Читать книгу "Академия пяти стихий. Искушение - Ирина Матлак"

Перед тем как уйти, она бросила быстрый взгляд в настенное зеркало. Она уже давно предпочитала не рассматривать свое отражение, но сейчас не смогла удержаться от соблазна.

— Все как обычно, — тоскливо вздохнула Джолетта, но в следующий миг заметила в своем облике одну изменившуюся деталь. Вернее сказать — отсутствие этой самой детали. На лице исчезли все бородавки, и кожа стала абсолютно ровной и гладкой — такой, какой была прежде.

Сердце ее учащенно забилось, и она перевела ошарашенный взгляд на кота:

— Ты что-нибудь понимаешь?

Ответом ей было невразумительное «мяу», и Джолетта вновь вернулась к созерцанию своего отражения. Сначала — длина волос, теперь кожа… почему так происходит? Что она делает такого, что позволяет внешности меняться?

Джолетта не была уверена, что бородавки исчезли именно сегодня. В последнее время и она и Ника были так заняты, что им просто некогда было обращать внимание на такие мелочи. А ведь именно момент, в который произошло преображение, мог оказаться ключевым.

Решив, что обязательно подумает обо всем этом вечером, Джолетта еще раз критически себя осмотрела и, убедившись, что больше никаких изменений не наблюдается, вышла из комнаты. Следуя их с Никой уговору, она направилась к спальне Феофана, располагающейся в дальнем конце коридора.

ГЛАВА 25

— И почему я не удивлен? — хмыкнул Грэм, увидев у входа на кухню Нику.

За спиной лорда маячил один из его людей, которого она прежде видела в лазарете, и Рик, неизменно следующий за своим хозяином.

Вопрос был риторическим, и потому отвечать на него Ника не стала. Она вошла на кухню, и за ней тут же последовали остальные.

В помещении витали привычные аппетитные запахи, на плите уютно пыхтело овощное рагу, выбрасывая из-под приоткрытой крышки облака пара. Госпожа Лили трудилась над тестом для пельменей, намереваясь воплотить в жизнь иномирский рецепт, Феофан готовил десерты, а Мик, которому всегда доставалась самая скучная работа, с унылым выражением лица чистил картошку.

Глядя на такую милую и домашнюю обстановку, Ника не могла представить, что старший повар, в этот момент с такой любовью украшающий шоколадные кексы, является убийцей. За время пребывания в академии она успела по-настоящему сродниться с обитателями кухоньки, и мысль о том, что кто-то из них является не тем, за кого себя выдает, причиняла нестерпимую боль.

— Тайрон, Ника? Что-то вы зачастили! — вместо приветствия произнесла гномиха и, втянув носом воздух, подозрительно осведомилась. — Кто это там с вами?

Страж, которого вопрос касался напрямую, промолчал, да и Грэм ничего не стал пояснять. Коротко кивнув ему и Рику, лорд обратился к поварам:

— Прошу всех отложить свои дела и отойти в сторону.

— Что это вы удумали?! — уточнила шеф-повариха, ревностно загораживая собой плиту. — Никому не позволю рыскать по моей кухне!

— Госпожа Лили, дорогая моя, — вкрадчиво произнес Грэм. — При всем безмерном уважении к вам, эта кухня является частью академии. И сейчас мне необходимо провести здесь обыск.

Пока гномиха продолжала возражать, пыхтя совсем как томящееся на плите рагу, повара послушно отошли в сторону, встав рядом с Никой. Страж с элементалем приступили к обыску, начав осматривать многочисленные шкафчики и полки.

— А чего они ищут-то? — шепотом спросил у Ники Мик.

Поваренок выглядел искренне недоумевающим, и от этого Ника ощутила ужасную неловкость. Что она могла ответить? Что Грэм подозревает его с отцом в причастности к ритуалам иссушения и, как следствие, к убийствам?

— Один предмет, — уклонилась от прямого ответа она.

— Предмет? — Поваренок удивился еще больше. — Им что, чугунная сковородка понадобилась?

Ника вымученно улыбнулась и пожала плечами. Да… было бы просто чудесно, если бы во время обыска они натыкались только на кухонную утварь.

Пока проходил обыск, Ника осторожно выпустила на волю дар эмпатии. Из присутствующих это заметил только Грэм, когда она слегка коснулась его чувств. Лорд бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал, и Ника приняла это за разрешение действовать дальше.

В общей ауре помещения висело напряжение, которое из всех эмоций улавливалось лучше всего. От стоящего поблизости Мика шли волны удивления и любопытства, от госпожи Лили — раздражение и недовольство, а вот от Феофана… страх. Казалось, сейчас это чувство целиком и полностью завладело поваром, вытеснив все остальные. Вместе с тем заметить, насколько старший повар напуган, не прибегая к эмпатии, было практически невозможно. Внешне он ничем не выдавал своих эмоций — при виде Феофана создавалось ощущение, что он абсолютно безразличен к происходящему.

То, что почувствовала Ника, ее серьезно встревожило. До этого она была практически уверена в том, что Грэм с Джолеттой ошибаются, считая старшего повара причастным к иссушениям. Сейчас же эта уверенность сильно пошатнулась. Человеку, которому нечего скрывать, нечего и бояться. А страх Феофана был ощутим настолько, что Ника и сама начала погружаться в это отвратительное чувство. Поняв, что больше не сможет контролировать дар, она резко его «выключила» и тут же испытала облегчение. Все-таки пропускать через себя чужие эмоции было, мягко говоря, неприятно.

На обыск кухни ушло не более получаса, и за это время элементаль со стражем исхитрились проверить каждый шкафчик и заглянуть в каждую из многочисленных баночек, стоящих на полках. При этом Рик проделывал манипуляции с такой ловкостью, что ни разу ничего не упало и не просыпалось. После его вмешательства кухонная утварь выглядела так, словно к ней и не притрагивались.

— Здесь все, — резюмировал лорд Грэм после того, как поиски не привели ни к каким результатам.

Старшему повару было велено взять ключи от своей комнаты и идти с ними. Мика же решили оставить под присмотром госпожи Лили, предупредив поваренка, чтобы он не покидал пределы кухни.

Пока пересекали столовую и поднимались по лестнице, Феофан по-прежнему казался невозмутимым, но как только они оказались на третьем этаже и стали приближаться к комнате, он заметно занервничал.

— И почему я снова не удивлен? — покачал головой Грэм, увидев у дверей Джолетту, которая подпирала стену и, судя по всему, стояла здесь уже долго.

Когда Феофан вставил ключ в замочную скважину, все заметили, что его рука нервно подрагивает. Студентки переглянулись, и Джолетта одними губами прошептала:

— Я же говорила…

Однако в душе Ники все еще жила призрачная надежда на то, что повар волнуется по какой-нибудь другой причине, хотя она и понимала, что вероятность подобного минимальна.

Комната, в которую они вошли, была небольшой и совершенно обычной. Две кровати, шкаф и письменный стол, на котором стоял букет из сухих осенних листьев — его, вероятно, принес Мик, который подолгу проводил время в саду, собирая то поздние цветы, то гербарии. Рядом с букетом, обрамленный в скромную деревянную рамку, стоял женский портрет, нарисованный простым карандашом. Здесь же находилось несколько книг и записных книжек, сложенных аккуратной стопочкой.