Читать книгу "Повелительница снов - Ирина Дедюхова"

— Проходи, но если ты пришла за оружием, то сразу же выбрось эту глупость из головы.

Он пропустил ее в просторную прихожую, отделанную по ее проекту, когда Саша еще был живой. Рашид вольготно устроился на резном диванчике с атласной обивкой, Варя осталась стоять у двери. Но она и этому была рада, и, пытаясь улыбаться совершенно омертвевшими губами, начала говорить, прямо глядя ему в его черные неподвижные глаза.

— Может, я проститься зашла, а ты сразу за свои пистоли хватаешься. Слушай, ты еще лекарство своим клиентам не отправлял?

— А ты по умнее ничего спросить не хочешь? Ты что думаешь, я ради твоей коровьей жопы травить кого-то буду? Давай-ка, ты милая, чеши отсюда!

— Рашид, я знаю, что я — человек конченный. Если бы это могло кого-то остановить, я бы убила себя сама. Это только из-за дочки, они вот все проанашенные будут, а вот если бы это отошло у них пораньше, то, может быть, они пощадили бы ее или хотя бы не мучили. А то ведь с Андрейкой Сашкиным они такое сделали!

— Я уже здорово пожалел, что впустил тебя. Если бы я не знал точно, что не пойду к тебе сегодня ночью, то и разговаривать бы с тобой не стал. Уходи, я ничем помочь не могу.

— Я ведь только хотела попросить тебя добавить чуточку мочегонного, обычного фуросемида. Выполни мою последнюю просьбу! Ну, это же пустяк!

— Это точно фуросемид?

Варя достала аптечный флакон и вывалила половину содержимого себе в рот. Рашид с интересом следил за ее манипуляциями.

— Скушала витаминку? Ну-ка, дай-ка сюда… Знаешь, польский фуросемид видел, венгерский, югославский, а вот фуросемид областного аптекоуправления вижу в первый раз. Ты, что, детка, папу решила обмануть?

— Тебе-то, какая разница, все равно ампулы вскрывать, а тут все за тебя сделано. Да не лгу я, какой дали — такой и взяла. Прошу тебя, Рашид!

Рашид встал и подошел вплотную к Варе, сухими ладонями стал ласкать ее шею. Она ничего не ела с того времени как узнала про Саньку, почти не спала, два дня она пребывала в нервном, горячечном возбуждении, нынешней ночью ее семью должны были уничтожить, так что ей для полного счастья оставалось только трахнуться с этим наглым татарином. Расстегнув пару верхних пуговок шелкового блейзера, освободил ее плечи и, наклонившись над ними с поцелуем прошептал, обдав ее ухо горячим дыханием: "Четыре часа и пять процентов твоего дерьма!". Варя тоже раздвинула полы его халата и стала выговаривать свои условия в его покрытую буйной растительностью грудь.

Торговались они долго, щеголяя друг перед другом похотливостью. Они ударили по рукам на двух часах и двенадцати процентах фуросемида, когда Рашид был уже практически готов к употреблению, и дальнейшая торговля могла пагубно сказаться на его половом здоровье.

Поправляя свой растрепанный вид, отстраняя его руки, которые все не хотели прерывать свою работу, Варя заявила, подкрашивая перед зеркалом полные губы:

— Только я, Рашид, по коридорам и по столам не кусочничаю. Давай-ка, все вместе приготовим, гонца пошлем к Хоме, а потом примем коньячку — и в постельку! Так даже больше возбуждает!

Рашид, с трудом гася вожделение и переходя на деловой тон, сказал:

— Лады! Ну, ты и держишься! Может замолвить за тебя словечко? С такой как ты, я бы хоть куда пошел!

— Ага, в разведку! Проблемка только со мной, милый, я не хожу куда попадя.

— Я давно заметил, что у тебя все горе от ума, была бы маленько полегче, цены бы тебе не было. А то, вон, чуть всю нашу игру не испортила, Сашку с пути истинного сбила.

