Читать книгу "Американское сало - О. Воля"

– Да, наломал Ищенко дров, наобещал, поганец, а народ теперь расплачивается.

– Народ еще не расплачивается, непосредственно терактов против мирных жителей еще не было. Но следующим этапом могут быть..

– А может, взять этих лидеров за задницу? Всех этих Шамилевых, Гатиных?

– Основания?

– Любые! Вон сколько они территорий захватили, нахально поселки строят, бизнес крышуют. Взять можно за что угодно. А свободу дать только в обмен на прекращение терактов.

– И кто с ними разговаривать будет?

– Ну, вы, например, вы же заместитель председателя Совбеза Украины!

– Ну вот меня и взорвут через несколько дней. Или детей моих. А после этого больше и смельчаков не найдется… И будут они дальше делать что хотят.

– Ну, может, не взорвут.

– Действовать они будут, как чеченцы в России. Там ведь именно так генералов на понт брали. Он сидит в Москве, думает, далеко, приказы раздает зачистки проводить и прочее. А на него выходят и говорят: ты лично, а не все государство, ты лично отвечаешь за то, что будет дальше. И мы тебя найдем. Многие ломались. Поэтому так долго и не могли с сепаратистами справиться. Шаг вперед – два назад. Кого-то запугали, кого-то подкупили.

– А как же справились?

– Тут комплекс мер. Но с самого начала был отказ от переговоров. Потому что именно на переговорах они назначают ответственного и берут на понт. А когда они не понимают, с кем воюют, и воют со всеми сразу, то действуют как в тумане, да и самим офицерам легче – они как бы представители безликой силы, государственной машины, и им лично никто не угрожал. Государство на то и государство, чтобы действовать безлично, а эти всегда на личность все переводят. Поэтому согласие на переговоры с ними – это уже проигрыш. Так что если их, как ты говоришь, брать за задницу, то не для того, чтоб им что-то предложить, а просто для того, чтобы им эту задницу надрать. Короче, кончать их всех надо одним махом – и все. И никаких переговоров, отступлений и проволочек…

– А международная общественность?

– Пусть ее Ищенко боится, а мне пелевать, я в США домик и счет не имею, как он, мне здесь жить.

– А приказ? Не можете вы сами с бухты-барахты начать их арестовывать? У вас и подчиненные спросят, на каком основании?

– Да, приказа нет. И главное – не будет. Никогда такой приказ не дадут. Конечно, в случае осложнения обстановки оперативное командование будет на мне, и вот тогда-то уж я смогу действовать как угодно. Но это что означает? Что надо ждать и тянуть до тех пор, пока тут все взрываться не начнет или пока татары весь Крым не захватят. А мне бы хотелось превентивно действовать.

– Да, превентивно – невозможно.

– В этом и трагедия. Надо ждать, пока кровь прольется серьезная, причем наша кровь…

– Неужели все идет к этому? Неужели будут серьезные жертвы?

– У татарских боевиков финансирование из Турции и радикальных исламистских организаций. В Крыму боевики в санаториях лечатся спокойно. Тысячи фанатиков, нищих, безработных. Да еще этот мировой финансовый кризис некстати.

Генерал Колея тяжело вздохнул.

– Ладно, даст бог, может, обойдется.

* * *

Американське консервоване сало «Лярд» це продукт року. Купуйте американське консервоване сало «Лярд». Сало Лярд завжди до вашого стола! Сало «Лярд» в украпнський борщ.[86]

Министр транспорта и связи Украины в понедельник высказал предположение, что авария на магистральном газопроводе Уренгой – Помары – Ужгород и происшествие с поездом «Столичный экспресс» – результаты диверсии, сообщает «Интерфакт». «Ситуация, которую мы имели на железной дороге под Киевом с 168-м поездом, и эта сегодняшняя авария – не исключено, могут быть звеном запланированных акций по дестабилизации ситуации в стране», – заявил министр в эфире украинского телевидения.

Западная Украина пылала. Пылала в прямом смысле слова. Львовский депутат Степан Бордюжа и его боевики уже месяц как вели образцово-наказательную акцию под майдановским лозунгом «Ни – брехни!». Под брехней в данном случае понималось любое русское слово: газета, журнал или книга на русском языке. В течение недели город или поселок обклеивался листовками, извещающими об акции, шла массированная реклама по радио, а потом начиналось само действо: на центральной площади Бордюжа устраивал гигантский бумажный костер. Народ тащил все, что мог найти, даже как-то прижизненное издание Толстого принесли! Ходили слухи, что за каждый килограмм «русской макулатуры» Бордюжа платит по пятьдесят гривен. Правда, подтверждения этому не нашлось. Народ, обработанный предварительной горячей пропагандой, нес газеты и журналы сам. На площади красовались пожарные машины на случай непреднамеренного перекидывания огня на другие здания. И на всякий случай даже «Скорые помощи» – вдруг какому-нибудь патриоту от экстаза станет плохо, или бабушке дым глаза заест.

Перед началом действа Бордюжа, как правило, произносил зажигательную речь на украинском. Потом шло собственно сожжение, а потом колонна националистов следовала в другой населенный пункт. Бордюже удалось провести свои очистительные акции уже в десятках сел, поселков и даже нескольких городах.

«Главный украинский националист», как его теперь называли газеты, обосновывал свои действия «борьбой за культуру»:

– Шановны пани та панове, сегодня мы присутствуем при великом очистительном событии! Удаляем, вырываем с корнем с поля нашего родного украинского языка все сорняки и тернии, которые загрязняют нашу великую народную речь, чтобы могла она расти, множиться, цвести и колоситься пышным цветом, а не вянуть и хиреть в тени чужеродных чертополохов. Некоторые газетчики пишут, что мы, здоровые украинские националисты, являемся фашистами, проводят какие-то параллели между мною и Гитлером. Дескать, он сжигал книги, и мы сжигаем. Не знаю, какие книги сжигал Гитлер, а мы сжигаем книги на русском языке, языке матерщины, блатняка. Из русского языка, который не бережет себя и наводняется иностранными словами, и в наш язык приходят иностранные заимствования. Контрабандой, как Троянский конь, русский язык приносит в украинский язык чуждые, антинародные, антикультурные проявления. Если мы не ругаем, а, наоборот, хвалим доброго крестьянина, который пропалывает свое поле или по осени сжигает жнивье, кишащее сорняками и вредителями, то почему мы не можем делать то же самое с нашим украинским языком, с нашей украинской культурой, которую надо для их блага освобождать от сорняков и вредителей.

На сельскохозяйственной Западной Украине считалось, что Степан Бордюжа говорит доходчиво и понятно.

Изредка какие-нибудь представители коммунистической партии или случайные ревнители русской словесности пытались остановить Бордюжу, вытаскивали из огня книги или возражали, пытались перекричать Бордюжу из толпы. Но все это выглядело нелепо. Толпа, особенно ухмыляющаяся молодежь, явно не сочувствовала защитникам русского языка, а крепкие парни из окружения Бордюжи быстро оттесняли их на периферию места действия.