Читать книгу "Мой милый плут - Элис Дункан"

Чарли бесцеремонно стащил их на землю и одного за другим втолкнул внутрь помещения, отведенного под офис шерифа.

Фермина Смолла на месте не было, один лишь Вальдо мирно спал, сидя за столом. Чарли бесцеремонно растолкал помощника шерифа и без долгих разговоров передал ему свой груз, после чего поспешно покинул это неприветливое местечко. Выйдя за порог, он глубоко вздохнул, как человек, закончивший большую работу.

Потом Чарли быстрым шагом отправился к католической церкви. Он неловко сдернул с головы шляпу и тихо отворил дверь. Нечасто ему доводилось бывать в храме божьем в последнее время!

Внутри церкви было темно и довольно холодно. Свет почти не проникал сквозь узкие пыльные окна, и помещение освещали лишь восковые свечи, кое-где горящие под иконами. Перед Чарли тянулись длинные ряды скамеек – темных и пустых, отчего церковь напомнила ему театр после спектакля, когда его покинули последние зрители. Рядов было немного – всего пять, и, как невольно подсчитал в уме Чарли, максимум прихожан, на которых мог рассчитывать отец Бернардо, не превышал пятидесяти человек.

Небольшое возвышение возле дальней стены со стоящим на нем простым алтарем, крест над ним – тоже простой, деревянный, темный. Возле алтаря – пара медных подсвечников. Вот, пожалуй, и все более чем скромное убранство церкви. Одного беглого взгляда на все это было достаточно, чтобы понять очевидную истину: католическую церковь города Розуэлла можно было назвать чем угодно, кроме источника доходов.

Справа от алтаря было устроено нечто вроде раздвижной стенки – очевидно, там находилась исповедальня.

Чарли грустно осмотрелся и огорченно вздохнул, никого не обнаружив в этом печальном и тихом храме. И тут до него донеслись сдавленные всхлипывания. Да-да, точно, они доносились из-за перегородки, из исповедальни, теперь Чарли точно знал это.

Потом послышался тихий ласковый мужской голос, и Чарли догадался, что он принадлежит отцу Бернардо. А плач? Кому, кроме Одри, плакать в храме в этот час?

Чарли тихонько подошел ближе, чувствуя себя смущенным до глубины души.

Как он и думал, мужской голос принадлежал отцу Бернардо. У Чарли вдруг промелькнула неожиданная мысль – немедленно упасть к ногам священника и исповедаться ему во всех своих грехах. Такого желания Чарли еще никогда в своей жизни не испытывал! Но сейчас, во имя Одри, во имя их будущего он готов был на все, даже на это.

Чарли подошел вплотную к перегородке и заглянул за угол. Картина, открывшаяся его глазам, была такой трогательной, что Чарли едва не прослезился.

Священник сидел на жесткой скамеечке, а перед ним, положив голову на его колени, стояла коленопреклоненная Одри. На скамеечке возле священника виднелась чашка с водой, и Чарли понял, что воду эту отец Бернардо специально принес для того, чтобы напоить Одри. Рука священника лежала на голове Одри и казалась темнее, чем ее золотистые волосы.

До Чарли донесся шепот Одри:

– Почему же я всегда так верила ему, святой отец?

– Потому что любила его, дитя мое, – шхо ответил отец Бернардо.

– Но ведь он недостоин моей люби, отец Бернардо!

– Любовь – дар божий, Одри. А значит, любви достоин любой.

“Господи, – с ужасом подумал Чарли. – Не я ли сам говорил не так давно те же самые слова? Что же я наделал!”

Что наделал? Предал Одри, вот что он наделал. Четвертовать его за это мало.

– Я ничего не понимаю, – прошептала Одри и тяжело вздохнула.

– Может быть, он вовсе не такой плохой человек, Одри. Может быть, у него были причины так поступать. Причины, о которых ты просто не знаешь.

Не было похоже, что Одри склонна поверить в сущест-вование каких-то особых причин, приведших Чарли к ограблению магазина тетушки Пэнси. Она покачала головой, но при этом не сказала ни слова. Чарли захотелось броситься к ногам Одри и все объяснить – а ему было что объяснить и что рассказать. Он очень хотел попросить у нее прощения.

Одна беда – он не мог придумать, как ему начать.

Отец Бернардо первым заметил его присутствие. К удивлению Чарли, священник нисколько не рассердился, да, пожалуй, и не удивился. Он просто улыбнулся Чарли – да так доброжелательно, что у того комок подкатил к горлу. Затем отец Бернардо поднял руку и жестом пригласил Чарли приблизиться.

Чарли нерешительно шагнул вперед. Потом остановился и в сомнении уставился на стоящую возле него на коленях женщину, которую любил больше всего на свете. И сколько же страданий он ей принес!

Переведя взгляд на отца Бернардо, Чарли обнаружил, что тот продолжает улыбаться ему. Священник сделал жест руками, который Чарли воспринял как приглашение к разговору.

Чарли совершенно растерялся и не знал, с чего ему начать. Он раскрыл рот, но потом вновь закрыл, так и не произнеся ни слова. Потом прокашлялся и попробовал начать еще раз.

– Одри. – Это было единственным, на что он оказался способен.

Одри вздрогнула, подняла голову с колен отца Бернардо и уставилась в лицо Чарли. Глаза у нее были такими глубокими и полными печали, что у Чарли заныло сердце. Он вдруг понял, что ему нужно сделать, и опустился на колени рядом с Одри, – рядом, но не касаясь ее.

– Одри, можно мне с тобой поговорить? Прошу тебя, удели мне минуту. Всего одну минуту.

Он еще раз окинул взглядом ее бледное лицо, покрасневшие от слез глаза, и сердце заныло еще сильнее.

Одри не ответила, даже головы в его сторону не повернула, словно Чарли для нее вообще не существовал.

Грустно покачивая головой, Чарли негромко заговорил:

– Мне очень жаль, Одри. Очень жаль. Мне нет оправдания. Я в самом деле именно тот, кем меня считает Фермин Смолл, – разбойник, лжец и воришка. Преступник.

Она по-прежнему не говорила ни слова. Только всхлипывала. Один раз поднесла к лицу руку, чтобы смахнуть с глаз слезинку, но так ничего и не сказала.

– Мы голодали, Одри, – продолжал тем временем Чарли. – Работы ни у кого из нас не было. А расставаться друг с другом мы тоже не могли, чтобы искать свое счастье поодиночке. Ведь мы вместе прошли войну, потеряли стольких друзей… – Он еще ниже опустил голову. – А я… Я всегда был у них за старшего. Всегда. И это я придумал тогда ограбить тот салун в Эль-Пасо.

Господи, до чего же трудно обо всем этом говорить вслух! Но нужно. Одри должна узнать о нем все – до последней мелочи, до последней, как говорится, запятой.

– Грабителей из нас не получилось, – грустно усмехнувшись, продолжил Чарли. – Мы ничем не разжились в том салуне. Пришлось уносить ноги из города, пока нас всех там не перестреляли. А потом… Потом нам несколько раз удавалось стащить что-нибудь по мелочи – пару лепешек, миску бобов… Одним словом, чтобы только ноги не протянуть. Затем мы оказались в Арлетте и решили ограбить магазин твоей тетушки – мы же думали, что в такую пору там никого нет. Да и то мы надеялись всего лишь разжиться в нем солью да бобами. Солью мы в тот раз не разжились, а вот пулю в руку я от тетушки Пэнси схлопотал.