Читать книгу "Ничья земля. Книга 1 - Ян Валетов"

Что и как сказала ему Рита – не слышал никто. А сам Кудрявый до самой своей смерти так ни с кем этим и не поделился. Но вопрос отпал мгновенно. При виде Риты Кудрявый становился меньше ростом и прятал глаза. Красавец-женолюб, разбивший вдребезги не одно девичье сердце, становился тише воды и ниже травы, как нашкодивший котенок.

Уже выпустившись, Сергеев узнал, что Рита была доктором наук, профессором психологии, специалистом по взаимоотношениям полов. А еще одним из лучших полевых агентов-женщин при Андропове. И была она вовсе не Ритой, что понятно, и лет ей на тот момент было…

В общем, узнай об этом Кудрявый, в жизни бы не поверил!

А Неонила… Неонила – это современный эрзацпродукт. Двоечница. И все эти приемчики – грудь наружу, ноги врозь – не стоят одного поворота Ритиной головы, одного ее взгляда, брошенного исподлобья. Хотя для «новых украинцев» сойдет, тут тонкости не нужны. И ведь действует на кого-то этот напор плоти, что тут язвить? Каждому времени – свои герои!

– Просто кофе, Неонила Ивановна, – повторил Сергеев. – Я скоро уеду – можете воспользоваться душем, если необходимо.

– Спасибо, Михаил Владимирович!

Дверь закрылась.

– На здоровье, – сказал Сергеев, отворачиваясь.

И тут зазвонил телефон. Михаил поднял трубку.

– Господин Сергеев? – спросил незнакомый мужской голос.

Сергеев автоматически взглянул на часы – от военной привычки фиксировать время звонка он все еще не избавился. Было 10.50, с момента звонка Блинова прошло девятнадцать минут – это вполне мог звонить озадаченный шефом Васильевич. Но голос Васильевича Сергеев худо-бедно знал. Это был не Васильевич. Голос незнакомый, судя по отсутствию гортанного «г» – выговор не южный. Российский выговор. И все было бы ничего, вот только линия, на которую звонок поступил…

У Михаила, быстро перенимавшего у чиновников полезные для жизни в киевском социуме привычки, было четыре мобильных телефона – на все случаи жизни. Один из них, так называемый номер общего доступа, раздавался направо и налево для демонстрации демократичности и близости к народу. На самом деле номер был постоянно выключен, и звонки, поступавшие на него, переадресовывались на «почтовый ящик», где и пропадали бесследно, за редким исключением.

Второй мобильный был недоступнее для широкой публики и обеспечивал доступ к заместителю министра МЧС через личного секретаря или водителя. Сам Сергеев звонящим на этот номер никогда не отвечал, но Нилочка и водитель-филер тщательно «документировали» абонентов и предоставляли Михаилу Владимировичу подробный отчет. Копия этого отчета шла Криворотову или, что не исключалось, еще дальше, в местную Контору. Кое-кому из тех, кто попадал в этот список, Сергеев перезванивал. Большинству – нет.

Третий телефон был известен только тем, с кем Сергеев поддерживал тесные взаимоотношения по службе или вне ее. Номер этот не подвергался автоопределению, получившие его почти никогда не передавали его другим – это было бы не просто дурным тоном, а грубым нарушением этики. Трубку Сергеев брал сам. На этот номер перезванивала секретарша, если его нужно было срочно разыскать, на него перенаправлялись срочные звонки, поступившие в Контору в его отсутствие. Именно этот номер был известен Блинову, и на него он звонил, едучи из аэропорта.

А четвертый телефон…

Четвертый телефон должен был быть известен самому узкому кругу лиц. У кого-то такой номер знали пять, у кого-то – десять человек. У Сергеева же этот круг был уже некуда и насчитывал всего одного абонента – Плотникову. И все.

Но голос без южного акцента звучал именно из этой трубки.

– Господин Сергеев?

– Да, – сказал Михаил практически без паузы на раздумье. – Это Сергеев. Я вас слушаю. С кем имею честь?

В трубке хмыкнули.

– Меня зовут Николай Николаевич. Фамилия моя – Касперский. Если вам это о чем-то говорит.

– Ну, почему же… Говорит. Антивирус такой…

– Отлично, – обрадовался голос в трубке, – можете так меня и называть, если вам удобно. Антивирус. Мне это даже больше нравится, чем Николай Николаевич! А мне можно называть вас Умка?

– Да ради бога, – сказал Сергеев не запнувшись ни на миг. – Если вам нравится. Это из мультфильма, кажется? Старый такой мультик, про медведей?

– Точно, – согласился Николай Николаевич, – старый. Но я рад, что вы помните. Умка – такой маленький умный медвежонок. Очень любопытный. Смышленый, я бы сказал, не по годам.

– Вы мне льстите.

– Да ну? Наши общие друзья утверждали, что на лесть вы не падки. Совсем наоборот. Я и в мыслях не имел вам польстить.

– А в чем суть, господин Антивирус? Хоть друзья у нас общие, но мы с вами-то не знакомы. Нам есть что обсудить?

– Сами решите. У вас сегодня напряженный день, я думаю. Много работы. В министерстве всегда ТАК много работы?

– Это как повезет.

– Конечно. Уверен, что вам повезет! Так вот, Умка, вечерком загляните на заднее сиденье своей «тойоты».

– Там будет отрезанная лошадиная голова?

– Фу! – сказал Николай Николаевич. – Как плохо вы обо мне подумали! Разве можно смотреть такие гадости по телевизору? Мы совершенно не такие.

– Два вопроса. – Сергеев раскурил сигарету и выпустил густую струю голубого дыма. – Первый – кто это «вы»?

– А второй?

– Хотелось бы услышать ответ на первый…

– Вопрос интересный, но ответить на него будет сложно.

– Ну почему же?

– Врать не хочется.

– А вы не пробовали для разнообразия иногда говорить правду?

– Ой, Умка, несговорчивый вы человек. Мне ничего от вас не надо. Просто загляните на заднее сиденье вашей машины. Там не будет отрезанной головы – ни лошадиной, ничьей другой, я вам обещаю.

– А что там будет? Бомба с часовым механизмом?

Николай Николаевич рассмеялся.

– О вашем чувстве юмора меня предупредили. Нет, Умка, там будет кассета, содержимое которой вам понравится. И документы, несомненно, для вас интересные.

– А что вы хотите взамен?

– Это второй вопрос, как я понял? Взамен? Ничего. Абсолютно ничего.

– Так не бывает, – возразил Сергеев. – Вы же, Антивирус, не в Корпусе Мира работаете.

– Неудачный пример.

Сергеев вспомнил, сколько его бывших коллег колесило по свету, пользуясь, как крышей, бумагами Корпуса Мира, и сказал:

– Согласен. Действительно неудачный. Придумайте что-нибудь благотворительное сами.

– Скажем так, зная вас, мы надеемся на адекватную реакцию.

– Боюсь, что понятие адекватности у нас с вами может разниться.

– Не думаю. Поймите, Умка, мы не имеем ничего общего с теми, кто работал в Борисполе и Феофании. Мы – третья сила.