— Про Сашку — не надо! Пойдем, Рашид, время дорого, мне еще к смерти готовиться.

Варя впервые следила за приготовлением дерьма. У Рашида было немецкое фармацевтическое оборудование, выглядело все весьма эстетично и достойно, особенно на его финской кухне. Они опять, шутки ради, поторговались из-за процентов, Рашид попытался было что-нибудь с нее снять, но Варя предупредила, что тогда включит счетчик, и два часика затикают. Уговор есть уговор, и Рашид четко взвесил двенадцать процентов. Варя не думала, что готовить качественную отраву так долго. Фуросемид, щедро опрокинутый ею в рот в качестве демонстрации его безобидности, делал с ней кошмарные вещи. Мочевой пузырь дергало острыми спазмами, но, преодолевая мучительные позывы, она внимательно следила за тем, как Рашид кипятил и процеживал эту гадость. Он догадывался о ее затруднении и выполнял все нарочито медленно. Наконец, одноразовые шприцы были тщательно упакованы в пакетики с позолоченными монограммами, а затем в общий легкий сверток. Рашид был известной фирмой!

Варя выхватила у него сверток и прямо с ним помчалась в туалет. Сидя там, она услышала зуммер, и единственное слово, сказанное Рашидом в телефонную трубку: "Да!". Она вышла из туалета бледная, ей было плохо. Она спросила: "Ты обо мне говорил? Меня выследили?". Рашид ответил: "Успокойся, звонил курьер, сейчас придет за пакетом".

Когда раздался условленный звонок в дверь, Варя спряталась за косяком двери, и следила, как Рашид отдал кому-то в руки взятый у нее пакет. Он закрыл дверь и, обернувшись к ней, посмеиваясь, сказал: "Варь, тебе все равно в течение двух часов до дома не доехать — обсикаешься! Не знаю, стоит ли на тебя сейчас коньяк переводить?".

Варя пошла в его спальню и, скинув на кресло одежду, молча легла в не заправленную постель. Рашиду снимать было особо нечего, поэтому он тут же оказался рядом. Он был выше Вари на голову, а после армии он вернулся мощным тренированным мужиком. Первый раз он взял ее очень больно, молча и быстро. У нее все ныло, пульсировало, от боли она не могла сдержать коротких горловых всхлипов. Но она честно отрабатывала двенадцать процентов и всем телом отвечала на его лихорадочный, нервный ритм. Когда он, наконец-то, ушел из нее, Варе стало легче дышать. Вдруг ее пронзила острая жалость к этому человеку, только что мучившему ее. И она со спокойной нежностью погладила его плечи, уткнувшуюся к ней в плечо голову и тихонько прошептала: "Какой же ты дурак, Рашид, бедный, бедный дурак!".

— Пойдем в ванну, Варя, передохни, — осевшим голосом сказал Рашид.

Там он стал ласкать ее под прохладным душем. Ей, как всегда от воды, стало легче. Она просто оживала от тоненьких струек, бивших в кожу. Но Рашид уже заторопился, стал тянуть ее из ванны, он уже опять хотел ее. На этот раз он довольно долго, весьма умело ее готовил. В нем уже не было желания сделать ей больно, он уже не насиловал. Может быть, в других обстоятельствах у них бы что-то и получилось, но сейчас у нее все не то было внутри. Она не понимала, как это она может здесь лежать, когда ее муж и ребенок, умирая от страха, сидят дома. Даже собаку они не выгуливали, и она гадила на синтетическом коврике в туалете.

Ее удивило и даже несколько покоробило то, что Рашид стал вдруг шептать ей ласковые слова. Вот этого ей сейчас совсем было не нужно.

Два часа истекли, и Рашид, лежа голым в постели, ловил ее руку и мешал одеваться.

— Ты знаешь, я никогда не думал, что у тебя такая нежная, просто шелковая кожа, ни одного волоска, только пушок, как у абрикоса.