Читать книгу "Герои забытых побед - Владимир Шигин"

В Севастополе, куда пришла «Веста», публика массами посещала геройский пароход, и его экипаж долгое время был предметом самых восторженных, патриотических оваций со стороны севастопольцев.

Подвиг экипажа «Весты» был вознаграждён по достоинству. Баранов стал капитаном 2-го ранга, флигель-адъютантом императора. Все чины «Весты», начиная с командира и до последнего кочегара, вели себя героями и по достоинству награждены… Все офицеры произведены в следующие чины не в линию, а «за отличие», и, кроме того, Баранов награждён орденом Св. Георгия 4-й ст., а все прочие офицеры орденом Св. Владимира 4-й ст. с бантом. Помимо этого два из них, лейтенанты Владимир Перелешин и Зиновий Рожественский, орденом Св. Георгия 4-й ст. Наконец, всем чинам, как офицерам, так и нижним, назначены пенсии в удвоенном размере двухгодового оклада жалованья, равно и родителям убитых пенсия в том размере, какая полагалась бы их погибшим детям…

Громкая реляция, весьма кстати подоспевшая после неудачной попытки русской армии овладеть Плевной и снятия осады Карса, позволила Н.М. Баранову получить не только вполне заслуженную награду, но также внеочередное производство в капитаны 2-го ранга и пожалование флигель-адъютантом.

Известие о подвиге команды «Весты» облетело всю Россию. Имя героев было у всех на слуху. Портреты Баранова и офицеров «Весты» перепечатывались из газеты в газету. Выдающиеся художники-маринисты Айвазовский и Боголюбов создали вдохновенные полотна, посвящённые победному бою парохода «Весты» под командой капитан-лейтенанта Баранова с турецким броненосцем у Кюстенджи. Портреты Баранова были широко растиражированы на спичечных коробках и плитках шоколада.

Увы, было бы наивно думать, что подвиг Баранова пришёлся всем по душе. Особенно негодовали конкуренты, а среди них будущий знаменитый адмирал Макаров. Сегодня образ С.О. Макарова для наших историков почти неприкасаем. Хотя при ближайшем рассмотрении фигура адмирала не столь однозначна. До революции над ним витал ореол мученика, после революции — выходца из народа. При этом все стараются лишний раз не вспоминать абсурдную веру Макарова в силу тарана, его бредовые идеи строить только небольшие безбронные корабли (страшно представить, что бы ждало наш флот, если бы это произошло!). Стараются у нас не вспоминать весьма странную деятельность адмирала во главе артиллерийского управления, в результате которой наши снаряды при Цусиме вообще не взрывались, вопиющую неблагодарность его, как ученика, в отношении своего благодетеля адмирала Попова, недостойный скандал с Менделеевым. И уж совсем стараются не давать оценку вопиюще бездарной гибели (исключительно по собственной вине!) Макарова у Порт-Артура, с потерей одного из мощнейших кораблей эскадры, ставшей поворотным моментом всей Русско-японской войны на море. Да, Макаров был хорошим тактиком, думающим офицером, талантливым изобретателем, прекрасным моряком, но великого флотоводца из него, увы, так и не получилось.

Что касается Баранова, то отношение к нему у Макарова было явно негативное. Скорее всего, причиной тому была обычная ревность. Именно Баранов был главным конкурентом Макарова на пути к славе в начавшейся войне. Они были очень похожи: оба молодые, честолюбивые, жаждавшие славы, при этом оба весьма предприимчивые и талантливые. Но настоящим национальным героем мог стать только один!

И вот, к ужасу Макарова, главный конкурент уже в самом начале войны подвигом «Весты» оставил его далеко позади. Почти всю войну Макарова будут преследовать неудачи, и только в самом конце ему удастся потопить миной турецкий сторожевой пароход. Эту победу Макаров тоже преподаст как надо, получив за неё сразу три награды: чин капитана 2-го ранга, Георгиевский крест и флигель-адъютантский аксельбант.

Помимо этого Баранов был конкурентом Макарову и как талантливый изобретатель, при этом барановский талант был ничуть не ниже макаровского.

Существовали разногласия между двумя капитан-лейтенантами и в тактических вопросах: Баранов верил в силу артиллерии, а Макаров в таран и мины. Если принять ещё во внимание и связи Баранова при дворе, его дворянское происхождение (отсутствие которого угнетало Макарова всю его жизнь), то было очевидным, что именно Баранов, а не Макаров должен был после боя «Весты» олицетворять собой образец моряка-героя и изобретателя на флоте, каким мечтал стать Макаров. Отсюда вся желчь и почти неприкрытая зависть, выплеснутая на страницах макаровского дневника.

