притянув к себе, коснулась губ уверенным поцелуем. Всего на доли секунды она уловила его изумление, после чего Грэм ответил. Обжигающие ладони заскользили по обнаженной коже спины, Ника запустила пальцы ему в волосы, стремясь стать еще ближе. Поцелуй стал более настойчивым, и она вкладывала в него все те чувства, что сейчас испытывала. Страсть, нежность, желание утешить — все смешалось, превратившись в бешеный, сводящий с ума коктейль. Чувства лорда были по-прежнему приоткрыты, и, улавливая его ответное желание, Ника совершенно теряла голову, забывая о реальности. Порвались цепочки, украшающие вырез на спине, с тихим звоном покатились по полу мелкие жемчужинки…

Резко прервав поцелуй, Грэм жадно всмотрелся в ее лицо и хрипло произнес:

— Если это из-за сочувствия и того, что я рассказал…

— Я люблю тебя. — Наконец Ника смогла озвучить то, в чем долгое время боялась признаться даже себе. — Люблю тебя… Тайрон.

Это стало последней каплей, разрешившей сомнения.

— Ника… — прерывисто выдохнул он, покрывая поцелуями скулы, губы, шею. — Моя Ника…

Она задыхалась от вихря эмоций, чувствуя себя сгустком пламени, в сознании не осталось ни единой мысли. Камзол и рубашка остались в гостиной, соскользнуло на пол дорогое платье, каждое прикосновение отзывалось в теле жаром и волнами дрожи. Ника даже не заметила, как они оказались в спальне, и контраст горячей кожи и холодного атласа простыней вызвал новый фейерверк ощущений.

За окном продолжала бушевать метель, свистел ветер, но она не слышала ничего, кроме биения сердец и одного на двоих дыхания. Пальцы сминали простыню, с губ срывался стон, но он тут же прерывался очередным доводящим до исступления поцелуем. Локоны разметались по подушке, окружив их обладательницу шелковистым каштановым ореолом.

Раздались взрывы салютов, спальню осветили всполохи ярких огней, но они были ничтожны в сравнении с теми искрами, что горели между ними.

Отчаянно нуждаясь друг в друге, они растворялись без остатка, отдавали себя целиком и не знали ничего, кроме этих мгновений. Переплетались тела, души… судьбы. Словно два мира, предназначавшиеся друг другу, наконец соединились.

— Ника… — шептал он, лаская, завораживая, уводя за грань реальности.

Она тонула в черной бездне его глаз, полностью теряясь в ней и захлебываясь собственными эмоциями. Стучал пульс, ногти оставляли на спине красные дорожки, мир взрывался, сливаясь с грохотом фейерверков…

Ночь была длинной, упоительной, полной всех оттенков ощущений, и заснули они лить под утро.

Мире казалось, что она находится среди захватывающей и невероятной сказки. Весь вечер Берт Като не сводил с нее восхищенного взгляда и не уставал говорить комплименты. Она находилась в окружении такой красоты и роскоши, что просто не могла поверить, будто все это происходит с ней — простой Мирой Вуар.

— Ты такая легкая, — с улыбкой проговорил Като, приподнимая ее во время танца, — как воздушное невесомое перышко.

Мира таяла от его взгляда, для нее на этом балу существовал только он. Когда к ним подходили аристократы, она мечтала, чтобы разговор поскорее закончился и они снова остались наедине. Даже когда заметила ворвавшуюся в зал Эми, она не стала спрашивать, что случилось. Пусть это было эгоистично, но Мира хотела хотя бы на одну ночь почувствовать себя абсолютно счастливой.

Она не задумывалась ни о чем и просто наслаждалась каждым мгновением, впитывала его как губка и запечатлевала в памяти. Берт Като стал для нее всем — центром вселенной, на котором сосредоточилось все ее существо. Он был идеальным, и что самое главное — Мира чувствовала такой же идеальной и себя. Впервые в жизни она ощущала себя прекрасной, способной нравиться и привлекать внимание.

Когда до праздничного фейерверка осталось всего десять минут, гости поспешили на улицу — а точнее, на специальную площадку, откуда его можно было увидеть. Даже метель не помешала им наблюдать за расцветающими на небе горящими цветами.