Читать книгу "Деревянные облака - Эдуард Геворкян"

– Давно пора, – сказал кто-то из ученых.

Мастер Ганзак не раз бывал во дворце Наследника и знал, что в лабиринтах его строений запутаются даже старожилы. Но храм Западного придела ему был знаком. Много лет тому назад он ставил в нем молитвенные беседки и был удостоен щедрости из рук Наследника. Теперь, правда, он узнавал не все переходы, некоторые лестницы показались ему слишком крутыми, а коридоры – длинными. Когда они вышли на площадку перед храмом, он увидел сооружение, по очертаниям похожее на беседку, только почему-то укутанное белым холстом.

Холст развернули, и перед ними действительно оказалась молитвенная беседка, выполненная, как сразу отметил Ганзак, с большим мастерством и изяществом. Он приблизился к ступенькам, провел пальцем по древесине, слегка щелкнул ногтем по ближайшей колонне. Изъянов не было, но все же что-то беспокоило его. Сосчитал ладони на крыше – восемь, как принято, и все обращены к небу.

– Не следует ли привести моего внука? – спросил он.

– Ни к чему, – заметил ученый с косицей. – Как раз время вечернего ветра. Сейчас все станет ясно.

И впрямь – загудело в высоких деревьях, захлопали ставни, роем сердитых ос налетел ветер, и молитвенная беседка запела в ответ. Мелодия ее была глубже, сильнее, чем все, услышанные мастером до сих пор. Покой, который навевала музыка, усыплял, желание творить добро, напротив, возбуждало, требовало от него сумасбродств, умиротворения же он не чувствовал вовсе. И еще ему показалось, что возвращается молодость, он силен и статен, все ему по плечу…

Когда ветер стих, мастер Ганзак понял, почему книжники стояли в отдалении от беседки. Лишь законник был рядом, и его лицо казалось таким же потерянным, разочарованным, как, наверное, у Ганзака.

– В чем же дело? – прошептал мастер.

Молоточек появился в его руке, он снова обошел беседку, простукивая колонны, пластины, дотянулся и до крыши.

– Он сделал ладони полыми! И колонны тоже. Но зачем?

– Ему так посоветовали большеглазые дьяволы, – ответил ученый с косицей. – Они любят давать советы юношам. Беседку мы предадим огню, а вот как быть с людьми?

Приговор вынесли сразу. Отор выслушал молча, старый мастер тоже не сказал ни слова. Как потом заметил дядюшка Сокан, по нынешним временам с Отором обшлись сурово, и Наследнику это вряд ли понравится. Но влияние ученых при дворе очень велико, идти против них он не посмеет.

Наказание воспоследовало сразу же за приговором. Исполнитель двумя ударами деревянного молота раздробил кисти рук Отора, и потерявшего сознание внука отдали деду.

В Логва они возвращались долго. Наняли повозку, старая кобыла еле плелась, а вознице все было нипочем, и он останавливался возле каждого трактира. К тому времени как они добрались до дома, пальцы Отора зажили, кости худо-бедно срослись, но было ясно, что он никогда уже не сможет взять в руки инструмент. Тем не менее Отор казался веселым, шутил с родственниками и даже пробовал играть на барабане.

А через три дня в комнату Ганзака прибежала служанка с криком:

– Младший господин повесился!

* * *

Прошли годы.

Подмастерье Идо успешно выдержал все испытания, его молитвенная беседка удостоилась похвалы шести мастеров, и сам он наконец стал мастером. Не желая расставаться со старым Ганзаком, он переехал к нему в имение и помогал учителю справляться с горем.

Впрочем, мастер Ганзак ничем не выдавал своих чувств. Был все таким же приветливым и радушным к гостям, улыбался в ответ на веселую шутку и не жаловался на жизнь. Работу свою не оставил, и даже порой ночью из мастерской можно было услышать голоса инструментов. Правда, после того как миновали все положенные сроки траура, он частенько стал отлучаться из дома, порой на неделю, а то и на две. Мастера Идо беспокоили его отлучки, но, уважая волю старика, он не спрашивал, куда и по какой надобности тот уезжает, зная, что, если надо будет, Ганзак обо всем поведает сам.

Так оно и вышло.

В четвертый месяц девятого года правления под девизом «Спокойствие и достаток» мастер Ганзак опять собрался в дорогу, но на сей раз предложил Идо сопровождать его. Заказчиков в это время было немного, и он оставил грубую работу своему подмастерью, дальнему родственнику из Саганьи, который заодно прислуживал в саду.

На сей раз Ганзак велел запрягать большую повозку. Из амбара, в котором хранилась высушенная древесина, достали заготовки для беседок, крепежный материал, отдельно погрузили плитки рыбьего клея, котелок для варки лака и сундучок с инструментами.

По дороге старый мастер рассказал, что собирается завершить одну работу, а затем отойти от дел, оставив Идо мастерскую, имение и все, что накопилось за долгие годы.

После слов благодарности мастер Идо спросил, не собирается ли Ганзак уйти в какой-либо горный храм или стать отшельником, на что старик улыбнулся, огладил бороду и сказал, что приобрел небольшой домик, где и поселится. «Кто же тогда в последний час распрямит ладони мастера и обратит их к небу?» – поинтересовался Идо, но ответа не дождался.

А вскоре ему стало не до расспросов, потому что заставы пошли одна за другой, взгляды начальников стражи становились все более и более суровыми, а подорожные бумаги чуть ли не пробовали на зуб. Иногда повозку останавливали воины из засады, проверяя, кто следует и есть ли право на поездку. Идо догадывался, в чем причина таких строгостей, и догадки его превратились в уверенность после того, как из-за поворота показались словно выросшие из болотной низины островерхие, оскорбляющие взор своей уродливостью башни большеглазых дьяволов.

– Неужели досточтимый мастер поселился в Фактории? – вытаращил глаза Идо.

– Это странное предположение, – ответил Ганзак. – Кто же в здравом уме станет жить с чужаками? Неподалеку от Фактории много новых деревень, в которых Наследник дозволил селиться отдельным людям.

– Вот оно что, – только и вымолвил мастер Идо и молчал весь остальной путь.

Новый дом старого Ганзака стоял на взгорье. Это было небольшое строение, которое в Логва сошло бы за флигель в родовом имении. Но мастерская при доме все же имелась, и две служанки управлялись с хозяйством.

Отсюда вся Фактория была видна как на ладони.

Между островерхими башнями тянулась стена высотой в три человеческих роста, в некоторых местах виднелись округлые, неприятного вида ворота, сквозь которые непрерывно сновали фигурки не то людей, не то дьяволов.

За оградой мастер Идо разглядел дома чужаков, если, конечно, грубые, напоминающие короба жилища с прорезями в стенах можно назвать домами. Некоторые были высотой с тридцатилетнюю ель – там, как пояснил Ганзак, склады и службы большеглазых.

Еще одна стена в середине Фактории опоясывала странное сооружение, похожее на стог сена или на растянутый клубок из серебряных нитей. Над этим сооружением воздух мерцал и переливался, словно невидимый глазу костер разогревал его изнутри.