Читать книгу "Сокол против кречета - Валерий Елманов"

Отпустив его, он направился к патриарху, и тоже с просьбой. На сей раз она касалась учебы маленького Истислава.

– Ты уж расстарайся. Священника на тот приход поставь из числа самых лучших учителей.

– Давно пора, – откликнулся владыка Мефодий. – Сам сказывал, когда сыновей беглых князей на службу брал – что, мол, сын за отца не в ответе.

– А ты теперь это с амвона скажи! – неожиданно для самого себя озлился Константин. – И не мне, а народу. Вон прямо в храме Святой Софии! Заставь народ заткнуться, а я посмотрю, как оно у тебя получится!

– Злопыхателей и я не уйму, – строго ответил патриарх. – Одначе, сын мой, кручиниться о том тоже не след. Гоже ли с оглядкой на эти разговоры жить?

– Был бы я купец какой-нибудь или еще кто – это одно. А так получается, что не на мне пятно, а на всем роду. Получается, что в сына плюют, а утираться мне приходится. А главное, справедливо ли – вот в чем вопрос?! Там же до сих пор многое неясно, – и тут же уточнил: – Мне, во всяком случае. Я, ну хоть убей, все равно не могу поверить, что он предал! Не укладывается у меня в голове, и все тут! Не такой это был человек! – Он уже не говорил – почти кричал, сам того не сознавая.

– Ты чего раскипятился-то? – добродушным тоном спросил патриарх.

– Да оттого, что не верю, еще больше обидно становится, – тоскливо, но уже тихо произнес Константин. – Не столько за себя, сколько за него. Знаешь, владыка, я ведь как о нем подумаю, аж сердце щемит, будто кто-то там мечом орудует.

– Раны душевные завсегда самые тяжкие, – вздохнул Мефодий. – А ты думал, тебя жизнь все время пряниками медовыми кормить станет?

– Пряники не пряники, но и полыни я тоже вроде как не заслужил. А уж он тем паче. Может, на самом деле он…

– Ты людям веришь, кои о нем сказывали? – перебил патриарх.

– В том-то и беда, что верю. Не болтуны пустопорожние. После того как все закончилось, я с ними не раз говорил, все уточнял, как и что было. Тут сомнений нет – и впрямь видели они это. Но верю… головой, душой же – нет.

Помощь, которую упрямая Милена отвергала, все равно удавалось всучить ей обходными путями. Любомир старался на совесть. Правда, отца ее вылечить не удалось – слишком запущенной оказалась болезнь. Зато красавец Максим выздоровел, был призван на службу в царскую дружину и через десяток лет мог похвастаться знатным потомством – дочками Надеждой, Риммой, Татьяной, Евгенией, да еще сыном Александром. Маша вышла замуж, да не за смерда, а за сына именитого боярина Козлика, и тоже в скором времени обзавелась детишками. Одного из них – Сергея – крестил сам Константин, а другого – Андрея – царевич Святослав. Подросшего Ивана после учебы Константин тоже определил к посольскому делу.

Словом, все жили счастливо, вот только Милена – сколько бы ни сватались за нее – отвечала на все предложения решительным отказом. А женихов и впрямь хоть отбавляй – каждому лестно было взять в жены бывшую невестку императора. Однако та держалась стойко, а на откровенный вопрос Константина, который он ей как-то задал, ответила столь же откровенно:

– Мне после Святозара весь свет постыл. Если бы он живую памятку по себе не оставил, то как знать – была ли бы я жива. – И, улыбнувшись лукаво, не утерпела, чтобы не съязвить: – Опять же честь берегу. Негоже жене князя и сына императора вдугорядь за кого-нибудь саном пониже замуж выходить.

Истислав же оказался настолько смышленым мальчишкой, что Константин даже колебался – куда его приткнуть. Разве что посольское дело отпадало – уж больно он иноземными языками тяготился, а в остальном на лету хватал. К тому же был он не просто смышленым, но и сдержанным. О том, что его отец – князь, и не заикался никогда.

Да с другой стороны, и хвалиться-то было нечем.

«Если князь, так назови имя», – заметят ему. А что они скажут, когда услышат это имя, угадать несложно. Хотя мальчишка пошел в мать – такой же упрямый и не верящий в предательство отца.

А годы шли, да что там – бежали. Римский первосвященник больше не созывал святое воинство на русских схизматиков, посчитав, что лучше иметь живых сторонников, чем мертвых. К тому же новому папе Иннокентию IV, пришедшему к власти в 1243 году, хватало иных забот.

После того как папское войско под водительством кардинала Райнера из Витербо безжалостно вырезало все германские отряды, находившиеся в Центральной Италии, Иннокентий IV, опасаясь мести со стороны императора Священной Римской империи Фридриха II, укрылся во Франции. Там он и созвал XIII Вселенский собор, он же I Лионский, на котором в очередной раз предал императора анафеме, объявил его низложенным и призвал подданных не подчиняться ему.

Словом, крестовый поход был объявлен, но против Фридриха, хотя даже с этим у папы ничего не получилось. Тогда он накинулся на еретиков, одобрив применение к ним пыток и смертной казни, а в своем декрете потребовал даже от детей доносить на своих родителей.

Кроме того, пытаясь упрочить свои позиции, он направил в Каракорум посольство во главе с опытным дипломатом Плано Карпини, но и там его поджидала неудача. Константин не зря столько времени работал с Гуюком, формируя его отношение к разным ветвям христианства.

К тому же католики из разных рыцарских орденов почти поголовно поддерживали египетского султана, на что не раз жаловался великому каану джи-хангир Менгу, руководивший походом на Ближний Восток. Это обстоятельство тоже не могло вызвать симпатий, и более того – оно на практике подтверждало слова Константина о том, что правители франкских государств лживы и монголов не любят.

Последнюю попытку натравить саму Русь на монголов сделал следующий папа – Александр IV, но напоролся на дикое непонимание своих проблем со стороны окаянных схизматиков, искренне недоумевавших, с какого перепуга они должны проливать кровь из-за интересов какой-то там Европы и какого-то папы римского.

Вторая просьба папы – помочь богоугодному делу войны с монголами хотя бы деньгами – тоже не дала положительного результата. Константин в очередной раз развел руками и заявил, что готов дать им не десять тысяч гривен, что они просят, а гораздо больше, но… только после удовлетворения последнего из интересов жителей самой Руси.

На свою беду, Александр не угомонился и решил немножечко пошантажировать императора тем обстоятельством, что этот титул римский первосвященник ему не присваивал. Так что он получался вроде бы как не совсем законный, а вот если царь русичей поможет своим единоверцам, то глава католической церкви незамедлительно пришлет своего легата, и тот проведет должный обряд по возведению государя Руси в императорское достоинство. Об этом заявили новые послы римского первосвященника.

В ответ Константин немедленно напомнил им, что испокон веков на византийских императоров корону возлагали патриархи Константинополя, а не какие-то там захудалые епископы, уныло сидящие на развалинах Рима. Учитывая, что духовный владыка Константинополя давным-давно возвел в точно такой же сан митрополита всея Руси Мефодия, который и венчал Константина императорской короной, титул его самый что ни на есть законный.