Читать книгу "Лифт в преисподнюю - Михаил Март"

— Теперь вспомнила. Видела вас по телевизору. Вы занимаете в мэрии какой-то пост.

— Руковожу международным отделом и связью мэрии со средствами массовой информации. Господин Барзай Никита Михайлович заведует культурными связями, — он кивнул на высокого статного мужчину, стоящего возле окна. — Ну и, наконец, представляю вашего адвоката Бачкало Илью Харитоновича, который зачитывал вам завещание.

— Здесь не хватает еще одного человека. Я бы хотела видеть Чарова Геннадия Устиновича.

— Это невозможно. Он погиб и с почестями похоронен. Вскоре вы встретитесь с господином Гийомом Пуартье — своим партнером по бизнесу из Франции. «Русский Версаль» совместное предприятие и вторая половина акций принадлежит семейному клану Пу артье.

Ника скрипнула зубами.

— И с его женой меня тоже познакомят?

— Клана, как такового, нет. Господин Пуартье вдовец. Сейчас он очень занят. Помимо вашего общего предприятия, у господина Пуартье много дел и во Франции. На столе вино. Советую попробовать, виноград собран с его виноградников, а вино разлито на его заводах. Оно уникально, даже во Франции получило высокую оценку и котируется на международных выставках.

— Когда же я его увижу?

— Он пришлет вам официальное приглашение через фирму, и вы вместе с сыном поедете в Ниццу. Но повторяю, наберитесь терпения.

Ника ждала и терпела. Ей часто казалось, будто Геннадий ее использовал в своих целях и теперь она ему не нужна. Он всегда был и оставался для нее загадкой. Может, из-за этого она так привязалась к нему. Первый мужчина в ее жизни, которому удалось вить из нее веревки. Кот, гуляющий сам по себе, не признающий законов и правил. Он жил по своим законам, ведомым одному ему и никому более.

В театр Нику взяли без оговорок. И роль хорошую дали. Имя Вероники Оболенской печаталось на афишах крупными буквами. Всего хватало. И денег, и удовольствий, но она находилась под неусыпным наблюдением своих телохранителей и прислуги. Всегда на виду, — и на сцене, и дома. Общение с мужчинами ограничивалось светскими тусовками, где приходилось разыгрывать целомудрие и бесстрастность. Тяжеловатое положение для молодой женщины.

Так длилось полгода, пока наконец не пришло долгожданное приглашение из Франции от господина

Гийома Пуартье. Поездку можно было назвать командировкой, так как она ехала туда в роли вице-президента компании, и документы оформлялись фирмой. Но Нику меньше всего интересовали детали. Она знала одно: наконец-то долгожданная встреча состоится. Напряжение возрастало. Вдруг он ее отвергнет и примет как мифического партнера, который делает его дела в России? А она остается лишь матерью его ребенка, ради которого он старается. И здесь он не ошибся. Она будет пахать на него до конца жизни, потому что это и ее сын. Как бы ее женская гордость ни ущемлялась, она навсегда останется его рабыней, связанной кровными узами.

В середине сентября, в разгар бархатного сезона, самолет приземлился на юге Франции, где стояла изумительная погода. Геннадий встретил ее с цветами, она увидела его волшебные глаза, наполненные любовью и страстью. Все сомнения тут же улетучились. Ника бросилась ему на шею, и объятия длились, пока их не попросили освободить проход в паспортном контроле.

Вилла Ростопчиных походила на сказку. Такое она видела только в кино. Они наслаждались друг другом, а вечером ездили в Монте-Карло, то самое казино, где когда-то познакомились. На этот раз Ника могла позволить себе проиграть десять тысяч долларов. А потом они вернулись в Ниццу и зашли в тот же погребок, что и в первый свой вечер.

— Мы посвятили сегодняшний день поискам прошлого, — тихо промурлыкала она. — Может быть, ты мне что-нибудь скажешь о будущем?

— Конечно. Здесь в Ницце мы зарегистрируем наш брак в мэрии, так принято. А венчаться поедем в Питер. Я уже все продумал. Завтра посетим одного старика, постарайся ему понравиться. Его благословение много значит, я хочу, чтобы идея нашего брака исходила от него.

— А разница в возрасте его не смутит?

— Ему уже под девяносто. Он был женат трижды, но две жены умерли. Последней, с которой он живет и поныне, тридцать шесть, видно, ему надоело хоронить жен, хочет, чтобы кто-то, наконец, похоронил его.

— Крепкий дедушка.

— Да уж. Мечтает сплясать «Яблочко» на свадьбе нашего сына — Михаила Ростопчина.

— Ростопчина?

— Да. Я уже не просто Пуартье. Я Ростопчин-Пу-артье. И все благодаря его усилиям. Французский хвост скоро сам собой отвалится.

— В таком случае, Михаил должен носить двойную фамилию Ростопчин-Оболенский.

— Резонное замечание. Не имею ничего против. Но сначала надо оформить на него наследство по тем метрикам, какие есть, и уже потом менять имя. Я являюсь опекуном сына во Франции, а ты в России. К тому времени, когда он подрастет, капиталы сольются в одно целое, и компания будет принадлежать нашему сыну. И наследие Ростопчиных тоже.

— Так вот ради чего ты затевал такую грандиозную игру? Сумасшествие!

— У меня ушло на это два года. И они не вычеркнуты из жизни. Наше будущее и будущее наших потомков обеспечено. Об этом можно больше не думать. Мне осталось завершить кое-какие дела в России, а потом мы будем строить новые планы.

* * *

Капитан Малыгин словно законсервировался в день своего семидесятилетия и больше не менялся. Уникальный старик. А когда он увидел годовалого малыша с белыми кудряшками и в матроске, то даже помолодел.

— Вот он, адмирал русского флота, надежда и опора Андреевского флага!

— А это его мать, Родионыч. Вероника Оболенская. К сожалению, уже вдова.

Старик не обратил на последние слова внимания, он с нескрываемым интересом разглядывал девушку.

— Хороша, хороша. Нечего сказать. Русская красавица, — Малыгин начал оглядывать смущающуюся гостью. — Да, твой прадед мог бы тобой гордиться. Я-то родился поздно, а вот мой отец помнит князя Оболенского. Рассказывал даже, что будучи кадетом, танцевал на балу в Смольном институте благородных девиц с дочерью князя, княжной Наталией. И даже был представлен лейб-гвардии полковнику лично. Вот она, связь времен! Нельзя Русь в землю зарыть, она вечна и процветает. А?! Какие бутоны дает! Глаз не оторвешь.

Потом старик опять принялся за малыша. Ника очень забеспокоилась, когда он взял его на руки, но Геннадий придержал ее, мол, все в порядке.

И вдруг старик словно проснулся.

— Вдова, говоришь? — Обернувшись к Геннадию, не спуская ребенка с рук, он серьезно добавил:

— Так женись на ней, Гена! Почему внук не может быть тебе сыном? Одна кровь. Два таких высоких рода объединятся. Окрестим Мишку как Ростопчина-Оболенского. Хошь, князем будет, хошь, графом. Но юнгой нашего клуба он уже стал. Я соберу совет старейшин, и мы его посвятим в рыцари. За нами тысячи потомков великих граждан России стоят. Многие министерские портфели под мышкой носят.