Читать книгу "Созерцатель - Алексей Пехов"

Расстояние между нами было всего несколько шагов, так что я даже не успел достать пистолет. Тусклая сталь кривого клинка оказалась слишком близко от моего лица, и я выставил перед собой оба предплечья, блокируя руку плакальщика. Ударил коленом, вкладывая в это действие весь свой вес, но с таким же успехом мог бы пинать бревно. Несмотря на то что я был крепче и крупнее его, в полет отправили именно меня.

Таких ударов я, пожалуй, не получал даже на ринге. Стопроцентный нокдаун. Пока я пытался подняться, точно неуклюжий жук, перевернутый на спину, сквозь вату, которой, казалось, были забиты уши, прозвучало пять выстрелов.

Я встал на четвереньки, потянулся за «Стуком» и понял, что в кобуре его больше нет. Мюр, прижавшись к дальней стене, перезаряжала револьвер. Смотрела она на плакальщика и патроны загоняла в барабан на ощупь, хладнокровно, доставая их из кармана пальто один за другим.

Он не останавливал ее, стоял и изучал с интересом, чуть склонив голову, в своей полумаске с клювом так похожий на человекообразную, нелепую птицу. В нем не было ни единой дыры, словно все предыдущие пули прошли мимо, что само по себе удивительно. А еще у него оказалась только одна рука, и я даже не понял, каким образом он умудрился нанести мне такой удар – левая половина лица словно огнем горела.

– Злобная маленькая тварь. – В его голосе не чувствовалось никакой жизни. Так шуршит песок времени в алавитской пустыне, засыпая мертвые оазисы.

– Теперь не такая маленькая!

Грохнуло одновременно с его движением, пуля прошла над плечом плакальщика, и он исчез. Девушка выстрелила еще четырежды, каждый раз меняя направление, пытаясь задеть невидимку.

Он появился сбоку от Мюр, точно мираж, стоило лишь опустеть револьверному барабану, и клинок прижался к ее неизуродованной щеке.

Я, чуть пошатываясь, поплелся к ним, достав из кармана плаща складной нож. Огонь, что жил во мне, требовал свободы, но, если я его выпущу, тот пожрет не только плакальщика, но и девушку. Слишком близко они стояли друг к другу.

– Тебя давно ждут, дочь греха.

– Да пошел ты! – сказала Мюр, обхватывая его обеими руками.

Их подхватил ураган, закрутил, превращая в размытое пятно из тел и шлейфа савана маскировочного плаща. Вихрь пролетел мимо меня через всю улицу и врезался в стену так, что с нее стали обваливаться крупные куски штукатурки.

И вновь девчонка прыгнула, увлекая его за собой, используя как таран, точно желая проверить, насколько крепки здания. Каждая такая встреча с преградой заканчивалась страшным ударом и хрустом костей.

Она мотала плакальщика, словно терьер, в пасть которого попала крупная и смертельно опасная для него крыса.

И все же та вырвалась.

Мюр вылетела из смерча, который сама же и создала, покатилась по мостовой, держась за рассеченную ногу и вопя от боли и злости, так как ей не удалось завершить задуманное. В этом ее крике было столько животной ненависти, что испугался бы любой. Человеческое горло просто не могло издавать таких звуков.

Ее противник по инерции пролетел дальше, снес один из кованых фонарей, словно это был карандаш, и сполз по стене, оставляя на ней темный след.

Плакальщик был сильно потрепан, но все еще жив. И несмотря на кусок белой кости, торчащий из ноги, пытался встать, а когда у него не получилось, пополз к ножу, валявшемуся между ним и Мюр.

Я не стал кормить тень и использовать ингениум. Слишком много чести. Поднял клинок, и девушка, жадно следившая за моими действиями, крикнула:

– Нет! Лучше огнем! Он все еще опасен!

Плакальщик замерцал, но плащ был порван и я видел, где он находится. Даже будучи переломанным, один из самых опасных людей в Риерте попытался до меня дотянуться. В его коралловых глазах все так же не было никаких эмоций.

Даже боли.

– Повезло мне, что ты однорукий, приятель, – сказал я ему, чувствуя, как заплывает левый глаз, а по разбитым губам на подбородок безостановочно течет кровь.

Клинок вошел ему под основание черепа, выйдя над кадыком, и плакальщик издал звук, напоминающий воронье карканье, «клюнул» вперед, но смог сесть, поражая невероятной живучестью.

– Отойди!

В руках у Мюр был мой выпавший «Стук», и я сделал шаг в сторону в тот же миг, когда хлопнул выстрел.

Пуля угодила ему в лоб, прошла сквозь череп и выбила дыру в затылочной кости, вырвавшись на волю вместе с кровью и мозгом. Плакальщик покачался из стороны в сторону, и я ударил его в грудь ногой, заставляя тело завалиться назад.

Я подошел к Мюр, продолжавшей держать труп на прицеле. Ствол «Стука» немного плясал в ее дрожащей руке, и оставалось порадоваться, что она не промахнулась. Девушка сама отдала мне пистолет. Ее штанина набухла от крови, и я не мог понять, насколько серьезна рана.

В окне ближайшего дома дрогнула занавеска. Разумеется, улица давно не спала, и многие не пропустили развернувшееся тут зрелище. Поздно жалеть о том, что кто-то из них наверняка запомнил наши лица. Надежда только на то, что не каждый готов сотрудничать с жандармами и рассказывать им о произошедшем. Но нельзя было исключать, что всегда найдется сознательный гражданин, у которого дома есть телефон, и он уже звонит в участок. Мы не слишком далеко ушли от фабрики, чтобы задерживаться.

Мюр перетянула ногу поясом от пальто, и я увидел, что на ее гладкой щеке появилась тонкая красная полоска. Всего лишь легкая царапина от клинка плакальщика, которая, по счастью, не превратится в новый шрам. Я помог ей подняться, и она оперлась на меня:

– Быстро идти не смогу, так что войдем в переулок и прыгнем пару раз. – От нее тоже не укрылось, что за занавесками прячутся зеваки. – Будет крепко болтать. Но сперва к нему.

– Что?! Нашла время!

– Я хочу увидеть его лицо. И пусть они тоже увидят. И расскажут, что люди Мергена не всемогущи.

Пришлось встать перед плакальщиком на колени, чтобы приподнять голову. Пока я возился с крепежами поврежденной пулей маски, Мюр молчала.

– Это ведь он тебе оставил шрам? – спросил я.

– Ну, только если среди них нет еще одного потерявшего руку. – В ее голосе слышалось удовлетворение от того, что старый враг наконец-то мертв. – Посмотри. Это ведь не плащ.

То, что я считал маскировочной одеждой, которую не смогла воссоздать ни одна страна, как бы она ни пыталась выведать этот секрет Риерты, со смертью хозяина теряло цвет и структуру ткани. Становилось светло-серым, с фиолетовыми прожилками.

У плакальщика не было плаща, лишь кожа, измененная до неузнаваемости.

Наконец тугой замок щелкнул, и я снял с лица полумаску. Мы с Мюр смотрели на мертвого врага, а затем она тихо спросила:

– И это наше будущее?

Плакальщик мало походил на человека. Роговой клюв делал из него полуптицу, мифического бога, которому поклонялись в Галькурде и горах Карской колонии.