Из записной тетради С.О. Макарова за 1876–1878 годы:

«…Я пригласил Баранова в каюту и стаканом шампанского поздравил его со славным делом, которое будет признано целым миром. Баранов уехал, долг мой исполнен, но тяжёлые мысли гнетут и давят меня. Неужели и прежде всегда прославляли тех, кто бессовестно умел себя расхваливать, неужели это знаменитое дело брига „Меркурий“ было такое же фальшивое надувательство, как и дело „Весты“, которое не может выдержать даже слабой критики, из которого можно научиться только тому, что важно не сделать, а суметь рассказать.

Пароход шёл в крейсерство для уничтожения купеческих судов, увидел утром пароход, принял его за купеческий пароход, повернул на дым и, сближаясь двойною скоростью, мало, что он догонял судно, у которого колёса. Увидел, что броненосец, тогда, когда уже было поздно убегать, так что когда повернули, то были от него на очень близком расстоянии. Началась перестрелка, продолжавшаяся 5 1/2 часов. Неприятель, по отзыву всех служащих, стрелял чрезвычайно метко, так что в течение 5 1/2 часов, сделав 108 выстрелов, сделал даже одну пробоину в палубе парохода. Когда командир пожелал употребить мины, то минный офицер лейтенант Перелешин доложил ему, что проводники кормового минного шеста и 4 мины Гарвея были перебиты (замечательна случайность, что штуртрос, проходящий на мостик, остался совершенно цел).

Бомбу разорвало в каюте, при этом ни на полу, ни на стенах ни одного повреждения, только в верхней палубе один осколок. Произошёл пожар, и совершенно нет ни одного обуглившегося места.

Баранов делал следующий манёвр: когда увидит, что били из орудия, то кладёт левее в течение времени от 2 до 6 секунд, когда снаряд летит от неприятеля до него, он успел сделать следующее: скомандовать „лево на борт“, положить руль и уклонить судно так, чтобы снаряд пролетел мимо. Все старания направлены на то, чтобы подвёртывать неприятелю корму и подставлять себя продольным залпам.

Меткость стрельбы поразительная, из 180 выпущенных бомб, по отзывам служащих, 3 попало. Когда броненосец хотел таранить „Весту“, то она залпом, направленным в таран, отвела нос тарана и этим спасала себя от таранного удара. Таким образом, сделано следующее открытие: против таранного удара действовать артиллерией, а против артиллерийского огня действовать рулём (Баранов действовал совершенно логично и правильно. — В.Ш.).

Когда паровые катера с „Ливадии“ готовились для нападения в Пендераклии, то Баранов непременно хотел, чтобы его катера тоже участвовали. Практические упражнения барановских катеров с нашими показали, что они недостаточно умеют скрывать огни, тогда я обратился к Баранову и просил его, чтобы он употребил влияние, чтобы на его катерах было сделано всё возможное, чтобы скрывать огни. Баранов на это сказал мне, что если понадобится, то на катерах рубашками закроют огни. Всё вооружение „Весты“ и их дело — есть затыкание рубашками различных дыр (Макаров явно выгораживает себя, как лучшего специалиста по минам. — В.Ш.). О предварительной подготовке не может быть ни речи, ни мысли; снаряды не лезли в канал (!), сигнальщики не различали судно (!), минёры не могли собрать проводников. Весь расчёт был основан на том, что в данную минуту каждый сорвёт с себя рубаху и ей заткнёт какую-нибудь дыру или пробоину. Если представить себе, что две шлюпки пошли под парусами из Петербурга в Кронштадт, на одной шлюпке сидят моряки (это, надо понимать, шлюпка Макарова. — В.Ш.), на другой люди, совершенно незнакомые с морским делом (это, видимо, шлюпка Баранова. — В.Ш.). Первые проплывут, и с ними не случится на пути ничего интересного, вторые будут штормовать, у них по всей вероятности вырвет парус, лодку повалит на бок, начнёт заливать, рубаху поднимут вместо паруса, шапками будут отливать воду. Словом, плавание будет полно интереса. В Кронштадте их встретят со всевозможными овациями, и люди эти прослывут за истинных героев. Пароход „Веста“ как раз напоминает эту самую шлюпку с авантюристами. Нет ни описания, ни предположений, всё предоставлено воле провидения. Я сказал Баранову, я признаю, что броненосец мог отступить благодаря их огню, но что он не утопил их единственно благодаря скверной стрельбе и счастью. Баранов не хочет слушать и говорит, что неприятель не попал в него потому, что он клал руль. Баранов советует мне оставить мины и заняться артиллерией».